Выпуск № 8 (153) | 1951 - страница 8

Павка еще больше «говорит» и «восклицает» в своем монологе, нежели Тарас, и ни разу в его партии не льется, покоряя и захватывая нас, подлинно ариозная мелодия!

Таким образом, в первой же картине оперы автор пытается обрисовать характеры при помощи преимущественно декламационной мелодии. Понятно, что вследствие этого характеристики теряют в яркости, в силе воздействия, в национальной определенности. Понятно также, что комсомольская песня, именно как песня, и дуэт двух женщин, как напевный дуэт, выигрывают в сравнении со всеми названными монологами.

Разумеется, образы героев создаются не одними монологами. Песня комсомольцев характеризует также и Настю, как позднее партизанская песня будет характеризовать также и Степана. Но этого оказывается мало для воплощения ярких индивидуальных образов.

Во второй картине оперы особенно много песен: колыбельная, комсомольская, лирическая песня Евфросиньи, песня-притча Назара. Но центральную роль для создания яркого характера должен был бы сыграть заключительный монолог Тараса с кульминацией на словах «Жгите! Стреляйте! Не покорюсь!» Монолог этот шире и сильнее монологов из первой картины. Но и здесь ярче запоминаются по музыке песни Евфросиньи и Назара, как более характерные и национально определенные. Очень риторичен монолог Тараса, не чувствуется в нем почвенной, русской мелодической основы, что было бы так естественно именно для старого Тараса — простого русского человека:

Тарас выступает здесь скорее как «герой вообще»; его характеристика, хотя и не противоречит представлению о современном русском герое, еще не раскрывает в полной мере яркой индивидуальности его образа, как это достигнуто, например, Глинкой в арии Ивана Сусанина.

По всеобщему признанию, лучшее место в партии Тараса — его ария в конце четвертой картины «Ты, Андрей, в смертный час муки убоялся». Это единственная развернутая ария у главного героя оперы (именно ария, а не монолог), но степень мелодической выразительности и яркости характеристики — при несомненной законченности формы — здесь все-таки еще далека от классических образцов. Арию Тараса можно было бы вложить в уста и несколько иного героя; в ней есть благородное негодование, суровость, но мы еще не ощущаем в ней со всей силой трагедии человека из народа. Очевидно, для того, чтобы ощутить это, требуется более самобытный, народный характер музыки при большей ее напряженности.

По-новому вырастает образ Тараса в коллективе непокоренных рабочих (большая хоровая сцена шестой картины). К сожалению, это не отражается на дальнейшем развитии партии Тараса: его большой и драматургически важный монолог в финале оперы («Слушайте, люди, дайте слово сказать») не способствует созданию яркого характера и в большой степени страдает теми же недостатками, о которых уже шла речь.

Образ Степана, партийного руководителя, организатора партизан, несомненно, почти столь же важен в опере, как и образ Тараса. Но удался он меньше. Композитор здесь не погрешил каким-либо резким отходом в сторону от поставленной задачи, но он лишь наметил характер этого героя, очертив его скупо, порой схематично. Образ Степана не наделен тем душевным богатством, которое в дни войны было особенно драгоценно в руководителях этого типа и которое отчасти уже передано в нашей литературе. Для характеристики Степана наиболее важна третья картина (в лесу); здесь Степан выступает с двумя монологами (второй из них — сцена с хором). Как будто бы и масштабы взяты большие, и форма крупная, ясная. Но мелодический материал и здесь отличается удивительной скупостью, мелодия не разливается, не движется с неудержимой силой чувства, не проникается песенностью, а ступает по гармоническим тонам, часто поддерживаемая аккордами:

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание