русским искусством задачи реализма. Правда, в некоторых ранних сочинениях Глинки еще ощущаются веяния раннего русского романтизма с его подчеркнутой сентиментальностью и мотивами разочарованности. Однако в дальнейшем творчестве Глинки (как и в творчестве его великих современников Пушкина, Гоголя, отчасти Брюллова) все сильнее, все решительнее, все многостороннее давало себя знать реалистическое начало.
Закономерна поэтому достигнутая в произведениях Глинки высокая типизация художественных образов. Сам композитор в первоначальном плане «Ивана Сусанина» отчетливо выразил свое стремление к максимальной типизации, определяя характеры будущих героев оперы: Сусанин — характер «важный», Антонида — характер «нежно грациозный», Собинин — характер «удалый», Ваня — характер «простосердечный». Заметим, что эти блестяще осуществленные намерения Глинки вытекали вовсе не из предвзятых, абстрактных схем, но из реалистического стремления положить в основу оперной драматургии столкновение характерных жизненных начал.
Глинка добивался подлинно реалистического взаимопроникания частного и общего в художественном образе. «Важность» Сусанина выражала черты присущего ему сурового, сдержанного героизма, «удалость» Собинина — качества русского воина-патриота. В «нежной грациозности» Антониды Глинка олицетворил те лучшие качества женственности и душевного тепла, которые были для него своего рода этическими нормами, идеалами.
Типичность образов у Глинки столь же рельефно выступает во второй его опере. Руслан, Людмила, Ратмир, Горислава, Фарлаф, Наина, Светозар — все это ярко выраженные характеры, носители определенных душевных свойств, высоко обобщенных и индивидуально правдивых. Как и все великие художники, Глинка, рисуя события истории или легендарные картины русского эпоса, приближал минувшее к настоящему, выражал в далеких по времени образах идеи и чувства своих современников.
И вместе с тем Глинка по-своему решал в своих операх проблему историзма, исторической правды. Он искал сюжеты, способные отобразить существенные, основные, решающие конфликты истории и текущей жизни, показать наиболее характерное в изображаемом предмете.
«Иван Сусанин» — эпопея огромного обобщающего смысла. Воплощенная в ней основная идея любви к Родине, подчиняющей все помыслы, страсти и желания человека, переросла рамки данного сюжета. Явившись непосредственным откликом на события 1812 года, первая опера Глинки сохранила всю силу своего идейного патриотического зерна вплоть до нашего времени.
В «Руслане» Глинка развернул величавую и чрезвычайно разнообразную картину борьбы добра со злом, красоты с безобразием, постоянства с изменчивостью, честности с вероломством, храбрости с трусостью. Нигде, как в «Руслане», не выступает столь мощно оптимизм Глинки, утверждающий лучезарную победу мужества, разума, воли человека, способного преодолеть любые препятствия.
В «Князе Холмском» Глинка дал сильную трагическую концепцию, в сущности, глубоко родственную замыслу «Тараса Бульбы» Гоголя. Это столкновение патриотического долга с чарами обольщений. Общезначимость концепции Глинки в «Холмском» настолько широка, что и ныне она воспринимается как животрепещущая драма борьбы личного с общественным.
Глубокий философский смысл заключен не только в монументальных, но и в скромных по масштабам произведениях Глинки. В «Камаринской», столь справедливо восхищавшей Чайковского и других русских музыкантов, Глинка дал редкостный по силе лаконизма, двуединый образ русского народно-песенного искусства — образ, сотканный из грусти, задумчивости и живого, затейливого веселья.
Дух народа чрезвычайно уверенно, метко схвачен и в ранних «итальянских» опусах Глинки и, еще более, в его «испанских увертюрах». Здесь проявилось умение перевоплотиться и, оставаясь в душе русским, познать содержание, сущность чужой национальности.
«Патетическое трио» и, тем более, «Вальс-фантазия» звучат, как поэмы о страстных волнениях чувства, тогда как романсы постоянно показывают необыкновенный дар композитора находить и сгущать существенные черты человече-
ских эмоций. Такова ревнивая затаенность «Сомнения», борьба душевной тишины и тревоги в баркароле «Уснули голубые», трепетно-правдивые переливы чувства в романсе «Я помню чудное мгновенье», глубокое, мучительное разочарование в последней песне — «Не говори, что сердцу больно».
Постоянное стремление Глинки к реалистической выпуклости музыкальных образов проявилось в его чутком внимании к роли слова в музыкальном произведении. Сам Глинка заметил в письме к Н. Кукольнику от 18 апреля 1845 года: «Для моей необузданной фантазии надобен текст или положительные данные»1.
В тех случаях, когда Глинка отходил от вокальной музыки, он тяготел к программному инструментализму. Симфонически отвлеченные замыслы не заняли крупного места в его творчестве (в неосуществленной симфонии пятидесятых годов «Тарас Бульба» композитор, видимо, не смог найти программно-образного стержня).
Глинку всегда влекла к себе художественная предметность, выраженная в слове2, в сценическом действии, в самих музыкальных образах. Естественно, что Глинка настойчиво стремился показать своих типических героев в типических обстоятельствах. Отсюда, в частности, его внимание к пейзажу и жанру3.
Природу Глинка умел передавать красиво, лаконично, но сильно и характерно. Достаточно вспомнить зимний лес в «Иване Сусанине», выразительность воды в баркаролах (для пения и для фортепиано), различные изобразительные эпизоды «Руслана» — вой ветра в сцене Руслана с Головой, миниатюрные, мелькающие пейзажи баллады Финна, вечерние звуки персидского хора, хор водяных дев...
В «испанских увертюрах» Глинка добился исключительно рельефной звукописи. В блестящей картинности «Арагонской хоты» с ее эффектами гулких и нежных отголосков эхо, с ее многослойной, вьющейся полифонией узорчатых мелодических и тембровых линий слух живо ощущает широкие просторы, приволье народного праздника. В «Воспоминании о ночи в Мадриде» по-иному, но не менее выразительна многоплановость ночных звуков, то долетающих издалека, то словно приближающихся. Пространственная слуховая реалистическая память и воображение Глинки создали тут шедевр жанрового пейзажа-ноктюрна.
Характерно, что в стремлении к предметной отчетливости образов Глинка не страшился сюжетных мотивов, которые многих других увлекли бы на ложный путь натурализма. Так, например, Глинка новаторски воплотил в музыке впечатления первой железной дороги («Попутная песня») ; опыт оказался столь смелым, что и теперь, более ста лет спустя, советские композиторы-песенники продолжают в этом сюжете идти по стопам Глинки.
При всем том пейзаж и жанр еще не занимают у Глинки особенно значительного места (например, роль образов природы в его операх не может идти в сравнение с ролью образов природы в операх Римского-Корсакова). Основное внимание Глинка уделяет образной лепке главных героев, стремясь к правдивому воплощению их средствами музыки. Интонационные портреты у Глинки непревзойденно метки и, опять-таки, стремятся к высоким обобщениям.
Степенная, рассудительная и полная волевого начала «речь» Сусанина сразу выделяет его среди всех остальных героев первой оперы Глинки.
В «Князе Холмском» чрезвычайно типичны вкрадчиво-обольстительные интонации Адельгейды (антракт к третьему действию), а изображение отчаяния Холмского (антракт к пятому действию) отмечено необычайной правдивостью страстных, переменчивых и порывистых эмоций.
Незабываемы «интонационные портреты» в «Руслане» — сошлемся хотя бы на робость Фарлафа в сцене с Наиной, на гнев Людмилы в садах Черномора. Превосходным образцом умения Глинки строить средствами музыки сложную и противоречивую интонационную характеристику служит марш Черномора. Сочетанием мелодии, ритма, гармонии, оркестровки здесь создан портрет, причудли-
_________
1 Письма М. И. Глинки. СПБ, 1908, стр. 194.
2 То, что Глинка сплошь и рядом сочинял оперную музыку раньше слов, не меняет существа дела, поскольку сюжетно-словесный «проект» содержания, остов его, конечно, предшествовал сочинению.
3 Вспомним попутно о живописном даровании Глинки, о развившейся уже в детстве яркости зрительных представлений.
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
Содержание
- Содержание 5
- Тысяча девятьсот пятьдесят третий 7
- Над Родиной нашей солнце сияет 12
- Народ — великий учитель 15
- Лирическая поэма о партизанке 19
- Творческие планы 23
- О культуре симфонического оркестра 28
- Против шаблона и скуки 32
- Трудное положение в легком жанре 35
- Улучшить работу музыкального издательства 39
- Письмо о русской народной музыке 45
- Из консерваторских лекций 48
- Эстетика Глинки 55
- Песенный дар Алтая 65
- В станицах Кубани 69
- Сестры Ишхнели 74
- Мысли о Моцарте 77
- Творчество Н. Леонтовича (К 75-летию со дня рождения) 83
- Венявский в России 93
- Вечер китайско-советской дружбы 97
- Ансамбль Чехословацкой армии 98
- Выступление молодого дирижера 99
- Симфонический концерт румынской музыки 100
- Шуман, Брамс, Штраус 101
- Забытая соната Бородина 101
- Концерт Григория Гинзбурга 102
- Фортепианный дуэт 102
- Органный вечер 103
- Концерт Анатолия Ведерникова 104
- Молодые исполнители 104
- Хроника концертной жизни 105
- У композиторов Армении 107
- В Ростове-на-Дону 109
- В столице Башкирии 110
- На фестивале современной немецкой музыки 111
- О новой венгерской музыке 113
- В музыкальных журналах 115
- Избранные статьи Б. Асафьева 116
- Книга о талантливом песеннике 118
- Неудачная брошюра 119
- Станислав Монюшко 121
- Курс инструментовки 121
- Руководство по сольному пению 122
- Нотографические заметки 123
- По страницам газет 126
- Хроника 129