Выпуск № 12 (145) | 1950

на лучших образцах подлинного искусства, прививая им настоящий, здоровый вкус, любовь к прекрасному.

У нас немало злоупотребляют теорией использования «бытующих интонаций», согласно которой задача композитора заключается в том, чтобы умело претворить живущие в массах элементы бытующей музыки. Эта теория в основе своей не вызывает возражений: крупные композиторы прошлого всегда чутко прислушивались к тому, что звучало в музыкальном обиходе народных масс. Но не надо при этом забывать, что интонации интонациям рознь. Не все, что бытует в массах, заслуживает претворения в песенном искусстве. Есть еще в музыкальном быту следы самых различных дурных влияний — от джаза до псевдоцыганщины и надрывной «кабацкой меланхолии», сурово осужденной в Постановлении ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь». Это ли тот массовый «интонационный словарь», которым должны пользоваться советские композиторы-песенники? Нет, подлинный советский художник-реалист отбирает в жизненной практике все прогрессивное, растущее, отображающее лучшие, передовые, революционные устремления народных масс, а не то, что отмирает вместе с пережитками буржуазной идеологии.

Написать песню блатного, мещанского характера, песню, напоминающую убогие образцы старого пригородно-трактирного быта, не столь уж трудно. Задача состоит в том, чтобы найти путь к сердцу массового слушателя, используя красивые и благородные музыкальные обороты, близкие народному творчеству. Сумели ведь этого добиться и Дунаевский в «Песне о Родине», и Мокроусов в «Заветном камне», и Соловьев-Седой в «Вечере на рейде». И эти песни долго живут в быту, воспитывая в людях высокие идеалы и патриотические чувства; народ проявляет к ним глубокое уважение, бережно и любовно хранит их в своей памяти.

У нас очень мало по-настоящему бодрых, жизнерадостных, светлых песен, способных поднять дух и энергию масс, возбудить в них возвышенные, мужественные чувства. Даже многие песни о мире — о самых светлых и радостных мечтах народа, твердо уверенного в своих силах, часто решаются в мрачных, сгущенных, унылых тонах. В последнее время очень мало удачных песен лирического жанра, несмотря на то, что наши слушатели, в особенности молодежь, предъявляют неослабевающий спрос на песенную лирику. А ведь где, как не в русской народной песне, можно найти подлинные образцы вдохновенной лирики — чистой, благородной, возвышенной и светлой, лишенной каких-либо проявлений надрыва или нездоровой чувственности!

Большой минус многих песен последнего времени — слабые, ремесленные тексты, не способные вдохновить композитора на большое, настоящее искусство. Слишком неумеренно наши композиторы-песенники прибегают к услугам малоквалифицированных текстовиков-любителей, подменяющих поэтическое искусство серым рифмоплетством. Слишком много создается у нас безжизненных песенных текстов, в которых все как будто правильно, но нет ни грана поэзии; в лучшем случае это прилежно зарифмованные фразы, лишенные, однако, какой-либо поэтической образности.

Наша музыкальная критика все еще слишком терпимо относится к болезням и недостаткам песенного творчества. Мы почти не видим на страницах печати критических статей о творчестве отдельных песенников, о хороших, о плохих песнях, о национальной основе нашего песенного искусства. Критика не борется со всей большевистской прямотой за высокий художественный вкус в песенном искусстве, против рецидивов «кабацкой меланхолии». Мы не видим статей, которые оценивали бы работу музыкальных коллективов и солистов, пропагандирующих советскую песню.

А ведь сколько пошлости, дурного тона, надрыва и сентиментальности, чуждых советскому народу, еще встречается в исполнении иных «прославленных» эстрадных певцов!

Пора резко поставить вопрос о всякого рода джазовой «контрабанде», протаскиваемой многочисленными «эстрадными ансамблями» в виде оркестрового и гармонического наряда к советским песням. Иной раз объявляют многообещающее название советской песни, а на поверку оказывается обыкновенное танго или блюз. Пора нашей критике и всем нашим композиторским организациям резко поставить вопрос о повышении критериев в отношении музыкального вкуса. Пора прекратить культивирование мещанских, блатных образцов и всякого рода космополитических, вненациональных изделий без роду и племени!

Чем выше мы поднимем музыкальный вкус нашего народа, тем больше возможностей будет для успешного восприятия массовой аудиторией новых советских опер, симфоний, ораторий, тем богаче и многограннее станет духовная культура нашего народа.

И, наконец, надо со всей решительностью поставить вопрос о более широком и сознательном обращении наших песенников к русскому народно-песенному творчеству. Мы не сможем двинуть вперед развитие советской русской песни, не обращаясь к благотворным и чистым истокам народной песенности. Речь идет, конечно, не только об изучении классических сборников с записями столетней давности. С каким бы уважением мы ни относились сегодня к записям и обработкам, сделанным гениальными русскими композиторами прошлого, они не в состоянии заменить нам живого изучения народной музыки в быту, в массовой хоровой практике народа. Смелее связываться с хоровой самодеятельностью, чаще ездить в колхозы, на стройки, в части Армии и Флота, с особой пристальностью изучать новые творческие процессы, происходящие в современном русском песенном быту (чего стоит хотя бы изумительное движение по созданию новых народных песен, развернувшееся в последнее время в Воронежской области), — вот какие большие и важные задачи стоят перед нашими композиторами-песенниками.

Наша важнейшая задача — развернуть смелую творческую дискуссию вокруг животрепещущих вопросов песенного творчества, сурово осуждая пошлость, недобросовестность, угождение плохим вкусам.

Учиться у своего народа, обогащать и совершенствовать национальный стиль наших песен, культивировать наиболее прогрессивные, художественно ценные элементы современной русской народной песенности — только на этом благородном пути русская советская песня достигнет новых больших высот.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание