Против уступок опереточному штампу

(Об опереттах «Мечтатели», К. Листова и
«Сын клоуна» И. Дунаевского)

Е. ГРОШЕВА

Еще недавно репертуар наших театров музыкальной комедии был наводнен стандартными изделиями современной буржуазной оперетты. Ныне это положение резко изменилось: преобладающее место в репертуаре стали занимать оперетты советских авторов, западные оперетты отступили на второй план. Наш зритель убедился, что советская оперетта ему несравненно интереснее и ближе, и безоговорочно стал на ее сторону. Этому способствуют несомненный идейный рост советской оперетты, ее возрастающая злободневность, настойчивое стремление авторов преодолеть окостенелые схемы буржуазного развлекательного жанра, обратиться к народности образов и музыкального языка.

Создавая положительные образы наших современников, композиторы все более уверенно обращаются к новому песенно-интонационному материалу, рожденному социалистической современностью. Знаменательно, что репертуар советской оперетты создается в основном силами наших композиторов-песенников; одним из ведущих средств музыкальной драматургии оперетты становится современная массовая и народная песня. С улиц и площадей наших городов, с молодежных праздников и спортивных парадов, с колхозных полей советская песня проникла на опереточную сцену и прочно утвердилась здесь, вытесняя надоевшие западноевропейские шлягеры. Такие произведения, как «Вольный ветер» И. Дунаевского (либретто В. Винникова, В. Крахта и В. Типота), «Трембита» Ю. Милютина (либретто В. Масса и М. Червинского), позволяют говорить о серьезных завоеваниях советской оперетты как в области тематики, так и в области музыкальной драматургии. Центральная музыкальная тема оперетты Дунаевского — «Песня о вольном ветре» — это не очередной песенный номер, а основной лейтмотив всего спектакля, отражающий его главную идею, идею народной борьбы, народных чаяний.

Стремление к народности и реалистическая направленность музыкального стиля проявляются и в «Трембите» Ю. Милютина.

Однако и в «Вольном ветре», и в «Трембите» моментами еще ощущаются влияния цепких традиций старого опереточного жанра; авторам особенно трудно дается музыкальное воплощение положительных героев наших дней. Но новое, прогрессивное, несомненно, одерживает здесь победу над старым.

К сожалению, в последнее время мы не наблюдаем новых серьезных успехов композиторов и театров в области оперетты. За последние год-полтора на сценах опереточных театров не появилось нового полноценного произведения, в котором получили бы свое развитие положительные элементы, найденные раньше.

Обратимся к репертуару Московского театра оперетты, имеющего несомненные заслуги в работе над созданием советского опереточного спектакля. В 1948 году театр поставил «Вольный ветер», «Воздушный замок» и «Беспокойное счастье», в 1949 году выпустил такие новые спектакли, как «Трембита» и «Акулина». За последние полтора года театр подготовил два новых спектакля (не считая постановки «Девичьего переполоха» Ю. Милютина — оперетты, написанной несколько лет назад). Эти новые работы театра оперетты, «Мечтатели» К. Листова (либретто Е. Гальпериной) и «Сын

клоуна» И. Дунаевского (либретто Е. Помещикова и В. Типота), говорят о том, что интенсивность поисков нового в оперетте ослабела, что театр и организации, ведающие репертуаром, снизили свою требовательность к драматургам и композиторам, стали удовлетворяться неполноценными по содержанию и мастерству произведениями.

Обе оперетты — и «Мечтатели», и «Сын клоуна», претендуя на воплощение образов современных советских людей, не решают поставленной задачи.

«Мечтатели» не отвечают требованиям высокого мастерства; либреттисту Е. Гальпериной и композитору можно предъявить ряд серьезных упреков. В развитии действия оперетты и ее образах много неясного, недосказанного. Кто такой ее главный герой Алексей Калмыков? Почему он собирает молодежь на восстановление города, а сам уезжает в другое место, на Урал, и лишь потом случайно возвращается на строительство? Неясен и противоречив образ его невесты Аллы — талантливого советского архитектора и в то же время ограниченной мещанки. Слаба и растянута драматургия спектакля. Предпоследняя картина воспринимается как полное завершение всей пьесы, за которым вдруг следует еще целый акт. Почти целая картина посвящена свадьбе второстепенных персонажей только для того, чтобы дать традиционный балетный дивертисмент, который никак не укладывался в рамках действия. Это излишняя роскошь.

В драматургии «Мечтателей» значительная дань отдана неписанным законам поверхностно-развлекательного водевильного жанра; от этого пострадали прежде всего комические образы — старшина Наливайко, после войны вернувшийся к профессии повара, и работник по снабжению строительства Сергейчук. Оба эти персонажа, по существу, лишены живых, реалистических характеров. Образ Сергейчука — чрезвычайно раздутый гротеск и существует лишь для того, чтобы любыми средствами выжать у зрителя смех.

Ни в одной советской комедии такие приемы уже давно не используются, но авторы «Мечтателей», очевидно, идут от старых представлений об оперетте, когда смысл и жизненная правда вовсе не считались обязательными.

Вот, например, какая автохарактеристика вложена в уста снабженца Сергейчука: «Фатальная судьба!.. Всю жизнь стремлюсь к прекрасному и всю жизнь рухаюсь, виноват, рушаюсь в бездну разочарований. Устал! На это строительство я истратил всю свою нервную систему. А кто это ценит? Кто я? Одна сплошная тара!» Далее в устах Сергейчука звучат следующие «остроты»: «Я по психологии аппаратчик и за производственную фантастику не отвечаю»; «Я фаталист, по-русски сказать, неврастеник»; «Вот я фатальный человек, певец-одиночка, по психологии тенор»; «Могу ли я окунуться с головой в оперативную работу, если у меня в душе звенят струны?..»

Что дает зрителю знакомство с подобным монстром? Откуда эта аляповатая чудаковатость, граничащая с идиотизмом? На каком советском строительстве авторы выискали подобные типы? В жизни их не бывает; они остались только в воображении некоторых драматургов оперетты.

Столь же не повезло и положительным комическим персонажам. Можно привести для примера сцену, когда подручный шеф-повара Афанасий при расставании просит своего учителя дать ему жизненное напутствие. Шеф-повар Наливайко отвечает: «Прическу смени на бобрик. С посетителем не спорь, дай ему сперва наесться... Через полгода можешь отпустить усы. Только не рыжие».

Таков в основном «комический» элемент в оперетте.

Хороший парень, бывший фронтовик, друг Калмыкова Бондаренко порой изъясняется, как дореволюционный приказчик из галантерейной лавки; желая познакомиться с девушкой-комсомолкой, собирающейся ехать на строительство, он говорит ей: «Подарите мне Ваше имя...»

Много погрешностей и в стихах Е. Гальпериной. Почти в каждом тексте так или иначе непременно упоминается «песня». Ансамбль «калмыковцев», открывая первую сцену, поет:

Молодость и песня
Всюду ходят вместе.

В дуэте Маши и Васены говорится:

Если парень стороной
Ходит с песней озорной...

И далее:

За тобой пойдет он следом,
Словно песня за весной.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Против уступок опереточному штампу

(Об опереттах «Мечтатели», К. Листова и «Сын клоуна» И. Дунаевского)

Е. ГРОШЕВА

Содержание

(Об опереттах «Мечтатели», К. Листова и
«Сын клоуна» И. Дунаевского)