шать фонографические записи сванских песен в исполнении женского хора, то не поверишь, что песни поют женщины, а не мужчины.

Я хочу также рассказать читателю о сходстве между напевами сванских и карталино-кахетинских песен. Возьмем для примера сванскую песню «Кансав Кипиани». Эта песня, как и другие грузинские песни, изложена трехголосно. Представьте себе, что по гармонии она очень напоминает кахетинскую песню «Окрос Диэло» («Золотая Диэла»), причем хору петь первую песню легче и проще, так как в ней нет тех интервальных трудностей, которые присущи карталино-кахетинским и особенно гурийско-имеретинским песням.

Вот другой пример — «Дидеба Таргдзел» («Слава архангелам»). Этой песней сваны обычно начинают пиршество. Хотя текст песни — духовного содержания, но она по мелодии очень схожа с карталинской песней, исполняемой во время жатвы. Кроме того, у сванов много плясовых песен, родственных с рачинскими напевами; одна из них напоминает кахетинскую пляску «Цангала».

В песнях сванов совершенно отсутствуют «криманчули», которые так характерны для гурийско-имеретинских песен. Второй голос в сванских песнях имеет те же характерные черты и подчиняется тем же законам музыкальной теории (неприготовленный, свободно употребляемый диссонанс), как и все грузинские народные песни.

Я мог бы привести гораздо больше примеров для подтверждения моей мысли, но, думаю, и этого достаточно. Когда я издам все собранные мною песни в виде отдельного сборника, попрошу всех, знающих грузинскую народную музыку, высказаться по этому поводу, ибо все, что здесь говорится о сванских песнях, выражает лишь мое личное мнение.

Что касается сванских музыкальных инструментов, то их два. Первый, имеющий сходство с пандури, называется «чунири» («чианури»). На нем три струны. Играют на чунири маленьким смычком. Второй инструмент, похожий на лиру¹, сваны называют «чанг» («чанги»). На чанги шесть струн. Играют на нем пальцами — щипком струн (pizzicato). У обоих инструментов струны из конского волоса*.

Я записал четыре песни для голоса (соло), исполнявшиеся под аккомпанемент этих инструментов. Они очень похожи на рачинские волыночные напевы. Одна из песен, «Воссарера», представляет собою настоящее грузинское сказание (былину).

Кроме того, я записал еще ряд песен в Ипаре (Верхняя Сванетия) и Эцере (Дадешкелиановская), всего двадцать восемь. Мелодическую основу этих песен составляют те же мотивы, что и в других сванских песнях.

Родство сванских и рачинских песен с карталино-кахетинскими, на мой взгляд, подтверждает то, что в древние времена у всех грузинских племен была общая музыка, претерпевшая впоследствии в силу ряда причин некоторые изменения у гурийцев и имеретинцев, но сохранившаяся в нетронутом виде у сванов и рачинцев².

Считаю долгом выразить мою сердечную благодарность благочинным Сванетии — свящ. Виссариону Шпоевичу Нижарадзе, свящ. Ивану Георгиевичу Маргиани, кн. Татархану Дадешкелиани, учителю села Ипара г. Хуцишвили и другим, оказавшим мне всемерное содействие. Приношу также глубокую благодарность правлению грузинского Общества по распространению грамотности за материальную поддержку в деле собирания сванских народных песен.

(Газета «Иверия», 1903, № 175)

Подготовил к печати А. Рчеулишвили

Перевел с грузинского А. Мшвелидзе

_________

¹ Сравнение чанги с лирой не совсем верно. Как известно, чанги имеет прямое сходство с древнейшей формой арфы. — Примечание переводчика.

* Экземпляры этих инструментов хранятся в настоящее время в инструментальном отделе при Московской консерватории, куда они были привезены профессором С. И. Танеевым в 1885 году, после его поездки в Сванетию. Их настройка не была нам известна; будучи в Москве, г. Аракишвили и я долго пытались узнать строй этих инструментов, однако все наши старания не увенчались успехом. К сожалению, сам Танеев уже не помнил их строя, хотя очень этим интересовался. Экземпляры чунири и чанга я тоже приобрел в Сванетии и пожертвовал музею Общества по распространению грамотности. Мне удалось изучить строй этих инструментов. — Примечание автора.

² Под «общей» грузинской музыкой Зах. Палиашвили разумеет музыкальную ветвь Карталино-Кахетия. — Примечание переводчика.

ОЧЕРКИ НАШИХ ДНЕЙ

Заводская капелла

Б. КРЕМНЕВ

Тихо в степи; шелестят лишь высокие травы да шуршит камыш, покачиваясь у отлогих берегов Днепра. Где-то вдалеке, на колхозном поле, стрекочет трактор.

И вдруг в степной тишине раздается широкая, привольная песня. Легкий порыв ветра доносит ее из-за пригорка вместе с пряным ароматом мяты и меда.

Реве та стогне Днипр широкий...

Песня звучит все ближе.

Из-за пригорка показываются автомашины. Шума их моторов не слышно. Его перекрывает стройный хор голосов.

Машины сворачивают на дорогу, вьющуюся вдоль берега реки. Рассеялось облако пыли, скрылись за прибрежным курганом машины, а песня все звенит и звенит...

Это в один из приднепровских колхозов проехала на шефский концерт хоровая капелла Дворца культуры киевского завода «Большевик». Участники этого коллектива — «капеляне», как они сами себя называют,— желанные гости и в городах, и в колхозах.

Слава о самодеятельной хоровой капелле разнеслась далеко за пределы родного завода. Замечательное искусство хора знают и любят киевляне и ростовчане, днепропетровцы и краматорцы, шахтеры Донбасса и хлеборобы Киевщины.

Не раз слушали хор и москвичи. Капелла с успехом выступала на открытии Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, на канале имени Москвы. На последнем Всесоюзном смотре художественной самодеятельности профсоюзов она завоевала второе место.

Много друзей приобрел талантливый самодеятельный коллектив за тридцать лет своей творческой деятельности.

Было это в 1923 году. Вечерами, после рабочего дня, молодежь собиралась в небольшом заводском клубе. Засиживались допоздна. Сообща читали газеты, брошюры, с жаром беседовали о новой жизни. Домой возвращались за полночь. И сонную дремоту тихих улиц киевской окраины будили молодые звонкие голоса:

Наш паровоз летит вперед,
В коммуне остановка...

Вскоре любители пения объединились и организовали хоровой кружок. Было в нем сначала всего 18–20 участников. Но работали они с искренним увлечением.

Первое выступление молодого хора, хоть и пел он не очень слаженно, прошло успешно. Дружный коллектив стал выступать чаще — в клубе, в красном уголке, в цехе во время обеденного перерыва, привлекая все новых и новых участников.

Одной из самых аккуратных посетительниц первых спевок была Анна Игнатьевна Котик. Младшая сестренка ее Тоня любила подтягивать Анне. Она так пристрастилась к пению, что стала вместе со старшей сестрой посещать занятия кружка.

Тридцать лет поет Анна Игнатьевна Котик в капелле. За это время она обучилась в коллективе нотной грамоте, познакомилась с лучшими произведениями русской и украинской музыки. Анна Игнатьевна совмещала работу на заводе с занятиями в вечерней консерватории. Работа в капелле помогала учебе. Так год из года

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ОЧЕРКИ НАШИХ ДНЕЙ

Заводская капелла

Б. КРЕМНЕВ

Содержание