Выпуск № 11 (156) | 1951 - страница 10

еме» (в 1950 году), несколько брошюр и аннотаций к произведениям советских композиторов — и это все!

Заметим кстати, что наши научные учреждения ничего даже из этих изданий не подготовили. Только в 1951 году Институт истории искусств Академии наук СССР выпустил сборник «Памяти академика Б. В. Асафьева», посвященный его научно-критическому наследию.

Сборники, изданные Музгизом, стремились ответить на потребности дня: первый из них, совсем небольшой, возник в связи со Всесоюзным съездом композиторов; второй же главным образом характеризовал ряд произведений, первые творческие удачи после Постановления, а также включал статью И. Нестьева по вопросам эстетики. Разумеется, здесь были и свои промахи, свои пробелы и свои ошибки, о которых уже говорилось отчасти в нашей печати и на обсуждениях. Несомненно также, что сборники эти принесли в свое время известную пользу, которую было бы нелепо отрицать. Однако по своему содержанию, по масштабу и степени углубленности большинства статей даже второй, значительно больший сборник в общем не выходил за рамки журнальных материалов. При этом он не обладал ни острой публицистичностью критического органа, ни углубленностью специального издания.

Мы остановились на сборниках, выпущенных ССК и Музгизом, совсем не для того, чтобы в первую очередь «нападать» на изданные материалы, которые всетаки были скромным вкладом в своей области. Мы стремимся подчеркнуть, что очень многое еще не сделано. Советская музыкальная культура несомненно заслуживает того, чтобы посвятить ей серьезные книги, большие и обстоятельные исследования, смелые, по-настоящему творческие монографии, созданные на основе глубоких изысканий и размышлений. В этом нуждается история советской музыки; этого требуют партийные документы и вся политика коммунистической партии в области музыки; к этому побуждают нас вопросы нашей музыкальной эстетики, проблемы социалистического реализма и народности. Нужны исследования по творческим вопросам, связанным с развитием отдельных жанров и их перспективами. Необходимо освещение деятельности и творчества отдельных наших композиторов — освещение критическое, глубокое, инициативное. А проблемы народной песни во всей нашей творческой жизни, проблемы доступности и мастерства, проблемы классического наследия, как они практически решаются в творчестве, — разве не требует все это, наряду с критическими статьями, именно исследований, пытливых и серьезных, обстоятельных и смелых? Если бы такие исследования были, увереннее и тверже почувствовали бы себя музыковеды и в небольших критических статьях и рецензиях.

Гениальные работы товарища Сталина по вопросам языкознания побуждают наше музыковедение поставить и пересмотреть целый ряд тем — о музыкальном языке, о национальной форме в музыке, о великой роли преемственности культуры, о характере развития в области музыки и т. д., и т. п. И разумеется, здесь уж никак нельзя ограничиться краткими откликами в прессе.

Таким образом, перед советскими музыковедами непочатый край работы в самой важной области, в области родной и близкой им советской музыки. Чем же объясняется вопиющее отставание советского музыкознания именно — и прежде всего — в этой области? Многое здесь зависит от состояния кадров, от самих музыковедческих сил, а многое упирается в плохую организацию работы. И о том, и о другом нужно сказать с полной прямотой, чтобы положение было общими усилиями исправлено.

По всей вероятности, каждое учреждение, где работают музыковеды, могло бы дать особую характеристику своим кадрам. Такая же творческая организация, как Союз советских композиторов, объединяет всех музыковедов; здесь особенно ощущаются общий уровень музыкознания, общее состояние музыковедческого коллектива. Вместе с тем нигде, как в ССК, музыковеды не соприкасаются так постоянно с новыми творческими явлениями; выполняя Устав Союза, музыковеды обязаны непосредственно помогать развитию советской музыки, участвовать в жизни ССК. Мы неоднократно отмечали, что Союз советских композиторов не стал еще подлинным центром развития боевой музыкально-критической мысли. Музыковеды в Союзе композиторов очень мало занимаются советской музыкой, ред-

ко и мало выступают в йечатй, крайне слабо участвуют в работе творческих комиссий и секций. Так, например, среди девяноста с лишком московских музыковедов семьдесят пять не принимают систематического участия в работе творческих комиссий и секций, т. е. не следят за новыми сочинениями, не разбирают их, не высказываются о них. Даже по самым животрепещущим вопросам советской оперы высказывается лишь ничтожная часть музыковедческого коллектива. Примечательно, что, когда в Москве в Союзе композиторов состоялось первое открытое обсуждение оперы Жуковского «От всего сердца», высказались всего четыре музыковеда, не считая докладчика. Во всем этом, несомненно, повинно руководство Союза и музыковедческой комиссии, но никак нельзя снимать ответственность и с самих музыковедов за их ничем не оправдываемую общественную пассивность, за невыполнение Устава ССК.

Однако дело не только в пассивности, фактически сокращающей действенность музыковедческих сил в несколько раз, — дело в общественном смысле этой пассивности, которая никак не вяжется с переживаемой нами эпохой. Изо дня в день мы узнаем о новых и новых прекрасных примерах роста коммунистического сознания, коммунистического отношения к труду, высокой трудовой инициативы на производстве, на стройках, в колхозах и совхозах. Страшно отстают в этом смысле музыковеды! Они еще очень любят ссылаться на кучу мелких «объективных» причин, на то, что их, мол, плохо извещают о прослушиваниях, что обстановка не располагает их к высказываниям и т. д., и т. п. Слов нет, все это может мешать и мешает работе. Но все это так легко сломить и преодолеть при настоящей творческой инициативе, при потребности трудиться на пользу советской музыке!

Недостаточно высок общий идейно-теоретический уровень наших музыковедческих кадров, что сказывается почти повсеместно и на различных сторонах работы. Совершенно верно была отмечена в статье С. Лебедянского «Ликвидировать отставание искусствоведческой науки» (газета «Советское искусство» от 11 августа 1951 года) слабая разработка вопросов теории в нашем искусствознании, в том числе и в музыкальной науке. Вопросы теории, как в широком эстетйчёском смысле, так и в пределах ряда музыкальных дисциплин, еще мало и слабо развиваются в нашем музыкознании, что безусловно тормозит создание высококачественных исторических исследований и снижает доказательность критических статей. Вяло, слабо и в общем маловразумительно проходили в нашей печати и дискуссия о программности, и дискуссия, начатая статьей «Писатель и опера». Конечно, в этом виновата и печать, которая не сумела в данном случае стать подлинным коллективным организатором. Но нельзя же полагать, что успех дискуссии не зависит от самих музыковедов! Напомним кстати, что нередко одна критическая статья Серова или Стасова давала читателю больше, чем весь материал подобных дискуссий. Все дело здесь заключается в том, что почти каждый из музыковедов — участников дискуссии подходил к ней несколько поверхностно, касался какой-либо одной стороны вопроса, не вкладывал всю силу своего интеллекта, не стремился проникнуть вглубь вопроса так, чтобы повести других за собой.

Значительный разрыв существует у музыковедов не только между их марксистско-ленинской учебой и специальными занятиями, но и между общими рассуждениями и мастерством анализа. Из статей наших стыдливо исчезают все ссылки на конкретные мелодические, гармонические и формальные особенности музыкальных произведений. Понятно, что в краткой газетной рецензии, обращенной к любому читателю, эти ссылки не должны быть обильными. Но в больших критических статьях-разборах, в журнальных материалах и тем более в исследованиях никак нельзя обойтись без анализа музыкальной специфики. Если мы будем только говорить композитору, что у него замысел «не тот» или воплощение «не соответствует» замыслу, но не покажем, где, как, в чем и почему это проявляется, композитор может прислушаться к «впечатлению», но может и не поверить нам, а главное, не будет знать, что желательно исправить в сочинении. Когда о том или ином произведении, о его музыкальном складе безапелляционно говорят: «А по-моему это вполне народно» (так кое-кто говорил об опере «От всего сердца», так, конечно, с иными основаниями

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание