статье не было... Речь шла о том лучшем, на что могут и должны ориентироваться в своем творчестве советские композиторы, о принципах отношения к народной песне, выработанных классиками, и т. д. Говорилось, что облик музыки Г. Крейтнера ближе к Направнику, чем к Глинке и Мусоргскому, и не для того, чтобы «похлопать» Направника по плечу — он занимает свое заслуженное место на нашей оперной сцене, — но чтобы уточнить, о каких именно традициях можно и нужно говорить применительно к «Грозному году».

В заключение вы утверждаете, что «Саратовский театр совершенно правильно поступил, первым поставив «В грозный год» на своей сцене». Да, правильно; и это не расходится с моими выводами. Наши театры должны смелее, инициативнее работать над новыми оперными произведениями; только тогда советское оперное творчество по-настоящему выйдет на дорогу широкого развития. Пусть это будут разные оперы — с разными достоинствами и недостатками, по-разному решающие проблемы оперного реализма.

Но мне кажется, что истинная задача критики — с радостью отмечать и приветствовать все подлинно новаторское, яркое и самобытное в искусстве; какую пользу принесет критика, если она будет превозносить посредственные сочинения авторов, которые идут проторенными, избитыми путями? В том-то и суть разницы традиций Мусоргского и Направника: у одного — традиция смелых творческих дерзаний, неустанных поисков жизненной правды в искусстве; у другого — «спокойное», профессионально безупречное, но эпигонское по своей художественной сущности композиторство.

Не могу согласиться с вашим пожеланием видеть на советской оперной сцене побольше произведений, «подобных опере Г. Крейтнера». Призыв к снисходительности, к снижению требований вряд ли принесет пользу советскому оперному искусству. Нет, не таким путем «мы сможем приблизиться к вершинам оперной классики». Будем взыскательны и пожелаем лучше и Г. Крейтнеру настоящей взыскательности в его творческой работе.

М. Сабинина

О музыкальной изобразительности

(Ответ В. Ванслову и Б. Подольному)

Ю. КРЕМЛЕВ

В седьмом номере «Советской музыки» за этот год опубликованы возражения В. Ванслова и Б. Подольного на мою статью «Интонационная многосоставность музыкального образа»¹. Отвечу вкратце по пунктам.

В. Ванслов оспаривает высказанное мною положение, что «любое искусство может изобразить лишь выражая, а выразить — изображая». По В. Ванслову, «музыка — в отличие от изобразительных искусств — может отразить существеннейшие события своей эпохи, ничего не изображая [разрядка В. Ванслова], т. е. не воспроизводя явлений действительности в их чувственно конкретных сторонах».

В этих словах правильное смешано с неправильным. Правильно, что изображение есть показ чувственной конкретности явлений. Неправильно, что музыка может обойтись без чувственной конкретности. На деле любой художественный образ любого искусства есть идея в чувственно конкретной форме. В. Ванслов вольно или невольно становится на точку зрения эстетиков-идеалистов, которые на протяжении веков пытались вырвать музыку из среды чувственно конкретной образности и представить ее в качестве идеально-внечувственного искусства. Для В. Ванслова и ряда других музыковедов понятие «изобразительности» в отношении музыки представляется каким-то жупелом. Это происходит вследствие склонности толковать данное понятие узко, односторонне. По мнению В. Ванслова, изобразить можно только то, что не относится к человеку — например дерево, камень, птицу, утес. На деле же эмоция человека также изображается в искусстве.

Что такое образ разгневанного человека на картине художника, как не изображение гневной эмоции этого человека? И в музыке эмоция изображается. Выражение музыкальными средствами эмоции есть вместе с тем ее интонационное изображение. Музыкальное произведение может не содержать пейзажа, но это не мешает ему (т. е. произведению) быть изобразительным. Все дело лишь в том, что изображается. В данном плане соната «Аппассионата» не менее изобразительна, чем «Пасторальная симфония», но предметы изображаемого в них разные.

Видимо, В. Ванслов смутно чувствует шаткость своих позиций и поэтому допускает «изобразительность» в музыку, так сказать, с заднего крыльца — как «второстепенный момент», как «дополнительное и необязательное средство». На деле же изобразительность, наряду с выразительностью, — неотъемлемый фактор художественного образа и поэтому не подлежит таким унизительным ограничениям.

Обратим внимание на следующие рассуждения В. Ванслова: «Выражение, как и изображение, является отражением действительности. Если изображение подразумевает воспроизведение внешних, чувственно конкретных сторон действительности, то выражение подразумевает раскрытие ее глубоких, внутренних сторон, сущности ее явлений. В музыкальном образе единство типичного и индивидуального достигается прежде всего в пределах самого выражаемого музыкой переживания, не требуя обязательного изображения чувственно конкретных яв-

_________

¹ Напечатана в № 10 «Советской музыки» за 1952 год.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. Сабинина

О музыкальной изобразительности

(Ответ В. Ванслову и Б. Подольному)

Ю. КРЕМЛЕВ

Содержание