Владимир Владимирович Софроницкий¹

Л. Баренбойм

Пианистической школе Леонида Владимировича Николаева, сформировавшейся в стенах Ленинградской консерватории, принадлежит выдающаяся роль в истории советского искусства. В этой школе оформилось искусство Д. Д. Шостаковича, М. В. Юдиной, П. А. Серебрякова, С. И. Савшинского, Н. Е. Перельмана, В. X. Разумовской, М. М. Рензина. Эту плеяду венчает лауреат Сталинской премии Владимир Владимирович Софроницкий.

Нарисовать портрет Софроницкого-пианиста задача трудная, ибо пианистический облик художника чрезвычайно изменчив. В его исполнительском творчестве можно усмотреть отличные друг от друга творческие периоды. Но даже в условных пределах одного и того же периода редко услышишь у Софроницкого одинаковое исполнение одного и того же произведения. Его искусство импровизационно. Или точнее: каждое удачное выступление пианиста представляет собой новый акт исполнительского творчества, а не сколок с раз и навсегда установленного.

Софроницкий концертирует свыше двух десятилетий, и эти годы его артистической жизни полны непрестанных, настойчивых и неутомимых исканий. Я припоминаю выступления Софроницкого в 20-х годах на Украине. Артист в этот период своей деятельности увлекался Скрябиным и большую часть программы своих концертов посвящал этому композитору. Из памяти изгладились детали исполнения. Но вспоминается, что пианист — весь во власти таинственных и мечтательных элементов скрябинской музыки — искал, казалось, внематериальную фортепианную звучность, неосязаемую, как воздух. Колышащиеся звучания обволакивала пелена педальной дымки. Сквозь нее просвечивало наложение одной звуковой краски — легкой и мягкой — на другую. Никакой резкости, больше того — никакой определенности; утонченные и таинственные полутона.

Прошли годы, на протяжении которых менялось творческое лицо артиста. В начале и середине тридцатых годов критика с поразительным единодушием причисляла его к пианистам-романтикам. «Софроницкий... — романтик, последовательный, романтик до конца... в этом основная его сила и в этом же его слабость», — читаем мы в одной из рецензий². «Софроницкий представляет редкий пример законченного типа музыканта-романтика», — читаем мы в другой заметке³. Софроницкий «раскрывает ростки, зачатки романтизма в классике — даже в Гайдне и Скарлатти», — пишет ленинградский критик⁴. Но уже в эти годы наиболее вдумчивые рецензенты справедливо отмечали, что, говоря о Софроницком, кроме статики артистического облика, необходимо обратить внимание на его динамику и что можно подметить у пианиста «новое раскрытие артистического лица, новое обогащение исполнительских ресурсов в отношении динамики, тембра, продуманности и законченности музыкальных образов»⁵.

В заметке, относящейся к 1937 году, Г. Г. Нейгауз, указывая, что в игре Софроницкого «больше лирики и мечтательности, чем монументальности», не причисляет его, однако, безоговорочно к романтикам, а осторожно указывает, что Софроницкий «больше романтик, чем классик»⁶. Но уже год спустя тот же автор справедливо отмечает стремление Софроницкого к «большей монументальности интерпретации»⁷.

В предвоенные годы перед нами предстал новый, преображенный художник, зре-
←ПОВИСШАЯ СТРОКА

_________

¹Из книги «Портреты пианистов Петербургской — Ленинградской консерватории», написанной в 1945 году для Научно-исследовательского института театра и музыки в Ленинграде. — Ред.

²См.: Дельсон В. Владимир Софроницкий // Советская музыка». 1934. № 10. ЖЕЛАТЕЛЬНО УКАЗАТЬ СТРАНИЦЫ

³Валерьянов Б. Заметки о концертной жизни // Журнал «Рабочий и театр». 1935, № 1. ЖЕЛАТЕЛЬНО УКАЗАТЬ СТРАНИЦЫ

⁴Богданов-Березовский В. 12 концертов Софроницкого // Газета «Советское искусство». 1938. № 98. Желательно указать день выпуска газеты
⁵Дроздов А. Концерт В. Софроницкого // Советская музыка». 1935. № 10. ЖЕЛАТЕЛЬНО УКАЗАТЬ СТРАНИЦЫ

⁶Нейгауз Г. Софроницкий // Советское искусство. 1937. № 29.Желательно указать день выпуска газеты

⁷См.: Нейгауз Г. Пианист-художник // Советское искусство». 1938. № 9. Желательно указать день выпуска газеты

В. В. Софроницкий

лый мастер-мыслитель, интерпретация которого полна внутренней сдержанности, проста, скупа, значительна и монументальна.

Софроницкий последних лет ушел от романтического пианизма, и ярлычок «пианист-романтик» остался за ним по недоразумению или, вернее, потому, что мы прошли мимо творческой эволюции художника. Если уж давать стилевые характеристики, то я скорее сказал бы, что Софроницкий последнего периода больше классик, чем романтик, вспоминая при этом мудрое определение классицизма, данное Б. Асафьевым в его «Русской музыке»: «Настоящий классицизм не в охране приемов "стариков" и не в стилизации музыки современности под их приемы... а в выработке строгой системы звуко-организаций, откуда уже естественно воспоследуют классически-совершенные, формующие новый материал, композиции». Приближение в предвоенные и военные годы к классическому строю мышления характерно не для одного только В. Софроницкого, но и для ряда других наших исполнителей.

За последние годы раздвинулись рамки репертуара Софроницкого. Идя по стопам великого русского музыканта-просветителя XIX века Антона Рубинштейна, давшего, как известно, в середине 80-х годов цикл исторических концертов, Софроницкий выступает с двенадцатью историческими концертами, в программах которых представлены основные стили фортепианной литературы (от Букстехуде, Баха и Генделя до произведений советских композиторов) и многообразные жанры: симфонические полотна, музыкальные драмы, старинные, классические и романтические миниатюры, тонкая звуковая живопись импрессионистов.

В 1938 году Софроницкий с пропагандистской целью дает цикл концертов из произведений русских композиторов, в которых, наряду с фортепианной музыкой Глинки, Мусоргского, Бородина, Рубинштейна. Чайковского, Балакирева, Ляпунова, Лядова, Глазунова, Скрябина, и Рахманинова, были показаны фортепианные пьесы наших современников: Прокофьева, Шостаковича, Фейнберга, Мясковского, Щербачёва, Штейнберга, Богданова-Березовского, Гольца и других. О программах этого интереснейшего цикла сам Софроницкий писал: «Придавая своему русскому циклу просветительно-пропагандистское значение, я, тем не менее, не мыслю его как некий "курс истории фортепианной литературы". Каждый из концертов должен представлять не звено "учебного плана", а художественное целое, в котором строго хронологический принцип будет принесен в жертву идейному и эстетическому единству»¹.

В годы войны Софроницкий не остановился на достигнутом — он продолжал искать настойчиво и упорно. Об этом, между прочим, свидетельствует его статья, выдержку из которой хочется привести: «В Ленинграде я сыграл свой первый сольный концерт — это было в 1920 году. И, наконец, в Ленинграде, ощетинившемся, суровом и темном городе Ленина, 12 декабря прошлого года состоялся концерт, который трудно забыть. В зале театра имени Пушкина было три градуса мороза. Слушатели, защитники города, сидели в шубах. Я играл в перчатках, с вырезанными кончиками пальцев. Но как меня слушали и как мне игралось... Я понял — в Советской стране художник должен быть агитатором и вдохновителем борьбы, он должен мобилизовать народ на новые ратные и трудовые подвиги... Когда мне стало ясно, для чего надо играть, я почувствовал как и что надо играть. Многие произведения, любимые прежде, стали казаться мне мелкими. Требовалась музыка больших чувств, музыка героическая, зовущая к борьбе. Может быть, только в эти дни по-настоящему я понял и почувствовал величие бетховенской "Аппассионаты"» и героическую призывность 3-й сонаты Скрябина. На первых же концертах я был несказанно обрадован, ощутив... что я нашел путь к сердцам слушателей, бившимся в унисон с моим сердцем пиани-

_________

¹ Газета «Советское искусство», 1938, 10 июля.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Владимир Владимирович Софроницкий1

Л. Баренбойм

Содержание

Владимир Владимирович Софроницкий¹