За высокое качество советской музыкальной критики

(К итогам сессии музыкальной критики в Москве)¹

«Главную опасность представляет тот уклон, против которого перестали бороться...»

«Не замазывать, а критиковать смело отклонения некоторых товарищей от марксизма-ленинизма».

И. Сталин

Вопрос о советской музыкальной критике является одним из самых актуальных, самых боевых вопросов советской музыкальной культуры. Борьба за чистоту марксистско-ленинского музыкознания (мы не отделяем музыкознания от музыкальной критики), борьба за высокое идейное качество, за глубокую научность и принципиальность конкретного критического анализа, направляющего, ведущего творческую практику художника — одна из основных задач. Между тем, положение нашей музыкальной критики — несмотря на ряд серьезных достижений в области изучения музыкального наследства, несмотря на наметившиеся положительные сдвиги и в области анализа советского музыкального творчества — все еще нельзя признать удовлетворительным. Здоровую, плодотворную работу советского музыкознания, для которой имеются все возможности, — тормозит, и сильно тормозит, отсутствие конкретного руководства музыковедческим участком нашего фронта (совершенно неудовлетворительная работа музыковедческой секции Союза советских композиторов), не возглавившего до сих пор решительной и беспощадной борьбы с остатками неизжитой групповщины, со всяческими рецидивами формализма асмовского и рапмовского («формализм навыворот») толка, с демагогической фразеологией и — наконец — с халтурой, которая еще продолжает цвести пышным цветом в «творениях» некоторых критиков-музыковедов.

Все это, как и бесконечные разговоры-«обсуждения» бесконечных планов — вне конкретной, практической реализации их — привело к тому, что творческий рост нашей музыкальной критики принял формы стихийного развития, обусловившего свободное сосуществование опасных тенденций всяческих уклонов, с которыми не велась систематическая и решительная борьба. И активизация музыкально-критической деятельности (факт несомненно положительный), наметившаяся ко второй годовщине исторического постановления ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г., показав огромные возможности творческого роста советского музыкознания (мы имеем в виду — сессии музыкальной критики в Ленинграде и в Москве, московскую и ленинградскую конференции, посвященные обсуждению работы журнала «Советская музыка», ряд творческих совещаний-дискуссий и т. д.), ярко вскрыла, вместе с тем, и наличие опасных тенденций и уклонов в советском музыкознании, не только не изжитых, но и усилившихся в отдельных случаях. Но таковы всегда результаты отсутствия конкретного руководства, обусловившего стихийность музыкально-критического развития.

В этом плане чрезвычайно показательна и поучительна прошедшая в апреле текущего года московская сессия музыкальной критики, в работах которой приняли участие и представители Ленинградского и Харьковского союзов советских композиторов.

Несмотря опять-таки на стихийность проведения, организационную неподготовленность

___________

¹7–10 апреля 1934 г.

и нечеткость, московская сессия музыкальной критики приобретает первостепенное значение хотя бы уже по масштабу конкретно затронутых вопросов, далеко перехлестнувших за узкие рамки предыдущих дискуссий и творческих совещаний. И если на этой сессии и не были еще разрешены узловые проблемы советской музыкальной критики (напр., проблема творческого метода музыкальной критики), то острая, сугубо-конкретная постановка важнейших вопросов советского практического музыкознания несомненно выявила общую картину музыковедческого фронта, расстановку сил на нем. Горячие, временами даже бурные прения вокруг актуальнейших вопросов советского практического музыковедения вскрыли на фоне общего творческого роста (к сожалению, стихийного) музыкальной критики и те тенденции, которые скрывались — вот уже два года — за завесой общих фраз или «скромного», но упорного отмалчивания. Сессия критиков лишний раз с убедительной яркостью и силой показала, насколько актуален сейчас боевой лозунг борьбы на два фронта, насколько актуален сейчас лозунг партийности музыкальной критики, насколько необходима, жизненно необходима — для дальнейшей плодотворной работы — здоровая атмосфера деловой самокритики, которой так боятся, которую так не любят многие наши музыковеды и композиторы.

Мы не будем сейчас останавливаться на основных докладах сессии¹; отметим лишь несомненный и важный факт: несмотря на спорность отдельных положений, доклады поставили ряд глубоко конкретных вопросов, охарактеризовав современное состояние нашей музыкальной критики, вскрыв те «внутренние течения» — тенденции, которые тормозят ее нормальное движение — развитие. Прения же, к сожалению, развернулись не вокруг принципиальной сущности затронутых вопросов — в смысле их развития и углубления, а вокруг того иллюстративного материала, который должен был служить конкретным подтверждением выставленных положений. Таким образом, и здесь выявилась стихийность «течения» сессии; полемические страсти разгорелись вокруг цитат и фамилий, но не вокруг принципиальных положений. И нет ничего удивительного, что ряд таких важнейших положений, как вопросы партийности музыкальной критики, вопросы жанров музыкальной критики, вопросы взаимоотношений между критиком и композитором, вопросы языка, стиля и метода музыкальной критики и т. д. — остались совсем или почти совсем не затронутыми в прениях. Нужно ли говорить о том, что разрешение именно этих вопросов является необходимым условием для дальнейшего плодотворного развития нашей критики.

Это не означает, конечно, того, что на сессии не было высказано интересных и ценных мыслей. Отнюдь нет. Можно и нужно будет отметить ряд глубоко принципиальных и деловых выступлений (тт. Глух, Гинзбург, Городинский, Рыжкин, Соллертинский, Белый и др.). К сожалению, однако, прения не получили единой направленности, единой целеустремленности. И уже к концу первого дня прений (2-й день сессии) можно было без труда констатировать, что не по основному — одному, а по нескольким мелким руслам потекли многочисленные высказывания, сильно разбавленные водой, не всегда притом прозрачной.

Разумеется, это не могло содействовать успеху обсуждения принципиальных вопросов музыкальной критики. Больше того — это неминуемо вскрыло те опаснейшие тенденции внутренней разобщенности, мелкой групповщины и «критикобоязни», которые спокойно дремали под крылышком благодушно-пассивного руководства музыковедческой секции. И если ленинградская сессия музыкальных критиков (дискуссия о «Леди Макбет») выявила наличие формалистических тенденций асмовского происхождения, то московская сессия показала, правда, неуклюжие, но явные попытки возрождения рапмовского схематизма и догмы.

Печальным рыцарем рапмовской догмы оказался на этот раз «бывший враг» РАПМ т. Полферов. Характерно и показательно, что насквозь демагогическое выступление Полферова (умудрившегося упрекнуть «Правду» в... напечатании шовинистической статьи и скромно умолчавшего о своей реакционно-националистической деятельности) не только не получило должного отпора со стороны б. рапмовцев, но было принято... с молчаливой благодарностью. Выступления тт. Келдыша, Белого, Полферова, упорно повторявших рапмовские зады, упорно замазывавших даже явно ошибочные положения (как это делал, напр., Белый, «защищая» обиженного будто бы Лебединского), упорно

_________

¹ Доклады Г. Н. Хубова — «Музыкальная критика и советское творчество» и М. Ф. Гнесина — «Композитор и критика» будут напечатаны в одном из ближайших номеров. Сокращенная стенограмма намечена к выпуску отдельной брошюрой (из-во «Тритон»).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

За высокое качество советской музыкальной критики

И. Сталин

Содержание