ПИСЬМА, ВОСПОМИНАНИЯ, ДОКУМЕНТЫ

А. СЕРОВ

Письма к В. Жуковой

Впервые публикуемые письма А. Серова к В. Жуковой относятся к 1861–1862 гг., т. е. к периоду интенсивной работы композитора над оперой «Юдифь».

Взволнованно и страстно высказывает А. Серов эстетические суждения об опере, оперной драматургии и о некоторых общих проблемах музыкального творчества. В пылу полемики он порой допускает явные преувеличения в оценках явлений музыкальной жизни, в характеристиках музыкантов (таковы, например, некоторые высказывания А. Серова о Вагнере, Рубинштейне и др.). Но это не снижает художественно-исторического значения писем, содержащих драгоценные мысли выдающегося русского критика о музыке.

Как это явствует из содержания писем, переписка возникла по инициативе В. Жуковой и прервалась после ее переезда в Петербург, где, видимо, состоялось личное знакомство В. Жуковой с А. Серовым. В архиве В. Жуковой сохранилось также несколько писем и записок известного чешского пианиста и педагога Александра Дрейшока, состоявшего в 1862–1868 гг. профессором Петербургской консерватории. Судя по этим материалам, В. Жукова в течение нескольких лет была ученицей А. Дрейшока, весьма ценившего ее пианистическое дарование.

Все публикуемые письма хранятся в отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки СССР имени В. И. Ленина и входят в состав небольшого собрания автографов разных лиц, принесенного В. Жуковой в 1893 году в дар Румянцевскому музею. Помимо писем, в собрании имеется отдельный оттиск статьи А. Серова «Залоги истинного музыкального образования в С.-Петербурге» (1862 г.) с дарственной надписью автора.

Эпистолярный стиль А. Серова очень своеобразен; частые подчеркивания отдельных слов и целых фраз (иногда двумя, тремя чертами), соответствуя взволнованным интонациям речи, усиливают сходство некоторых писем с драматическими монологами. Слова, подчеркнутые одной чертой, даны в тексте курсивом, двумя чертами — курсивом в разрядку, тремя — выделены черным шрифтом. Письма воспроизводятся с сохранением особенностей пунктуации автора.

Письма А. Серова к В. Жуковой, публикуемые с незначительными сокращениями, подготовлены к печати Г. Эдельманом.

Мая 8-го – 61.

Ваше письмецо, милостивая государыня Варвара Ефимовна, было для меня чрезвычайно приятною неожиданностью! Найти о себе добрую память в людях и доброе внимание к своим работам умилительно для каждого человека; для нас, бедных тружеников по искусству, это тем умилительнее и драгоценнее, чем реже встречается. Быть может, на огромной поверхности русского царства и найдутся, между грамотною публикою, там и сям горсточки человеков и человечиц, которые с симпатиею относятся к тому, что я пишу (если б не жило внутри меня подобное сознание, то, право, и перо выпало бы из руки) — но как не часто доводится встретить эту симпатию лицом к лицу, да еще в сопутствии образованности, впечатлительности и откровенности! Какой это благодатный оазис среди пустыни отчаянного равнодушия, холодности в публике! Какою сладкою, утешительною гармониею звучат слова такого участия, как Ваше, среди обыденного шипения злобы, ненависти и зависти,

«змеи коварной сей»!

Каждому артисту мыслящему прочищать себе путь необычайно трудно (протекцию «свыше» и целые вереницы присяжных льстецов и агентов находят только такие ловкие «интриганты», как А. Рубинштейн, например). Это очень старая история, всегда повторяющаяся, но — как в стихах у Гейне — каждый, на ком она повторяется (как и следует, в порядке вещей, — если он только артист, а не бездарный шарлатан) — находит эту пытку будто особенно тяжко сложившейся именно для его персоны. Этот оптический обман довольно простителен. Мерка сравнений исчезает, когда больно так, что не до сравнений! Когда, например, зубы жестоко болят, мудрено взвешивать умом в эти минуты, насколько у других людей болели и болят зубы еще сильнее. А случаются такие любимцы судьбы, которым подобная «психическая зубная боль» отпускается в порциях огромных и на многие десятки лет, чуть не на всю жизнь…

Разумеется, если посмотреть, положим, на страдания «Вагнера», осененного гениальностью двойною (поэта и музыканта), если припомнить все, чему подвергался и подвергается и будет подвергаться он, создавший Тангейзера, Лоэнгрина, Тристана — в стихах и в музыке, — написавший умнейший трактат о драме музыкальной (Oper und Drama), знающий по музыке и поэзии все, что только можно знать великим ученым, и догадывающийся о том, к чему наука и ученые придут еще лет через сотенки две, три, — если посмотреть, что и ему не везет в жизни, что и он крепко нуждается, что и его крепко ругают в газетах, чуть не каждый день, во всей Европе (кроме Италии, где об нем еще не знают, так как не знают еще и о Бетховене, и о Вебере), — что и его, за такое диво поэзии и музыки, лиризма и драматизма, сценизма и симфонизма, как Тангейзер, — ошикали и освистали в просвещенном (!) Париже, — то что ж тогда наши, пигмейские пытки и страдания? — жалобы муравья, которому червяк ножку отдавил,— перед истязаниями Прометея?

Но так как боль не рассуждает и не сравнивает, то горько, очень горько подумать, что вот я пишу уже десять лет перед публикою, а еще ни один из больших журналов, ни одна из больших газет русских не подумала выбрать меня в постоянные музыкальные летописцы! (или большим журналам и газетам вовсе дела нет до музыки, или опасаются резкости мнений, что ли?) — пробовал и в 1859 году читать общепонятный курс музыки, в который входило все, что необходимо знать, чтобы с успехом слушать хорошую музыку и уметь понимать дельные музыкальные критики, где нельзя обойтись без терминологии. Прочитал свои 16 лекций в Университете почти перед пустыми скамьями, и когда в прошлом году фельетонист С. П. Б. Ведомостей по случаю музыкального курса какого-то немца изволил написать, что этот немец (читая генерал-бас по немецки) открывает курс еще небывалый для петерб[ургской] публики, то мне вовсе не следовало даже и обращать внимания на эту «наглость» подкупленного рекламиста. На мой вопрос по этому случаю он еще с большею наглостью отвечал, что ни он, ни публика (NB) не обращают ни малейшего внимания на подвиги г. Серова, что претензия Серова в этом случае похожа на то, если б А. В. Лазарев обиделся, что не упомянули об его «Сотворении ми-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ПИСЬМА, ВОСПОМИНАНИЯ, ДОКУМЕНТЫ

А. СЕРОВ

Письма к В. Жуковой

Содержание