влияния на музыкальное искусство Западной Европы.

«...Несмотря на многие неблагоприятные условия, — пишет Е. Линева, — песня народная... возрождается, претворенная в музыкальных произведениях наших композиторов. Возрождается она не только в смысле заимствования у народа мелодий — самый легкий и наименее благодарный способ пользования ею; нет, она возрождается в смысле стиля свободного, певучего и широкого, в смысле смелого и сложного голосоведения, со сплетающимися и расходящимися голосами, то слитыми с главной мелодией, то далеко отходящими от нее. Возрождение этого склада начинается впервые у Глинки, за ним у Бородина, Римского-Корсакова, Мусоргского»¹.

Вся деятельность Линевой, направленная на собирание лучших образцов русского народного песнетворчества, накопленный ею богатейший материал, новые плодотворные методы, впервые примененные ею в своей работе, позволили ей с полным основанием высказать в свое время мысль, которая остается беспорной в наши дни: «По богатству эпического и бытового содержания, по красоте мелодии, оригинальности голосоведения и своеобразности ритма русская народная песня стоит очень высоко между песнями других народностей и изучению ее придают не только национальное, но и общечеловеческое значение»².

Не случайно за деятельностью Линевой с неизменным интересом и сочувствием следили передовые современники на Западе и ее соотечественники. Не случайно ее делу оказывал внимание такой чуткий ценитель и знаток русской народной песни, как А. К. Лядов³, а Лев Толстой охотно принимал у себя в Ясной Поляне Линеву, демонстрировавшую перед великим писателем образцы своих фонозаписей⁴.

В личности Евгении Линевой счастливо сочетались черты пытливого собирателя, тонкого наблюдателя и пламенного пропагандиста-практика. Русскую народную песню Линева никогда не воспринимала, как некое музейное достояние. К собранным ею народно-песенным сокровищам Линева стремилась тотчас же приобщить широкие круги любителей народного искусства.

Смысл такой пропаганды трактовался Линевой очень широко. Собирательница отлично понимала, что музыкальная пропаганда на необозримых пространствах России только тогда примет должный размах, когда в это дело будут вовлечены широчайшие народные массы. С этой целью Евгения Линева совместно с группой музыкальных деятелей в 1906 году организует в Москве Народную консерваторию. Передовые музыкальные круги, переживавшие общественный подъем под влиянием революционных событий 1905 года, встретили это начинание с горячим сочувствием.

В задачу народных консерваторий входил не только массовый охват начальным музыкально-теоретическим образованием, но и подготовка кадров практиков-исполнителей. В качестве обязательного предмета впервые широко было введено изучение русской народной песни. При крайне ограниченном в то время доступе в музыкальные учебные заведения малоимущих, особенно из среды рабочих и крестьян, Народная консерватория стала очагом массового распространения музыкальных знаний.

По образцу московской, народная консерватория была вскоре открыта также и в Петербурге⁵.

Евгения Линева была в полном смысле слова душой этого начинания; до конца дней она сохранила живую производственную связь с народной консерваторией, где вела систематическую педагогическую работу, пока несчастный случай на железной дороге 24 января 1919 года не оборвал ее жизнь.

Деятельность Евгении Линевой являет собой поучительный пример неутомимого и самоотверженного служения народному искусству. Линева не упускала случая для пропаганды русской народной песни и у себя на родине, и на международных конгрессах в Вене (1909), Лондоне (1911), Париже (1914), где выступала с докладами о русской народной музыке.

«Я глубоко убеждена, — говорила Линева, — что если бы целые фаланги собирателей рассыпались по России, нашлись бы еще многие драгоценные экземпляры песен... Нельзя предвидеть, какие удивительные открытия в сфере народного музыкального искусства могут быть сделаны...»⁶

Наша советская культура бережно хранит и по достоинству ценит труды Линевой, одного из подлинных пионеров в области собирания и изучения народной песни. Перед деятелями советской музыки открыты сейчас все возможности, чтобы с большим размахом продолжить дело Лицевой и собрать несметные песенные богатства для тех «удивительных открытий в сфере народного музыкального искусства», о которых в свое время так проницательно говорила Евгения Линева.

_________

¹ «Великорусские песни», вып. II, стр. LXXV.

² Там же, вып. 1, стр. 1.

³ Сообщаем это со слов Б. В. Асафьева, лично слышавшего отзывы Лядова о Линевой и ее деятельности.

⁴ См. А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого.

⁵ Программа народных консерваторий изложена в статье Е. Линевой (см. «Русскую Музыкальную газету», от 17 сентября 1906 г., стр. 819–822) и в «Трудах» Музыкально-Этнографической комиссии, т. I. Протоколы, стр. 55. О деятельности народных консерваторий см. также: Н. Брюсова. Массовая музыкально-просветительная работа в первые годы после Октября. «Советская музыка», 1947, № 6, стр. 46–48.

⁶ «Великорусские песни», вып. 1, стр. XXIX.

МУЗЫКА НАРОДОВ СССР

Автобиографические заметки

А. ЛИСТОПАДОВ

ОТ РЕДАКЦИИ:

Редакция отмечает 75-летие со дня рождения Александра Михайловича Листопадова — одного из самых выдающихся советских музыкантов-фольклористов.

Более полувека жизни А. М. Листопадов отдал собиранию и исследованию донской казачьей песни. Итогом неутомимой деятельности исследователя явился труд «Песенное наследие донского казачества» в пяти томах, содержащий 1201 записи напевов и текстов песен самого разнообразного содержания. Издание капитального труда А. М. Листопадова, предпринятое Государственным музыкальным издательством, бесспорно, явится крупнейшим научным вкладом в советскую музыкальную культуру.

Большой интерес представляют обстоятельные комментарии, исторические справки и статьи А. М. Листопадова в издаваемом пятитомнике, дающие яркие по использованному материалу и оригинальные по наблюдениям научные выводы.

Ниже публикуется автобиографический очерк А. М. Листопадова, являющийся одной из глав подготовленного к печати исследования.

Свою собирательско-исследовательскую работу я начал еще в 1892 году в виде случайных записей от молодых казаков, преимущественно полугородских жителей, каждый раз выбирая одного исполнителя, который казался мне наиболее опытным и голосистым. Такого приема в те времена держались почти все собиратели не только текстов песен, но и напевов. Доведя число записей до тридцати и обработав их в духе общепринятой гармонии, я задумал издать их.

С этой целью я обратился к одному из книгопродавцев. По счастью, последний отнесся ко мне настолько критически и недоверчиво, что я не пожелал иметь с ним вторичного разговора.

Другой предложил мне обратиться к одному из профессоров Петербургской консерватории, чтобы тот написал аккомпанемент. Признаюсь, предложение это подействовало на меня еще более отрезвляюще, ибо, во-первых, к тому времени я имел уже в руках неудачный и поучительный опыт с «квалифицированным аккомпанементом» в виде только что вышедшего сборника песен уральских казаков Железновых и категорически отказался повторить этот опыт над донскими песнями; во-вторых, из внимательно проштудированных исследований о русской народной песне я уже успел узнать, что «музыканты наши продолжают издавать народные песни с сопровождениями, непригодными для русской музыки, в большинстве случаев окончательно уничтожающими смысл мелодий...» и что «народная мелодия, по всем правилам уснащенная хитросплетениями контрапункта, гармонии и ритма, утрачивает свой настоящий характер и становится для народа совершенно непонятною»¹.

И я уничтожил большую часть своих первоначальных записей, увидев несоответствие между получившимся у меня одноголосием и бытующей среди донских песенников многоголосной традицией, чтобы перейти к записи в обстановке, соответствующей действительной природе русской народной песни и ее ближайшей отрасли — донской казачьей песни, в обстановке многоголосного исполнения, при участии нескольких певцов.

Это было в 1894 году, который я склонен считать годом начала своей действительной работы над песенным фольклором— русским и других народов. Нужно сказать, что работа моя, в отличие от работы большинства собирателей, записывающих одни лишь тексты, осложнялась тем, что я одновременно записывал и напевы, никогда не отделяя от них тексты.

Своеобразие мелодических хоров (голосоведения) и гармонических сочетаний, отличающих казачью песню, меня мало смущало, потому

_________

¹ Ю. Мельгунов, Русские народные песни, вып. 1, 1879; стр. 111.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКА НАРОДОВ СССР

Автобиографические заметки

А. ЛИСТОПАДОВ

ОТ РЕДАКЦИИ:

Содержание