Выпуск № 2 (195) | 1955 - страница 12

В массовых сценах (вторая, пятая, девятая картины) Батманов почти не действует. Опасаясь, видимо, схематичности центрального образа, авторы в шестой картине оперы попытались углубить его психологическую характеристику. В большой арии Батманова выражена его тревога за судьбы строительства в связи с возникшими новыми трудностями. Начинается ария, как суровый драматический монолог (в духе арии князя Игоря):

Прим. 6

К сожалению, музыка арии неравноценна. В среднем эпизоде возникает ничем не оправданный мелодраматический «нажим», противоречащий мужественному характеру Батманова. Слушателю остается непонятным, чем конкретно вызвано его волнение и что дает вся шестая картина для последующих событий.

Образу Батманова в целом, как и другим индивидуальным характеристикам в опере «Далеко от Москвы», присущ общий недостаток. Чередование отдельных картин или событий в жизни того или другого персонажа лишено здесь внутренней взаимосвязи, которая позволила бы показать характеры в развитии, в процессе их формирования. Мы все время видим как бы разрозненные кадры кинофильма или иллюстрации к книге, не имея возможности полностью воспринять все ее содержание. Взаимоотношения живых людей остаются вне нашего поля зрения.

Тот же недостаток можно отметить и в характеристике Алексея Ковшова, который трактуется в опере как герой лирический. Только в ариозо третьей картины выделены более решительные, волевые черты Ковшова. В целом характеристика Алексея статична, несмотря на приятные и мелодичные темы; такова, например, главная лирическая тема, на которой построена сцена знакомства Ковшова с Женей;

Прим. 7

Известие о гибели Зины в третьей картине (в опере она действительно погибает) не играет решающей, переломной роли в жизни Алексея — это лишь один тяжелый, но скоропроходящий момент в его сценической биографии. В пятой и шестой картинах у Алексея несколько «служебных» реплик, в седьмой он уже танцует вальс с Женей, а в девятой предается лирическим мечтам, ничем не обмолвясь о погибшей жене. Ария Ковшова в заключительной картине — образец приятной, но несколько поверхностной, бездумной лирики:

Прим. 8

Наиболее интересно задумано ариозо Алексея в третьей картине — на производственном совещании; здесь черты ораторски-взволнованной патетики вполне уместны и оставляют яркое впечатление. Жаль, что действенное, волевое начало не получает в дальнейшем развития в партии Алексея. В сущности, это единственная сцена, где Ковшов показан активным борцом, уверенно защищающим свой новый смелый проект строительства. В остальных картинах он лишь поддакивает Батманову, знающему все наперед и изрекающему незыблемые истины.

Правдиво обрисован в опере образ старого русского инженера Тополева. Он живет на сцене, волнуется, колеблется, порой допускает ошибки, но упорно ищет правильного решения сложных задач и преодолевает трудности. Так раскрывается жизненный характер героя.

Музыкальный облик Тополева обрисован тепло, ясными, мелодичными темами. Даже когда он заблуждается, возражая Ковшову и Батманову, композитор подчеркивает, что этот человек искренен и далек от каких-либо корыстных или честолюбивых намерений (ариозо «Адун широк», «Добавить много не могу»).

Многое верно и тонко найдено композитором в центральной арии Тополева (четвертая картина). Эта ария раскрывает подлинно драматическую ситуацию: в ней отражены те трудные поиски, которые приводят старого инженера к осознанию своей ошибки и душевному перелому.

Правдивая, волнующая ситуация находит и правдивое музыкальное выражение. Композитор пользуется интонационными средствами старых студенческих песен, которые воспринимаются как воспоминания героя о юности, о клятве служения народу:

Прим. 9

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 6

Прим. 7

Прим. 8

Прим. 9

Содержание