заложена гарантия свободного творчества. Ибо художник только тогда свободен, когда над ним нет другого господина, кроме народа и человечества», — заканчивает свой доклад д-р Рубин.

В развернувшейся затем оживленной дискуссии было высказано много интересных мысслей, свидетельствующих о назревшей у австрийских музыкантов потребности обсудить и разрешить ’серьезнейшие вопросы идейно-творческого порядка.

Д-р Кнеплер говорит об устранении пропасти между серьезной и легкой музыкой, существующей в буржуазных) странах.

Постановление принято в результате дискуссии, в которой участвовали виднейшие композиторы. Это возможно только в Советском Союзе, так как только там композитор имеет возможность говорить, обращаясь ко всему народу.

Интересным и содержательным оказалось выступление известного литературного и музыкального критика д-ра Гупперта, который напоминает, что в социалистическом обществе, где нет классов и где существует планирование не только в области экономики, но и в области духовной жизни, произведение искусства перестало носить характер товара. Художник там уже не одинокий товаропроизводитель, так как благодаря организации художественной жизни народ гарантирует ему условия свободного творчества. По этой причине он морально ответственен перед народом, как перед своим социальным заказчиком. В своей ррли «выразителя народных чувств» художник имеет в бесклассовом обществе свою лучшую моральную и материальную опору. «Социальный заказ», ничего не имеет общего с государственным декретированием. Он представляет собой совершенно новое явление социалистического общества. Художник-одиночка буржуазного общества, в результате своей изолированности, даже не может себя вообразить в роли «выразителя народных чувств», что особенно относится к Германии и Австрии.

В кратком заключительном слове д-р Рубин, отвечая на вопросы, касающиеся судьбы советских композиторов, подвергшихся критике в Постановлении, сказал: «Никто не собирается изгонять подвергшихся критике композиторов из среды советских творцов музыки, как это пытались изобразить некоторые венские газеты. Решающим фактором, от которого будут зависеть карьера и издание произведений композитора, явятся, конечно, только растущие требования советского народа к искусству. Следует ли каждое произведение рассматривать как «социальный заказ?» Социальный заказ относится не к отдельному произведению композитора, а ко всему его творчеству. Существенным при этом является отношение композитора к человечеству, так как искусство не монолог, а речь, обращенная к людям, и по этой причине художник вынужден будет писать для масс, а не для узкого круга людей.

«Что означает Постановление ЦК для нашей австрийской музыки? Музыка преодолевает границы пространства и времени, и это Постановление касается каждого австрийского художника, к какой бы партии он ни принадлежал. Уже сегодня можно многому поучиться у социалистического общества и использовать полученный им в области художественного творчества опыт, поскольку художественное творчество должно быть адресовано не только современной привилегированной публике, но и широкой аудитории будущего. Австрийский художник должен понять, что только то искусство имеет право на существование, которое служит народу и человечеству».

Материалы этой любопытной дискуссии показывают, что среди австрийских музыкантов существует здоровое и прогрессивное движение за реалистическое искусство больших идей, противостоящее выхолощенному, бесплодному формалистическому направлению, возглавляемому школой атоналистов-шёнбергианцев.

Ниже мы приводим выдержки из чрезвычайно интересной и многозначительной статьи Алоиза Мелихара, опубликованной в журнале «Oesterreichische Tagebuch» от 12 марта 1948 года и озаглавленной «Русское Постановление о музыке — и мы».

В начале своей статьи Мелихар замечает, что Постановление ЦК ВКП(б) о музыке комментировалось в австрийской печати со всех точек зрения — политической, исторической, философской, эстетической, этической, но только не с наиболее существенной точки зрения — с музыкальной. Отвечая на нападки реакционной критики, заявляющей, что Постановление это, якобы, является покушением на «свободу творчества» со стороны государства, автор статьи напоминает историю музыки, развитие которой всегда шло в тесной связи с требованиями эпохи и общества.

Автор признается, что вначале его несколько смутила острая критика его любимых композиторов — Прокофьева и Хачатуряна. Однако после некоторого раздумья он понял, что эта критика направлена только против нигилистических тенденций в их творчестве, связанных с западноевропейским модернизмом.

«Австрийский атонализм, — пишет Мелихар, зародившийся довольно давно, еще до начала декадентского “fin de siecle”»,¹ не является, как это часто утверждают, порождением послевоенного революционного духа. Это сугубо буржуазный продукт. В области музыки он играет ту же роль, какую в социальной философии сыграл мелкобуржуазный нигилизм Макса Штирнера («Единственной и его собственность»), Композитор-атоналист живет и «творит» в полной изоляции от своего народа. Своей «музыкой» он обращается не к широким массам, а к замкнутым кругам, сектам, к «тайным союзам» избранных и посвященных. Больше того, в конечном итоге единственным идеальным слушателем композитора-атоналиста является он сам!» 

«Меня ничто не касается, что вне меня», — говорит М. Штирнер. — «Главное, чтобы я сам себя понял», — думает атоналист.

Мелихар напоминает, Жго роковые ошибки атоналистов, культивирующих абсолют диссонанса, уже давно стали ясны для всех истинно прогрессивных музыкантов, так же как глубоко реакционная сущность мировоззрения атональной шкалы, пытающейся изображать себя революционным движением.

Конечно, можно было бы не обращать внимания на бесплодную возню атоналистов, если бы это явление не имело, как пишет Мелихар, «весьма щекотливой оборотной стороны».

_________

¹ «Конец века» (франц.).

«Всем известно, что венские атоналисты заняли в музыкальной жизни позицию, нисколько не соответствующую их сомнительной художественной ценности и скудным музыкальным талантам. При помощи весьма хитрых организационных и пропагандистских мероприятий им удалось создать видимость положения, при котором именно они вправе, якобы, представлять как внутри страны, так и за границей новую австрийскую музыку. Они взаимно восхваляют себя в прессе, причисляя друг друга к «наиболее значительным австрийским музыкантам», они действуют по принципу, — «если ты мое исполнишь, я твое исполню» — до такой степени откровенно, что честного музыканта просто жуть берет. На международных фестивалях в Париже, Флоренции, Праге, Амстердаме и т. д. фигурирует всё та же клика атоналистов со своими анемичными апостолами и фанатиками.

«Между тем в Вене живут очень одаренные композиторы, которые уже тридцать — сорок лет сочиняют серьезную, современную, самобытную музыку и которым не удается добиться исполнения хотя бы одного из своих произведений. И после этого еще фарисейски говорят о «подавлении» свободы художественного творчества в России, тогда как здесь, в Австрии, творчество целого поколения отличных композиторов подавляется, или, во всяком случае, игнорируется в результате махинаций ничтожного меньшинства. Дело в том, что клика эта сумела сколотить при себе целый штаб снобов-критиков и непоколебимых «прогрессивных» приверженцев, которые, в свою очередь, создали в значительной части прессы атмосферу нетерпимого отношения и пренебрежения к современным, но связанным с традициями композиторам...

«К каким, собственно, результатам привела практика музыкантов-атоналистов? — спрашивает автор. — Преобладающее большинство слушателей всего мира относится к атональной музыке равнодушно и отвергает ее, при этом большей частью с фанатической ненавистью или с паническим страхом: так здоровый инстинкт масс реагирует на эту не-музыку. Кого же удивит тот факт, что народ, напуганный и отравленный, не хочет признавать подчас и настоящую, хорошую современную музыку, когда он вместе с водой выплескивает и ребенка? Атональные донкихоты виной тому, что между музыкальными потребностями наших современников и нашими современными композиторами разверзлась непреодолимая бездна, которая замкнется разве лишь через несколько поколений, когда атональная чертовщина сгинет и забудется.

«В блестящие времена итальянской оперы за долю участия в тогдашнем репертуаре боролись композиторы-современники (Доницетти, Россини, Верди). Оперы заказывались, сочинялись, ставились и оставались в репертуаре на десятилетия. Ныне же оперы пишутся без заказа, принимаются к постановке по протекции, разучиваются с неописуемыми трудностями, выдерживают три спектакля, после чего сразу же предаются забвению. Таким образом, мысль о создании репертуара, как в прежние времена, из современных опер прямо-таки забавна; единственно, что можно сказать, это то, что наши современные композиторы-модернисты за последние сорок лет создали целый, так сказать, призрачный репертуар безвременно погибших, неудачных опер, которые нужны разве лишь миру фантазий и грез.

«Где оперы Шёнберга, Берга, Кшенека, Хиндемита, Эгка, Орфа, Мийо и Онеггера, если называть только действительно одаренных представителей «современного музыкального театра»? Выпал ли на долю хоть одного из них хотя бы один длительный успех его произведения? Какая затрата таланта, прилежания, усилий чувствуется во многих из этих опер и как бессмысленно и бесцельно всё это растрачено! Что значат эти перманентные неудачи? Случай ли это или роковое невезение? Нет, это логическая неизбежность, объясняющаяся упорным отрицанием мелодии и прямо-таки маниакальной страстью к диссонансам. В этом удалении от народа заключена опасность распада всей нашей музыкальной культуры. Тем самым атоналисты и их апологеты повинны не только в преступлении против эстетики, но и против этики.

«Разве при этих размышлениях не возникает сама собой мысль, что наши ответственные музыкальные инстанции должны были бы заняться этими важнейшими, неотложными вопросами, от правильного разрешения которых зависят грядущее состояние и мировое значение нашей великой австрийской музыки? Разве наша маленькая Австрия должна относиться к рассмотрению наиважнейшей культурной проблемы более равнодушно, нежели великая, изобилующая музыкальными талантами Россия? Следует взять пример с русских и организовать непринужденный обмен мнениями представителей нашей высшей художественной инстанции с объединением специалистов.

Этим должны были бы заняться Министерство просвещения и президиум Австрийского Союза композиторов».