Выпуск № 8 (189) | 1954 - страница 37

ра», когда речь шла об оратории Иос. Гайдна. — Все это можете прочитать напечатанным — в С. П. Б. Ведомостях прошлого года. Оправдываться против этих комков грязи в меня брошенных мне самому было невозможно, и за меня вступиться со стороны, разумеется, некому. Вся пишущая «братия» как нельзя более рада, если меня кто-нибудь погладит против шерсти. Так мол тебе и надо!

С Абиссинским маэстро меня связывают какие-то таинственные узы —

мы вместе сведены судьбою!

Параллели меня с ним начал еще Ростислав — продолжает Ман (в С. П. Б. Вед.). Недавно наконец я высидел неделю на гауптвахте (чуть ли не по Высочайшему повелению) за то, что в концерте опять-таки Лазарева, 26 марта, не желая допускать посрамления Бетховенской музыки, обещанной в концерте для параллели с «Лазаревскою», я встал на стул и перед публикою из тысячи человек держал маленькую речь. Вся она от слова до слова помещена была в газетах (в Сев. Пчеле, в Русском мире № 24, 29 марта). Но о гауптвахте — газеты, разумеется, промолчали.

Ценою этого личного ареста (бог знает за что?! собственно говоря) я, впрочем, достиг того, что «скандальных» концертов Лазарева больше в Петербурге не будет и Бетховенская музыка под его дирижировкой не исполнялась. Сверх того эта глупая история заставила немножко больше обратить на меня внимание публики (хотя меня и считают сумасбродом, отчасти и справедливо) и выставила в надлежащем свете отношение ко мне гг. журналистов. Загляните для курьезу в № 24 Русского мира, и полюбуйтесь, как некто А. С. (Гиероглифов, сам редактор этого плохого журнала) изливает на меня всю свою желчь и учит меня истинной критике музыкальной. (А горячится-то он из-за того только, что я не давал ему своих статей в журнал его, несмотря на многие его просьбы).

Вы изволите спрашивать, где именно я теперь помещаю свои статьи, — на какой журнал работаю? — Да почти нигде, почти ни на какой.

По моему убеждению, писать музык[альную] критику, как я ее понимаю, можно только в журнале по музыке специальном, где бы мне была дана «carte blanche» — полная воля и простор по моему предмету. Таких журналов в последнее время на Руси было только два: Музыкальн[ый], и Театр[альный] Вестник Раппапорта (с 1856 по начало 1860 г.) и «Искусства» (октябрь, ноябрь и декабрь 1860 г.). В обоих я и работал ретиво.

Быть постоянным музыкальным летописцем в журналах политических и литературных, или ни то ни се, для меня всегда как-то неловко, так как я вовсе не фельетонист по своей натуре. Я и получал приглашения от редакций — Сына Отечества, Иллюстрации, Русского мира — но во 1-х, редакции-то больно неважные, сами по себе — расходятся эти журналы бог весть в каком кругу, — во 2-х, кто пойдет искать мою статью в груде разного мелочного сору и хлама? Об Т[еатральном] Вестнике и об Искусст[вах] я, по крайней мере, знал, что если и идет подписка, то, по большей части, именно для моих работ. — В 3-х, мне чрезвычайно неудобно приноравливаться к эстетическим (!) убеждениям гг. главных редакторов. Для одного надобно хвалить Контского, для другого не бранить Рубинштейна, для третьего не восторгаться Вагнером, для четвертого не слишком много твердить о Бетховене, а толковать больше о Варламове и т. д. Оттого, повторяю, с истинною, полною ретивостью я писал только там, где был полным хозяином своего дела (ни малейше никогда не вступаясь в материальную жизнь журнала, ни в его направление вообще, кроме своего предмета. Если кто «специалист», так это именно я. Даже до слепоты, какой-то в отношении многого прочего).

Не моя вина, что г. Стелловский с г. Гиероглифовым подобрали к своим рукам Раппапортов журнал и задавили это в своем роде полезное издание какой-то бесполезнейшею амфибиею вроде «Сына Отечества» только с музык[альными] приложениями!!! Не моя вина, что господин Герике, так храбро и нежданно затеявший художественный журнал «Искусства» и пригласивший Писемского и меня, по найму, в редакторы, каждого по своей части, — оказался грязненьким спекулянтом, который задолжал и типографии, и нам, и сотрудникам, и публике (не додав одной книжки и присвоив себе деньги, поступившие от подписчиков на нынешний год). Я обрадо-

вался только органу для своих мыслей и работал. Нет органа — не работаю для журналов. В виде исключений (более и более не частых) помещаю статьи, где случится. Так, можете, например, найти мой обзор музыкальных дел Петербурга в февральской книжке Библиотеки для чтения («Музыка в Петербурге»; статья мною, по просьбе редактора, не подписана, но говорят, что инкогнито довольно прозрачно).

Так, еще: в Мартовской и в Апрельской книжках малороссийского журнала «Основа» есть мои работы над музыкою южнорусских песен (в апрельской кн[ижке] и ноты моей арранжировки. Первая из печатных собственно музыкальных работ!)

Еще: собираюсь, почти по заказу, написать несколько историко-критических статей по музыке, разумеется, для хорошенького журнала: «Время».

Я теперь сошелся — через поэта Ап[оллона] Майкова — с литературными кружками и вижу крайнее невежество гг. литераторов по музыкальным делам. Надобно немножко их просветить. Что и хочу сделать статьями, например, в таком роде: «Главные черты из истории музыки за три последние века». Также: «О присутствии исторических начал в музыке». Но не знаю, где мне взять времени для всего этого — когда, кроме сотрудничества по музык[альной] части в Энциклопедическом Словаре (статьи мелкие, но на срок!), кроме обработки для печати прочитанного публично курса и нескольких полемически-ученых трактатов на франц[узском] и немецком (о Бетховенских «материях») — главное время уходит у меня на труд уже не литературный, на пачканье бумаги не просто писчей — а графленой. Приятель наш Mortier de Fontaine¹ еще в 54 [году] называл меня русским «Шуманом». Пора же наконец хоть отчасти оправдать это предречение.

Вам известно, что я много раз покушался исключительно заниматься композиторством. Все как-то не клеилось. В нынешних же трудах вижу «преуспеяние» с часу на час, и очень может быть, что в нынешнем же году кончу оперу, в нынешнем же январе начатую. (Для большего удовольствия г. Ману, доставляю ему случай проводить еще раз параллель между мною и Лазаревым. Абиссинский Маэстро писал увертюру на «Смерть Олоферна», моя опера, тоже: «Юдифь». Я начал с последнего акта и он совсем готов). Если опера будет поставлена на русской сцене (ах! когда б это совершилось!), надеюсь, что Вы с сестрицею не откажетесь прикатить по чугунке, хоть для того, чтоб быть, свидетельницами торжественного «fiasco», который мне будет уготовлен приятелями Рубинштейна, «им же имя — легион».

Артистическая натура всегда сходна с ребяческою (хоть до старости глубокой)! Сколько существенных лишений я потерпел в эти три, четыре месяца на жертвы в пользу своей оперы, которая одна теперь занимает всю мою душу. А как легко быть может, что всем этим мечтам и не суждено осуществиться! Игрушка, мыльный пузырь, побасенка — а для нас, вечных детей, в этом задача жизни.

Ваш Александр Серов

Позабыл я извиниться перед Вами, что так долго не отвечал Вам! Теперь приходится просить прощения, что настрочил целую тетрадь.

[Приписка на полях]. Письмо oт Вас получил я 27 апреля, в ту самую минуту, когда усталый воротился домой из концерта в память Шевченки, где подвергся маленькой «овации». Меня упросили арранжировать для хора и оркестра несколько народных малоросс[ийских] песен. Я написал эти партитуры дня в три (на гауптвахте, без ф.-п.). Вышло эффектно, публике понравилось. Аплодисментов и шуму было много. Это мой 1-й успех в публике.

Адрес на конверте: В Москве
В музыкальном магазине Гутхейль, на
Кузнецком мосту для передачи Ее Высокоблагородию Варваре Ефимовне Жуковой.

Почт. штемпель: СПБ, 9 мая 1861;
Москва, 11 мая 1861.

Марта 14-го 1862. Питер:
Берега Лиговки.

Несказанно благодарен Вам, Варвара Ефимовна, за возвращаемые при сем №№ Лейпцигской музыкальной газеты. Довольно курьезно вышло, что статья, сочиненная в «Озерном переулке» и напечатан-

_________

¹ Мортье де Фонтен, Генрих (1816–1883) — пианист.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание