в России. Поэтому пользуюсь имеющимся у меня адресом и жду — повезет ли мне. Вы не поверите, какую радость доставила мне встреча с Вами. Нет, не радость — гораздо больше!

Как художник и как человек Вы произвели глубокое впечатление, и я чувствую, что Вы уже много пережили. И много такого, что является значительным событием для человека, которому исполнилось сорок четыре года². Вот Вы увидите, если я смогу еще некоторое время писать ноты, я непременно когда-нибудь осмелюсь и украшу Вашим именем одно из моих произведений.

В конце будущей недели мы направляемся в Лондон, но я должен, к сожалению, признаться, что это меня совсем не радует. Мне очень любопытно знать, какое Вы вынесли впечатление? Если Вы когда-нибудь напишете Adagio или, лучше, Largo и сделаете там истинно бетховенскую паузу, — лучше всего на целый такт с ферматой, — тогда используйте эту паузу для свободной фантазии на тему «Лондон». А если Вы прибавите еще четверть паузы, тогда вспомните о том, что Вы мне обещали: во-первых,

Пример

затем b-moll’ный фортепианный концерт и потом, потом — еще многое другое! Но не больше, — я уже удовлетворен. Когда выйдут в свет мои новые партитуры (сюита из «Пер Гюнта» и концертная увертюра «Осенью»), — это произойдет, я думаю, в сентябре, — тогда я позволю себе послать эти произведения Вам. — если это доставит Вам удовольствие³.

Я только что вернулся от Бродских, где все здоровы и сердечно Вам кланяются. То же делает моя жена и то же делает с истинным преклонением и дружбой

Ваш Эдвард Григ

Адрес для писем — всегда к К. Петерсу, Тальштрассе. 10. Лейпциг.

3

Бробиворк на острове Фюнен

(Дания)

26 мая 1888

Дорогой и глубокоуважаемый друг!

Как обрадовало нас Ваше письмо!¹ И меня в особенности, поскольку я питаю надежду на столь значительное посвящение. Поверьте, я сумею оценить Ваше столь лестное для меня внимание и сумею отблагодарить, если только когда-нибудь создам произведение, которое Вас заинтересует. Я страшно рад Вашим партитурам. Я буду изучать их в Норвегии, куда они отправлены².

Пребывание в Лондоне доставило мне совершенно неожиданную радость. Кроме моего участия в Филармоническом обществе, я дал один концерт в St. James Hall, где я кормил англичан — и, повидимому, к их большому удовольствию, — своими маленькими фортепианными вещицами. Моя жена пела (по счастью, она была в ударе), а госпожа Норман Неруда восхищала своей чудесной игрой на скрипке³.

Сегодня и завтра я отдыхаю здесь на даче у своего родственника, а завтра направляюсь в Копенгаген на музыкальный фестиваль. Жаль, что Вас там не будет! Правда ли, что Вы, может быть, в августе будете в Бирмингаме? Это было бы замечательно! Во всяком случае, мы должны повидаться, — где бы то ни было: в России, в Норвегии или еще где-нибудь!⁴ Родственнее души ведь не растут на деревьях!

Моя жена сердечно Вас приветствует!

То же делает Ваш

Эдвард Григ

4

Берген, Норвегия.

27 сентября [18]88

Дорогой друг и учитель!

Как дитя, радуюсь я увертюре к «Гамлету». Сердечная благодарность за посвящение!

К сожалению, этой зимой я никак не смогу приехать в Москву!¹

Это приглашение для меня, конечно, очень лестно, и я надеюсь, что смогу посетить Москву в другой раз. Теперь же я должен работать. Я располагаю свободным временем только до конца января, когда обещал приехать в Лондон. Я собираюсь работать над хоровым произведением, которое займет у меня зимние месяцы².

Моя увертюра «Осенью» и сюита из «Пер Гюнта» вскоре выйдут в свет, и я позволю себе немедленно их Вам переслать.

Моя жена сердечно приветствует Вас.

То же делает

Ваш дружески и почтительно

преданный

Эдвард Григ

Примечания

К письму 2

1. Письмо Чайковского из Парижа от 2 марта 1888 года.

2. Здесь Григом допущена неточность: в 1888 году Чайковскому было 48 лет.

3. В библиотеке Чайковского в Клину имеются следующие произведения Грига: партитура концертной увертюры «Im Herbst» («Осенью») ор. 11 с надписью: «Р. Tschaikowsky. Dem verehrten und lieben Meister von Ed. Grieg»; партитура струнного квартета g-moll op. 27, с надписью: «Р. Tschaikowsky. Mit dem innigen Wunsche auf Wiedersehen. Ed. Grieg»; партитура двух элегических мелодий для струнного оркестра ор. 34; Третья соната для скрипки с фортепиано c-moll ор. 45, с надписью: «Dem Russischen Meister P. Tschaikowsky in Freundschaft und Verehrung. Ed. Grieg. Leipzig, 1888»; партитура первой оркестровой сюиты «Пер Понт» ор. 46, с надписью: «Р. Tschaikowsky. Dem verehrten und lieben Meister von Edward Grieg. October 88».

К письму 3

1. Письмо Чайковского от 24 апреля (6 мая] 1888 года.

2. Имеются в виду партитуры упомянутых в предыдущем письме произведений: увертюры «1812 год» и 1-го фортепианного концерта.

3. Концерт Грига в Лондоне состоялся 14 мая 1888 года. В этом концерте, кроме Грига и его жены — певицы Нины Григ, выступала скрипачка Норман Неруда, исполнившая вместе с автором 1-ю скрипичную сонату F-dur и две части из 3-й скрипичной сонаты c-moll.

4. Август 1888 года Чайковский прожил во Фроловском, в конце месяца переехал в Каменку. Григ в августе был в Бирмингеме, где 29 числа дирижировал в симфоническом концерте концертной увертюрой «Im Herbst» («Осенью»). С Чайковским ему больше встретиться не пришлось.

К письму 4

1. В письме от 5/17 сентября 1888 года Чайковский приглашал Грига выступить в симфонических концертах в Москве.

2. Зимой 1888 — 1889 гг. Григ был занят переделкой для концертного исполнения (для солистов, хора и оркестра) сцен из «Олафа Тригвасона». Это произведение, на текст Бьёрнсона, было написано Григом в 1873 году, в виде I акта первой норвежской оперы. Либретто Бьёрнсоном продолжено не было, и сочинение оперы не осуществилось.

Русский перевод и комментарии

В. Киселева

Пьер Дегейтер, автор музыки «Интернационала»

(К 15-летию со дня смерти)

Словно знамя в руках передовых борцов за свободу и счастье человечества, пронесена сквозь суровые битвы па протяжении почти 60-ти лет песня-гимн «Интернационал», — с Октября 1917 года ставшая Гимном Советской страны, ас 1944 года партийным гимном. Как страстный призыв к борьбе звучала она в годы еще недавних страшных боев Советского народа и свободолюбивых народов Запада против гнусной фашистской свастики и ее неизменных спутников — ужасающего злодейства и мракобесия. В своих предсмертных записках чешский писатель-патриот Юлиус Фучик утром 1 мая 1943 года вспоминает Москву, Красную площадь: «...Сейчас там поют „Интернационал“, сейчас он звучит во всем свете, звучит он и в нашей тюрьме. Мы поем...», — писал он из фашистского застенка¹.

С пением «Интернационала» умирали герои Краснодона и югославские партизаны. Огромную внутреннюю силу этой песни, ее моральное значение для советских людей раскрывает один из суровых эпизодов сталинградских боев в октябре 1942 года. Вот что рассказывает корреспондент:

Немцы окружили наш командный пункт, помещавшийся в баке из-под нефти; чтобы вынудить советских бойцов сдаться, они подожгли пропитанный нефтью земляной слой, окружавший бак. «Красное, чадное пламя поднялось вокруг бака, удушливый дым окутал его, но оттуда, из пламени, неслись автоматные очереди. Пламя уже лизало железо бака, и тогда из глубины его послышалась песня. Раненые воины, обреченные на смерть, пели „Интернационал“. Подвиг их был настолько величественным, что советские бойцы, занимавшие оборону в соседних домах, без приказа, без огневой подготовки, а главное днем, что в Сталинграде было почти невозможным, поднялись в атаку. Они отжали немцев от бака и успели спасти из огня раненого капитана Зеленова и его товарищей...»².

_________

¹ Юлиус Фучик, Репортаж с петлей на шее. Журнал «Новый мир», № 12, 1946.
² Б. Полевой, Секрет победы. Газета «Правда» от 3 мая 1947 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка