зеля, М. Раухвергера, А. Хачатуряна, Т. Попатенко, В. Герчик, Н. Леви, А. Филиппенко, Л. Бирнова, Ан. Александрова, 3. Левиной, а также оркестровые сюиты Г. Фрида и Т. Попатенко.

Днем в том же зале происходил концерт духовой музыки. Были прослушаны «Волжская симфония» В. Рунова, увертюра-фантазия Н. Иванова-Радкевича. сюита В. Петрова и марши В. Мурадели, П. Скворцова и Н. Миронова.

Вечерний концерт в Большом зале консерватории был посвящен симфонической музыке. Программа его включала сюиту «Памяти Леси Украинки» А. Штогаренко, «Праздничную увертюру» К. Хачатуряна, концерт для фортепиано с оркестром В. Нахабина, концерт для скрипки с оркестром Д. Гершфельда.

10 декабря утром в Доме ученых участники пленума познакомились с ораторией В. Сорокина «Александр Матросов» (либретто В. Гурьяна) и «Молодежной сюитой» А. Островского (слова Я. Белинского) в исполнении ансамбля песни Комитета радиоинформации. Были прослушаны также произведения для оркестра народных инструментов — сюита «Сказы» Г. Фрида (по мотивам П. Бажова) и пьесы М. Магиденко, И. Болдырева, Л. Воинова, Андрея Новикова, В. Левашова. Кроме того, исполнялись обработки народных песен Г. Тихомирова и А. Михайлова.

Вечером в Большом зале консерватории состоялся концерт из произведений молодых композиторов — студентов и аспирантов Московской консерватории. Были исполнены симфония А. Бабаева, кантата «Солнце над Китаем» Г. Григоряна, фортепианный концерт Е. Светланова, концертная увертюра А. Чугаева, симфонические танцы А. Эшпая, песни А. Лебедева и К. Хачатуряна.

В Центральном Доме композиторов исполнялась в звукозаписи опера «Иван Болотников» Л. Степанова.

11 декабря днем участники пленума прослушали в Доме актера оперу «Бабье лето» А. Голубенцева (по роману В. Овечкина) в исполнении ансамбля оперы ВТО.

Заключительные симфонические концерты пленума состоялись 12 и 13 декабря в Большом зале консерватории. В программу первого из этих концертов вошли сюита на латышские народные темы А. Калныня, скрипичный концерт Я. Иванова, концерт-баллада для фортепиано с оркестром И. Шамо, балетная сюита С. Прокофьева (из балета «Каменный цветок») и оратория «Огни над Волгой» Ю. Левитина (слова Д. Седых).

13 декабря исполнялись симфоническая поэма «Моя Родина» В. Мухатова, концерт для скрипки с оикестром Л. Афанасьева и 5-я симфония Б. Шехтера.

В концертах пленума участвовали Государственный симфонический оркестр Союза ССР (дирижеры К. Иванов, Н. Рахлин, А. Стасевич, Г. Рождественский), симфонический оркестр Всесоюзного Комитета радиоинформации (дирижеры Н. Аносов, А. Гаук, К. Зандерлинг, Л. Вигнер и др.), Государственный хор русской песни под управлением А. Свешникова, русский народный хор имени Пятницкого, хор русской народной песни, оркестр народных инструментов и ансамбль песни Комитета радиоинформации, квартет Московской филармонии, квартет Грузинской ССР и квартет имени Комитаса, ряд детских хоровых коллективов и другие ансамбли. В числе солистов были Ю. Ситковецкий, П. Лисициан, Д. Ойстрах, Д. Шафран, И. Михновский, А. Иохелес, Е. Гилельс, М. Вайман, 3. Долуханова. В ряде случаев с исполнением своих произведений выступали авторы (А. Арутюнян, Е. Светланов, С. Джербашян, Т. Николаева, Н. Раков, Г. Фрид, И. Шамо). Всего на пленуме прозвучало около двухсот новых произведений.

Вечером 11 декабря на заседании пленума в Центральном Доме композиторов генеральный секретарь ССК  СССР Т. Хренников сделал доклад о состоянии и задачах оперного творчества советских композиторов. По докладу развернулись весьма оживленные прения, продолжавшиеся на утренних заседаниях 12, 13 и 14 декабря. В прениях выступили композиторы Ю. Мейтус, Д. Васильев-Буглай, М. Гнесин, К. Молчанов, Г. Эрнесакс, Е. Тикоцкий, А. Эшпай, Э. Капп, А. Спадавеккиа, Д. Кабалевский, Л. Степанов, Ю. Шапорин, Д. Френкель, Д. Гершфельд, Н. Грюнфельд, А. Кленицкис, Г. Гасанов, музыковеды С. Скребков, Л. Христиансен, Д. Данилов, К. Розеншильд, М. Крохмаль-Орябинская, A. Гозенпуд, Н. Михайлов, Е.  Гилина, Е. Грошева, Ю. Виноградов, А. Шавердян, Ю. Кремлев, И. Нестьев, А. Хохловкина, директор ВДНТ имени Крупской Р. Тихомиров, директор Большого театра Союза ССР А. Анисимов, начальник Главного управления музыкальных театров Комитета по делам искусств Ю. Муромцев, режиссер Б. Мордвинов.

14 декабря заместитель председателя Комитета по делам искусств М. Чулаки выступил с докладом об итогах творческой работы советских композиторов в 1951 году. В дискуссии по докладу участвовали композиторы Б. Кожевников, Н .Богословский, Д. Шостакович. В. Соловьев-Седой, М. Коваль, Я. Медынь, А. Штогаренко, О. Тактакишвили, В. Захаров, В. Чистяков, И. Каросас, М. Гнесин, Г. Веревка, М. Раухвергер, А. Абрамский, Е. Жарковский, Андрей Новиков, Анатолий Новиков, Ф. Лукин, А. Эшпай, В. Шебалин, Г. Фельдман, М. Иванов-Сокольский, М. Блантер, Д. Кабалевский, Г. Брук, Д. Аракишвили, А. Арутюнян, Е. Булгаков, музыковеды П. Хучуа, И. Благовещенский, В. Кухарский, Ю. Келдыш, В. Ванслов, Т. Вызго, Л. Данилевич, Ц. Рацкая, Д. Локшин, К. Розеншильд, B. Виноградов, А. Иконников, С. Скребков, И. Нисневич, Э. Карагюлян, Л. Орлова, студентка Л. Сковронек, а также Е. Д. Стасова.

Пленум закончился 18 декабря.

16  декабря в Центральном Доме композиторов состоялось совещание музыковедов, посвященное вопросам музыковедческой работы на периферии и подготовке к следующему, 6-му пленуму Правления ССК СССР, который намечено провести весной 1952 года. Были заслушаны доклады с мест. На совещании председательствовал секретарь ССК СССР М. Коваль.

(Материалы дискуссий по докладам Т. Хренникова и М. Чулаки будут опубликованы в следующем номере журнала «Советская музыка»)

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЭСТЕТИКА

Еще о музыкальном языке

И. Елисеев

Проблема музыкального языка является одним из существеннейших вопросов как творческой практики, так и теории музыкального искусства.

Каждый вид искусства имеет две неразрывно связанные друг с другом стороны:

а) содержание, идейную сущность, которые могут быть общими для всех видов искусства, и

б) средства выражения, т. е. язык того или иного вида искусства (для каждого из них специфический).

Одной из досадных ошибок некоторых наших музыковедов является недифференцированный подход к указанным выше двум сторонам в искусстве — идейному содержанию и средствам выражения.

В результате этого в советском музыковедении (так же как это было и в науке о языке до появления исторического труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания») не раз допускались путаница, неясность во многих вопросах, касающихся исторических путей развития музыкального искусства.

Наблюдались, например, неоднократные попытки выводить отдельные изменения в характере и средствах музыкального выражения непосредственно из изменений базиса. Так, например, известный советский музыковед М. Иванов-Борецкий в своей «Музыкально-исторической хрестоматии» (Музгиз, 1933), говоря о структуре французской песни XVI века, прямо утверждал: «Внесение в формальное строение большей ясности, которая заменила прежнюю расплывчатость, свидетельствует о большей ясности и крепости классового сознания (?!)» (стр. 53).

На той же странице «Хрестоматии» можно прочитать следующие слова: «...аккордовое сознание все более и более становится необходимым (в противовес полифонии — И. Е.) для выражения в музыке мироощущения буржуазии на новом этапе ее развития. Полная же революция, "скачок", замена полифонии гомофонией произойдет немного позднее, и сначала не во французской музыке».

Относя средства музыкального выражения к надстройке, М. Иванов-Борецкий пытался установить соответствие каждого стиля определенной общественно-экономической формации. Таким образом, строго следуя этому методу, можно прийти к выводу, что эпохе феодализма соответствовало полифоническое музыкальное мышление, которое путем революционного «скачка» обратилось в свой антипод — в гомофоническое мышление, соответствовавшее уже капиталистическим производственным отношениям.

Если логически продолжить эту линию, то встает вопрос: а как же быть с музыкой социалистической эпохи, для которой, очевидно, не могут быть пригодны ни полифония, ни гомофония? Не следует ли прийти к выводу, что социалистический базис должен отбросить старую надстройку, в том числе и средства музыкального выражения, созданные художниками прошлых эпох? Разумеется, такая точка зрения была бы грубо ошибочной.

Приведенный пример ярко свидетельствует о том, какая путаница может возникнуть в результате механической подстановки известных положений марксизма о базисе и надстройке к истории искусства.

Правильное решение вопроса об историческом развитии музыкального языка крайне важно в связи с тем, что именно в области средств выразительности известная группа советских композиторов формалистического толка еще недавно допускала серьезнейшие извращения. Оторвавшись от классических традиций в языке своего искусства, эти композиторы отвернулись от народной музыкальной практики, пытались изобрести «новые», «оригинальные» средства выражения, идущие вразоез с историческим процессом развития музыкального языка.

Глубочайшие мысли, высказанные И. В. Сталиным в его работах по вопросам языкознания, помогают нам в решении проблем развития языка музыкального искусства.

Под языком в музыке подразумеваются все средства выражения содержания, т. е. музыкальные звуки, организованные ладово, мелодически, ритмически, а также гармония и тембр. Иначе говоря, музыкальный язык — это форма музыкального выражения. Разумеется, следует различать разные степени связи между средствами музыкального языка и содержанием музыкальных произведений. Являясь тем материалом, из которого создаются известные смысловые выражения, музыкальный звук сам по себе не связан с содержанием. То же можно сказать, в частно-

_________

Статьей молодого музыковеда И. Елисеева (г. Горький) мы продолжаем обсуждение музыкально-эстетических проблем в связи с изучением исторического труда И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания».