углубляет выразительность песни Соловьева-Седого. Однако сближение или совпадение интонаций не имеет прямого отношения к образному содержанию песни. Не только в поэтических образах текста «Таежной», но и в лирической мелодии этой песни совершенно отсутствуют чергы маршеобразности, мужественности, решительности, столь характерные для песни «Смело, товарищи, в ногу».

Ценное качество работы А. Сохора — горячая заинтересованность в развитии лучших сторон таланта композитора, творчеству которого посвящена его книга. Поэтому и критика его направлена к тому, чтобы помочь Соловьеву-Седому добиться еще больших творческих успехов. Далеко не всегда наши музыковедческие работы отмечены такими чертами.

Однако, делая ряд верных критических замечаний в адрес композитора, А. Сохор в оценках отдельных произведений снижает требовательность и весьма робко говорит о недостатках, присущих творчеству Соловьева-Седого. Он безоговорочно хвалит и явно переоценивает песню «Солнце встает». В ней, конечно, есть свои достоинства, но все же эта песня не стала подлинно массовой комсомольской песней, не вошла в быт молодежи. А. Сохор полагает, что это произошло потому, что «не столь свежо... звучит кульминация припева». Нам кажется, что в песне есть более серьезный недостаток — стилистическая пестрота сочинения: каждый раздел его имеет свое образно-музыкальное содержание, подчас даже далекое от общего смысла песни. Упрека в излишней критической «мягкости» заслуживает отношение А. Сохора к таким песням, как «Прощай, беляночка», «Василек», «Над Родиной грозные тучи».

Более смелая, глубокая, обоснованная критика во многом могла бы помочь Соловьеву-Седому в дальнейшей его творческой работе.

Недостаточно строг и требователен автор книги к гармоническому языку и фортепианному сопровождению в некоторых песнях Соловьева-Седого. Помимо случайных диссонирующих сочетаний, композитор порой допускает шаблонные приемы, гармоническую вялость. Фактура его сочинений не всегда удобна для исполнения на рояле (да и на баяне). Примером может служить хотя бы песня «Как за Камой, за рекой».

В книге встречаются нечеткие, противоречивые оценки. Так, например, «Колыбельной» (из цикла «Сказ о солдате») на стр. 116 дана положительная характеристика, а на стр. 124 эта же песня отмечена как не совсем удачная по сравнению с другими частями цикла; не совпадают также оценки песни «Ничего не говорила» на стр. 71 и 72, 162–142.

Не может удовлетворить приведенный в книге анализ песни «На солнечной поляночке». Автор рассматривает ее параллельно с песней «Разговор». Сопоставление этих двух произведений, история создания которых чрезвычайно поучительна, дает возможность критику не только выявить отличия между ними, но и сделать интересные обобщения касательно творческого метода Соловьева-Седого. Автор книги ограничился, к сожалению, общими фразами о характере песни «На солнечной поляночке» и нашел, что «есть немало общего в интонациях (особенно в припеве)» и в характере обеих песен.

Неудачен разбор песен «Вечер на рейде» и «Играй, мой баян». В первом случае хотелось бы более глубокого анализа мелодии вместо наивного указания на то, что в этой песне есть «ощущение текучести жизни, безостановочное ее движения вперед» (стр. 61). Стилистический анализ песни «Играй, мой баян» подменен технологическим описанием мелодии.

Очень мало сказано в книге об одной из лучших песен Соловьева-Седого — «Я вернулся к друзьям» (стр. 56). Можно считать, что она вообще не проанализирована. А. Сохор призывает Соловьева-Седого шире развивать в своем творчестве не только лирические, но и гражданские темы, темы борьбы за мир. Тем больше следовало уделить внимания таким произведениям композитора, в которых он нашел свежие и сильные средства для выражения высоких мыслей и чувств советского патриота.

Критикуя слабые стороны монографии молодого ленинградского музыковеда, мы не можем отказать ей в содержательности. Она обладает несомненными достоинствами. Ее недостатки во многом объясняются общим состоянием нашего музыковедения, до сих пор очень мало разрабатывавшего творческие проблемы песенного жанра. Ценный почин А. Сохора, написавшего первую серьезную работу об одном из мастеров советской песни, должен быть поддержан. Советское музыковедение обязано уделить должное внимание вопросам развития любимого народом песенного жанра.

Юрий Корев

Неудачная брошюра

С. КОРЕВ. Узеир Гаджибеков и его оперы. Музгиз, М., 1952.

Узеир Гаджибеков по праву считается одним из крупнейших деятелей передовой азербайджанской национальной культуры. Композитор, драматург, дирижер, педагог, ученый, публицист, неутомимый организатор и патриот-общественник — таков многогранный облик Узеира Гаджибекова, замечательного сына азербайджанского народа.

Само собой разумеется, что для развернутой характеристики Узеира Гаджибекова нужна обширная монография. Но и в небольшом очерке, конечно, автор обязан дать читателю ясное представление о выдающемся художнике. К сожалению, этого мы не находим в недавно вышедшей брошюре С. Корева. Она написана без достаточных знаний, без четкой установки и не имеет определенного адресата.

Брошюра С. Корева разделена на четыре главы. Первая из них посвящена рождению азербайджанской национальной оперы. Во второй рассказывается биография У. Гаджибекова. Третья содержит характеристику оперы «Кер Оглы», четвертая — характеристику музыкальной коме-

дии «Аршин мал алан». В приложении даны пересказы либретто обоих этих классических произведений азербайджанского музыкального театра.

Подобная структура брошюры позволяет предполагать, что она была задумана в качестве популярного «оперного путеводителя». Если это так, остается пожалеть, что издательство и автор не сочли нужным, как обычно, дать соответственное обозначение на обложке и титульном листе. Тогда отпал бы ряд законных претензий читателя, имеющего сейчас основания ожидать от книжки гораздо большего, чем она может (и, вероятно, должна) дать.

Однако основной упрек автору, если считать его брошюру оперным путеводителем, гораздо более серьезен. Нет нужды доказывать недопустимость отрыва музыки от либретто в музыкально-сценическом произведении. Между тем анализ применяемых У. Гаджибековым музыкально-выразительных средств дается в брошюре С. Корева вне связи с развитием сюжета и действия, а при изложении «содержания» (стр. 73 и 82) автор, по сути, ограничивается лишь пересказом либретто, в лучшем случае со ссылками на приведенные ранее нотные примеры. Потому признать брошюру С. Корева удовлетворительным оперным путеводителем нельзя.

Еще меньше может удовлетворить читателя работа С. Корева, если она предназначена служить целям обобщающей характеристики У. Гаджибекова. И дело здесь не в объеме: на четырех без малого авторских листах вполне можно дать ясный и запоминающийся портрет композитора. Но при этом особо необходимы тщательный отбор материала и четкая последовательность изложения.

В брошюре С. Корева нет ни того, ни другого. Читателю, например, сообщается о значении первой постановки «Лейли и Меджнун» задолго до того, как говорится о создании и содержании этой оперы; о постановках (и даже экранизации) «Аршин мал алан» — задолго до разбора музыкальных комедий У. Гаджибекова вообще и данной комедии в частности. Итоговые выводы о всем творчестве У. Гаджибекова излагаются в середине книжки (стр. 36 и 37), т. е. до рассмотрения самых значительных сочинений композитора. Число подобных несуразностей легко можно было бы умножить.

С исследовательской точки зрения в брошюре С. Корева нет ничего нового по сравнению с прежними биографическими работами об У. Гаджибекове. Но странно, что об этих последних автор отзывается (стр. 61) в полуснисходительном тоне, хотя именно они, а не компилятивная работа С. Корева, были основаны на самостоятельных изысканиях. Но и компилирование требует знания предмета. Между тем хорошо знакомый с историей азербайджанской музыки автор никогда не опустил бы так много важных сторон творческой деятельности У. Гаджибекова, как это сделал С. Корев. Ограничусь самым главным.

В нескольких местах С. Корев напоминает о прогрессивной роли передовой русской культуры в формировании азербайджанского искусства, но говорит о ней лишь декларативно, общими словами (см., например, стр. 16,17, 19, 40 и т. д.). Конкретно же показать, как и в чем именно передовая русская демократическая культура способствовала идейно-художественному формированию У. Гаджибекова, автор не сумел. А ведь уже период учения У. Гаджибекова в Москве и Петербурге мог бы дать в этом отношении немало ценных фактов. Достаточно напомнить, что именно в Петербурге У. Гаджибековым была написана музыкальная комедия «Аршин мал алан». С. Корев же ограничился лишь беглым упоминанием (стр. 26) о занятиях У. Гаджибекова в России.

Изолированно от всего развития советской музыки излагает С. Корев идейно-творческие искания У. Гаджибекова после установления в Азербайджане Советской власти. Ни разу С. Корев не остановился на многолетней борьбе У. Гаджибекова против националистических концепций в теории и практике азербайджанской музыки, проповедовавших лживые пантюркистские идеи и стремившихся оторвать творчество азербайджанских композиторов от благотворного влияния русской музыки. Автор прошел мимо плодотворной борьбы У. Гаджибекова за народность и реализм, против формализма и космополитизма в музыке — борьбы, выдвинувшей его в первые ряды многонационального советского искусства. В перечне творческих работ У. Гаджибекова С. Корев по непонятным причинам даже не упоминает о первом азербайджанском сборнике народных песен, который был издан У. Гаджибековым совместно с М. Магомаевым.

Непонятно, как могло случиться, что в книжке обойдена историческая беседа товарища И. В. Сталина с У. Гаджибековым, во время которой великий вождь высказал мудрую мысль о совершенстве народно-песенного творчества и о его значении для развития советской музыки. Непонятно, как могло случиться, что автор брошюры не вспомнил и глубоких слов товарища И. В. Сталина о социальном смысле народного предания, положенного в основу оперы «Кер Оглы».

Подводя итоги, приходится констатировать идейную и научную легковесность брошюры С. Корева, изобилующей к тому же расплывчатыми, небрежными формулировками и дилетантскими определениями стиля У. Гаджибекова, вроде «причудливой мелизматики» (стр. 49), «нежно-колоритной увеличенной секунды» (стр. 69) и т. п. Важная задача создания новой популярной работы об Узеире Гаджибекове выпуском книжки С. Корева отнюдь не может считаться решенной.

С. Гинзбург

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Юрий Корев

Неудачная брошюра

С. Гинзбург

Содержание