Забытая повесть о русском музыканте

(К 170-летию со дня смерти Максима Березовского)

1745–1777

АВТОР ПРЕДСТАВЛЕНА В КОНЦЕ СТАТЬИ

Имя Максима Березовского, одного из талантливейших русских композиторов XVIII века, знакомо немногим. Еще меньшему кругу известны хоровые сочинения Березовского — прекрасные образцы русского музыкального классицизма, ничем не уступающие прославленным хоровым композициям Бортнянского. Но из многочисленных произведений Березовского изданы лишь два хора: «Верую» и духовный концерт «Не отвержи мене в старости». Забыта и трагическая история его жизни и гибели.

М. П. Алексеев, автор интересного музыкально-исторического этюда о Березовском¹, писал о нем: «Порою кажется странным, почему никто из русских романистов, любивших живописать жизнь художника, артиста, не искал сюжетов в истории русской музыки XVIII века. Полевой мог бы рассказать легенду о жизни Фомина, Гоголь, набрасывавший план "Записок сумасшедшего музыканта", был бы поражен историей жизни Березовского, почти его земляка, а Одоевский мог бы добавить еще один рассказ к своим "Русским ночам" в виде повествования о странствованиях бедного русского музыканта в Италии...».

Однако повесть о Березовском — и талантливая повесть — все же была написана одним из русских романистов XIX века. Но она разделила судьбу своего героя: ее постигло столь же решительное и несправедливое забвение. Повесть о жизни и гибели Максима Березовского написал Нестор Кукольник, один из друзей Глинки, так же как и Гоголь бывший «почти земляком» композитора.

Трудно сказать, что натолкнуло Кукольника на этот сюжет; сведения о Березовском он мог найти лишь в справочных изданиях, где биография композитора излагалась весьма лаконично, переходя с почти дословной точностью из «Энциклопедического лексикона»² в «Словарь русских светских писателей»³ в «Историю музыки» Штаффорда ⁴ и так далее.

Но и этой скупой биографической канвы было довольно для романтической фантазии Кукольника. К тому же, весьма вероятно, что тогда еще не умерли устные легенды о судьбе Березовского. Кукольник мог их слышать еще в ученические годы, проведенные на Украине, в Нежине — совсем близко от Глухова, где родился Березовский, и от Киева, где он учился в академии⁵. Может быть, и в Петербургской придворной капелле были живы еще воспоминания о талантливом ее воспитаннике, а если так — не через Глинку ли дошли они до Кукольника?
Но так или иначе, в 1844 году в альманахе «Сказка за сказкой» была впервые напечатана повесть «Максим Созонтович Березовский» —, один из ранних и очень интересных образцов русской биографической повести и, без сомнения, одно из лучших произведений Кукольника.

Она была отмечена положительной рецензией Белинского в «Отечественных записках». Критикуя Кукольника за всегдашнюю его спешность в работе, Белинский все же называет повесть лучшею в альманахе и говорит, что «содержание ее очень интересно; основная мысль прекрасна...».

История жизни Березовского пришлась Кукольнику как нельзя более по душе. С юношеских лет, со дня своего дебюта драматической «фантазией» — «Торквато Тассо», принесшей ему громкую славу, Кукольник постоянно обращался к теме трагической судьбы художника, обреченного платить

_________

¹См.: Алексеев М. П. Максим Березовский: [из истории русской музыки XVIII века] // Посев: литературно-критический и научно-художественный альманах. Одесса: Всеукраинское гос. изд-во, 1921. С. 67–76. (Одесса – Поволжью). При статье имеется довольно обстоятельная библиография.

² Энциклопедический лексикон / под ред. Греча и Шенина. Пб. 1836.

³«Словарь русских светских писателей» (Евг. Болховитинова). М., 1845.

⁴ Штаффорд Г, История музыки / пер. Воронова, 1838.

⁵ Неслучайно самую обстоятельную биографию М. Березовского мы находим в украинском издании: Аскоченский, Киев, с древнейшим его училищем — Академией. Киев, 1856.

счастьем и жизнью за бессмертие творчества. Но судьба непризнанного русского музыканта была проще и страшнее судьбы Тассо; в конце жизни его ждали не «Виргилиев венец» и всенародная слава, а отчаяние и самоубийство.

В начале повести Кукольник показывает своего героя полным надежд и стремлений. Позади остались Украина, Петербург, Певческая капелла, годы учения в Италии у знаменитого композитора и теоретика Мартини. Молодому композитору остается пройти лишь еще через одно испытание: сдать трудный экзамен, чтобы получить почетное звание члена Болонской музыкальной академии, а там — родина, Россия, радостный труд над созиданием русской музыки. Березовский говорит своему учителю и другу: «...Дерево одно, но у него много ветвей, так и у музыки; итальянская музыка только ветвь, может быть, главная, но дереву об одной ветви быть нельзя, должны расти и другие; между ними должна расти и русская ветка, чужеземец не сумеет ни привить ее, ни вырастить, для того надо быть русским. Надо открыть ее начала, их обнаружит ученое наблюдение, я помню, так сказать, цвет нашего церковного пения и народных песен, в них много своего, как в плодах земли...»

Первые главы повести развертываются в Италии, и здесь Кукольник оказывается совершенно в своей сфере. Русские романтики, подобно всем романтикам охотно уносившиеся мечтою в «прекрасное далеко», любили Италию, ее природу, ее искусство. А Кукольник был убежденнейшим романтиком. Живопись Брюллова, пейзажи Сильвестра Щедрина были ему весьма сродни: идеализированные образы, эффектные позы, условный, но блестящий колорит — созданная воображением нереальная, необыкновенная красота.

Театральный быт Италии XVIII века, интриги примадонн и импресарио описаны в повести Кукольника живо, занимательно, красочно. Сюжетным поводом для развертывания «итальянских» глав является любовь Березовского к певице— итальянке Матильде. Для ее дебюта в оперном театре в Ливорно Березовский пишет оперу «Демофонт». Но до самой премьеры композитор не показывает дебютантку в театре, и репетиции идут без нее. На этом довольно традиционном сюжетном мотиве и строится занимательная интрига повести. Наконец, должна состояться премьера.

«<...> Ввечеру, за час до урочного времени, в Сан-Себастьяно съехались не только слушатели, получившие билеты, но и те, которые не достали мест ни в кассе, ни у факторов Систо (импресарио) за плату, иногда вдесятеро превышавшую установленную магистратом. Публика сидела и стояла в потемках, громко требовала огня, но Систо презирал подобные требования и зажигал одинокую лампу, освещавшую амфитеатр ровно за десять минут до начала представления, притом же ему теперь было не до внутренней публики, внешняя крайне его беспокоила: она огромными двумя толпами окружала оба театральных крыльца, в особенности заднее... Забыв о лампах, Систо бросился к коменданту города, выпросил чуть ли не полк тосканских драгун, они оттеснили обе толпы на приличное расстояние, устроили просторную военную дорогу, по которой, немедленно по открытии, четыре трактирных лакея пронесли в закрытых носилках неизвестных седоков и выпустили их прямо в театр. Уличная публика только и могла заметить, что одна из прибывших в носилках особ была в греческом костюме и маске, другая — в мужском плаще и также в маске. Огромные двери заперлись, ключ щелкнул два раза, и площадь с этой стороны опустела <...> Березовский, громко сказав «Пора!», пошел в оркестр. Амфитеатр заволновался, но с первыми аккордами симфонии затих и хранил мертвое молчание до конца увертюры. Занавесь поднялась при оглушительном громе рукоплесканий, и опять наступила тишина, и пение шло покойно, волнуя только искренних любителей и знатоков прелестью, простотою и новостью мелодий. Но вдруг простота закудрявилась, оркестр сыграл ритурнель, в высшей степени затейливую, внимание публики напряглось, во глубине театра показалась примадонна, по расположению пьесы она должна была издали чуть не за кулисами начать свшо арию. И звучный серебряный голос рассыпался, подобно ракете, на темном небе раскинувшей свои ослепительные блестки. Публика, будто один человек, вздрогнула: примадонна медленно приближалась к авансцене, из полумрака рисовалась дивной стройностью и прекрасным ростом, роскошная женская фигура, костюм увеличивал прелесть, ближе, ближе, и передние лампы осветили очаровательное лицо Матильды, оживленное вдохновенным выражением, полуоткрытые уста, окончив первую часть арии, сомкнулись небесной улыбкой — и амфитеатр завыл, оглушая трубы оркестра. Несколько голосов кричало: Matilda! Matilda! Divina!»

Роман Березовского с Матильдой, история премьеры «Демофонта» — это основная сюжетная линия повести. Увлекательно рисует автор и эпизодические картины: прибытие в гавань Ливорно русской эскадры после Чесменской робеды, портрет баловня судьбы — графа Орлова, портрет флегматичного Опанаса, слуги Березовского, под небом Италии вздыхающего о родной Украине и о певуньях-дивчатах, предпочитая их всем заморским красавицам.

Вторая часть повести состоит из писем Березовского и Матильды. Дебют Матильды в «Демофонте» принес громкую славу певице

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Забытая повесть о русском музыканте

(К 170-летию со дня смерти Максима Березовского)

1745–1777АВТОР ПРЕДСТАВЛЕНА В КОНЦЕ СТАТЬИ

Содержание

1745–1777

АВТОР ПРЕДСТАВЛЕНА В КОНЦЕ СТАТЬИ