центре концерт платный!). Директор Дома культуры хлопочет, как и где разместить всех желающих.

Еще пуста сцена и занавес не задеркут, будто не предстоит здесь никакого выступления (хористы переодеваются в большой комнате за кулисами). А зал битком набит. Здесь и районные работники, и учителя, и колхозники Лосевской сельхозартели, и школьники. Многие ребята пробрались вперед и уселись кто как возле самой рампы. Где-то закричал ребенок, и мать шопотком унимает его, боясь, что ей придется покинуть зал.

Наконец над сценой вспыхивает свет и перед притихшей аудиторией возникает полукружье замысловато расшитых кофт, ослепительно ярких юбок и повязок. Оно замерло, как натянутая тетива. На правом его фланге, как всегда, Евдокия Климовна Степанюгина, на левом — Елена Павловна Королева, в центре молодая и самая голосистая хористка Мария Мерная.

Трофим Степанович медленно поднимает правую руку, словно намереваясь поймать в воздухе что-то незримое. И откуда-то издалека к его руке потянулись и сразу тронули сердце тихие звуки баяна и тонкие-тонкие женские голоса. Мягко и плавно влились другие, более громкие. Зарокотали басы...

То была песня о счастье жить и трудиться на советской земле, о свершившейся мечте народной, о великих переменах в степи, происшедших по замыслу замечательных русских агрономов, по воле Коммунистической партии:

Там, где голые камни лежали,
Где от зноя иссохла земля,
Голубые пруды засияли,
Зашумели хлебами поля.
Нашей песней мы утро встречаем,
В ней о радостной доле поем.
В наши светлые дни, Докучаев,
Продолжаем мы дело твое.

А потом рассыпали горох баяны, зазвенели переливами. И с притопом и с присвистом покатилась, закружилась плясовая. Она хлынула через распахнутые на сцене окна, через головы собравшихся под ними людей — к веселым звездам. Она отозвалась за рекой, в соседнем селе.

Чуткое ухо и в самом деле могло ухватить в ту минуту песню, которая доносилась из заречного села, что раскинулось на крутой горе. Неутомимый подголосок долго звенел за рекой.

Может, там пели недавно вернувшиеся с поля и отказавшиеся — из-за неугомонного сердца — спать девчата, а может, то в минуту роздыха дали волю голосам работающие в ночную смену на току...

Нынче все поют.

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР

«Угрюм-река» в Ленинградском Малом оперном театре

А. СОХОР

Ленинградский Малый оперный театр поставил в новой редакции оперу «Угрюм-река» Д. Френкеля (либретто В. Шишкова и С. Острового).

Первая редакция этой оперы, показанная театром в конце 1951 года, была подвергнута серьезной критике. В редакционной статье «Ленинградской правды» и в других выступлениях печати указывалось, что в опере слабо выявлен основной конфликт между рабочими и капиталистом Прохором Громовым, образ которого неправомерно занял в спектакле центральное место. Народ был показан статично и односторонне. Вторая половина оперы, рисующая революционную борьбу рабочих, получилась бледной, маловыразительной; искусственно, драматургически не оправданно выглядела кульминационная по замыслу авторов сцена расстрела рабочих и т. д.

«Задача руководителей и всего коллектива Малого Оперного театра заключается в том, — писала "Ленинградская правда", — чтобы исправить допущенные ошибки и переработать спектакль совместно с авторами». Результатом такой переработки, осуществленной на основе критических замечаний общественности, и явился новый спектакль «Угрюм-река».

В либретто оперы сделаны значительные изменения. Исключена неудачная сцена расстрела, введены две новые картины — пролог и забастовка, а также отдельные эпизоды в других картинах, расширены и углублены характеристики некоторых действующих лиц оперы. Первые две картины, либретто которых написано В. Шишковым, сохранены в новой редакции.

В новом прологе мы впервые знакомимся с молодым рабочим Фарковым и его женой Дарьей. В поисках счастья пришли они в далекий таежный край и поступили на работу к купцу-промышленнику Даниле Громову. Но из слов громовских рабочих Голована и Нила и приказчика Ильи Сохатых Фарков и Дарья понимают, что их надеждам не суждено сбыться.

Умирает старик Данила Громов, завещая награбленные им богатства не пьянице-сыну Петру, а «орленку» — внуку Прохору, который клянется приумножить громовский капитал. Прохор женится на дочери богатого купца Нине, бросив любящую его Анфису, спаивает и обманывает бедного тунгуса, нашедшего в тайге золото, нещадно эксплуатирует рабочих.

В среде рабочих зреет протест. Видя, как Прохор грабит тунгуса, Фарков решительно выступает против несправедливости. Громов грозит расправиться с непокорным рабочим. Вскоре он приводит эту угрозу в исполнение. Убив Анфису из опасения, что она разоблачит давние преступления Данилы, Прохор обвиняет в этом убийстве неповинного Фаркова. На каторге Фарков сближается с петербургским рабочим-большевиком Федоровым, который рассказывает ему об организованной борьбе пролетариата против эксплуататоров.

После гибели Федорова во время их совместного побега с каторги Фарков клянется продолжать борьбу. Он поднимает рабочих громовских золотых приисков на забастовку и ведет их к дому Прохора в тот момент, когда там празднуется юбилей хозяина. Выстрелы солдат не могут остановить восставших рабочих, идущих с песней об Угрюм-реке. Громов кончает с собой.

Таким образом, в либретто теперь более отчетливо показан конфликт двух социальных сил. Пересматривая соотношение положительных и отрицательных персонажей в опере, авторы не умалили значения образа Прохора по сравнению с первой редакцией — и поступили правильно: чем ярче и выпуклее показаны действующие сила конфликта, тем он острее и глубже. Надо ска-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР

«Угрюм-река» в Ленинградском Малом оперном театре

А. СОХОР

Содержание