Выпуск № 2 (195) | 1955 - страница 24

зыке народную песню, точно так же он с величайшим вниманием следил за национальным элементом в произведениях других народов».

Другой выдающийся представитель латышской музыки — Андрей Юрьян писал: «Латышские композиторы, беря пример с Глинки, должны создать латышскую музыку». Такие же мысли высказывали Э. Дарзинь, Ю. Таллат-Келпша и другие.

Эстонские, литовские и латышские музыковеды уделяют значительное внимание взаимосвязи братских культур и важной роли передовой русской музыки в их развитии. Накоплено много интересных, ценных фактов, относящихся к этой теме. Но в ряде работ по данному вопросу музыковеды только этим и ограничиваются. Они не говорят главного: в какой связи находятся мировоззрение композитора, его эстетика, идейная направленность, образный строй его произведений с теми или иными художественными явлениями русского искусства. Музыковеды принимают обычно в расчет только данные, лежащие на поверхности явлений. При этом они иногда так усердствуют в поисках «влияний», что, по существу, лишают композитора творческой индивидуальности, а национальную культуру — ее своеобразия.

Надо искать взаимосвязи культур в свете больших общественных явлений, а не только в фактах узко музыкального порядка.

Дружба латышского, литовского, эстонского народов с русским народом — очень серьезная и глубокая тема. Основой для этой дружбы являются совместная общественная борьба и созидательная деятельность: зарождение и развитие пролетарского движения, революция 1905 года, Великая Октябрьская социалистическая революция, строительство коммунизма. В связи с этими историческими этапами и надо рассматривать влияние русской культуры на культуру народов Прибалтики.

Надо разоблачать ложь буржуазной науки, пытающейся доказать, что композиторы Прибалтики якобы ориентировались только на Запад. Не случайно ведь в американском музыкальном словаре О. Томсона (Нью-Йорк, 1946), в статьях и заметках о композиторах Прибалтики, мы находим одно и то же назойливое, тенденциозно одностороннее утверждение: «испытали влияние немецкой музыки»; о роли русской культуры говорится очень глухо: «учились в России и восприняли какие-то технологические навыки». Все это тоже тенденциозные недомолвки.

Обучение композиторов Прибалтики в русских консерваториях, несомненно, оказывало глубокое влияние на формирование их мировоззрения, эстетических взглядов, на творчество. Но не только этим определялось плодотворное воздействие великой русской музыкальной культуры. Ведь композитор мог учиться в русской консерватории, но не воспринять передовых традиций русской музыки; и наоборот, он мог получить образование на Западе, а в творчестве вдохновляться высокими идеалами русского искусства.

Авторы «Плана-конспекта» истории латышской музыки отводят целый раздел своей работы теме «Плодотворные влияния русской музыкальной культуры на латышскую». Эти влияния они усматривают в фактах, хотя и достоверных, но порой играющих второстепенную роль.

Музыковед А. Семпер, собравшая ценные сведения о связях эстонской музыки с русской, так, например, характеризует влияние русской музыки на творчество А. Каппа: «Все творчество Каппа носит в себе черты русской школы, особенно в смысле техники сочинения произведений (например, вариации в Первой симфонии). Это проявляется в секвенционном развитии мотивов, в коде (возьмем песню “Вставайте, милые братья”) и т. д., а также в близкой Чайковскому оркестровке, которая у Каппа иногда напоминает компактность органа». Этой цитатой и исчер-

пывается характеристика связей А. Каппа с русской музыкой. В музыке Лембы А. Семпер находит влияния и Глазунова, и Чайковского, и Римского-Корсакова. Это вполне естественно. Но, прочтя эту работу, можно получить ложное впечатление, что Лемба в результате этих обильных влияний утратил индивидуальное творческое лицо. Благотворное влияние русской культуры в том и заключалось, что она не только не мешала, но, наоборот, содействовала развитию национально самобытных музыкальных школ.

Вопрос о прогрессивных влияниях русской культуры на музыку Эстонии, Латвии и Литвы имеет не только историческое или теоретическое, но и актуальное практическое значение. Нельзя сводить эти влияния лишь к сумме композиционных приемов или иных внешних музыкальных признаков. Тем самым композиторов неправильно ориентируют на путь подражательства.

Только глубокое толкование роли русской культуры открывает перед композиторами широкие горизонты, развивает творческую инициативу, поощряет их связи с многообразными народными первоисточниками и т. п.

Так же широко ставится сегодня и вопрос о роли русской советской музыки в развитии братских музыкальных культур. Советская русская музыка в ее лучших образцах учит композиторов смелости, индивидуальной самобытности творчества, содействует выявлению всего многообразия национальных музыкальных форм, живой связи с народом, реалистическому воплощению его высоких идеалов.

*

Хоровая культура прибалтийских народов отличается подлинной массовостью и профессиональным мастерством. Здесь с детства прививают простым людям любовь к хоровой песне, к пению по нотам. В Эстонии, вероятно, каждый десятый из взрослых является участником хорового коллектива. Хоровая культура в республиках Прибалтики имеет глубокие общественные корни. И она оказывает большое положительное воздействие на развитие музыкального творчества.

Широкое распространение развитого многоголосного хорового пения с начала XIX столетия стало возможно в Прибалтике благодаря тому, что к этому времени в народно-песенной культуре появились необходимые предпосылки: уже существовали зачатки народного многоголосия, известные исполнительские навыки и т. п. Если не принять это во внимание, останется непонятным факт столь быстрого и повсеместного расцвета многоголосного пения во второй половине XIX века.

В «Плане-конспекте», в главе «Подъем латышской музыкальной культуры в 1860–1880 гг. (период латышского буржуазного национального движения)», говорится, что в хоровой культуре находило свое отражение национально-освободительное «младолатышское движение». Но ведь хоровая культура зародилась и развилась значительно раньше, а шестидесятые годы в Латвии отмечены крестьянскими волнениями, которые имели в это время больший общественный резонанс, чем буржуазное национальное движение. Очевидно, общественной питающей почвой для возникновения массовых певческих праздников были и иные обстоятельства, а именно народное, массовое антикрепостническое, антифеодальное движение.

Культура хорового пения опирается на массовую певческую практику. Некоторые музыковеды, не заметив этого, подходят к оценке этого явления по внешним признакам: один певческий праздник они считают народным, другой — клерикальным, третий — буржуазным, руковод-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание