Выпуск № 4 (109) | 1947 - страница 32

В последние годы на Украине начинает настойчивее пробивать себе дорогу новое — третье — творческое направление, идущее от новых связей с русской музыкальной классикой. Направление это представляет группа авторов: Штогаренко, Лазаренко, Филиппенко и другие. Они ищут в украинском фольклоре и культивируют не мягкие лирические интонации, а активные, подчас, может быть, грубовато-«черноземные», но действенные интонации. Они не цитируют фольклор, а стремятся почувствовать его аромат. Они прежде всего творят художественные образы. В русской классике они ориентируются на Мусоргского и Бородина. Эта линия преемственности, намеки на которую мы услышали еще в «Украинской симфонии» Колачевского (он, несомненно, почерпнул их у Глинки), впервые так отчетливо осуществляется на Украине указанными композиторами, если не считать Коляды, вступившего на этот путь уже в 30-х годах.

Конечно, и это направление может стать опасным, если оно будет воспринято как единственно-ортодоксальное, если его канонизируют и под его влияние подпадут многие композиторы. Этим самым опять-таки будет сужен круг творческих индивидуальностей и будет создана та же угроза обеднения их.

О произведении А. Штогаренко «Украина моя» уже было сказано много. Оно получило заслуженную оценку правительства, будучи награждено Сталинской премией 2-й степени. В нем волнуют захватывающий монументализм, величие и стихия народного восстания против поработителей (здесь Штогаренко ближе всего подошел к Мусоргскому). Стихия эта как организованное ликующее шествие слышится в финале; гнев и скорбь звучат в 1-й части. Оратория «Ковпакиада» (посвященная знаменитому руководителю партизанского движения на Украине С. А. Ковпаку) будет продолжать ту же линию, что и «Украина моя». Надо пожелать автору еще выше поднять симфонизацию этого жанра, тем более что на Украине увлекаются поэмами, но как мало подчас в этих поэмах бывает симфонизма!

А. Лазаренко со своей Симфонией впервые предстанет перед слушателем как автор крупной формы. Художественные образы этой симфонии сочны и свежи. Его музыка чаще диатонична, проста, как просты и сами темы — то грубоватые, короткие, то широкие, певучие (кстати, последние ему менее удаются с точки зрения стройности их конструкции), проникнутые теплой сердечностью (например, главная партия 1-й части и певучая тема кларнета в 3-й части или, например,

Фото: А.Я. Штогаренко

мелодика его оригинальной песни «Закувала зозуленька»). Темы Лазаренко народны. Но в них аромат народного художественного образа, а не фотография того или иного мелодического рисунка; не выпевание его, а активное творческое претворение в интересах выявления художественного образа. Внезапными гармоническими сдвигами композитор придает своеобразную мужественность звучаниям. Однако Лазаренко предстоит много поработать над совершенствованием формы и расширением круга мелодико-интонационных средств.

Еще определеннее последнее пожелание относится к Филиппенко, который работает мало и, видимо, недостаточно усидчиво. Квартет его юношески-темпераментен, во многом оригинален, но формально несовершенен. Если в нем он еле удерживается от соблазна фольклорного выпевания тем (2-я часть в этом отношении не так свежа по материалу), то он обнаруживает хорошую тенденцию симфонически-инструментального развития этих тем, их смелого сопоставления в своей последней работе — «Героическая поэма». Достоинство ее заключается прежде всего в идейной значимости замысла и его смелом разрешении. Герой и народ — вот что избрал своей темой Филиппенко. Народ вечен, а герой придет и уйдет. Народ хранит славу героя в веках. Так воплощает он в музыке эту тему, и в этом не чувствуется натяжки или упрощения; в этом есть смелость, дерзание и художественная инициатива.

Новое, свидетельствующее о стремлении украинских композиторов освободиться от сковывающей их «местной ограниченности», об освоении ими метода социалистического реализма, пробивает себе дорогу, конечно, не только в творчестве
трех последних композиторов и не только в формах присущей им манеры письма. Как у всех перечисленных выше, так и у еще большего количества не упоминаемых здесь авторов, это новое преломляется по-разному и в разной степени. Но бесспорным, подтвержденным всеми приведенными примерами остается факт заторможенности творческой перестройки украинских композиторов в силу критически не переосмысленных художественных традиций прошлого. «Местная ограниченность» в творчестве в большей или меньшей степени отдаляет это творчество от задач современности: художественно-правдивого отображения советской действительности. Она создает несоответствие между замыслом, намерением, темой и средствами их воплощения.

Пассивное претворение фольклора было правомерно у Лысенко и Леонтовича, с их суженным и специфическим кругом художественных образов. В наших же условиях, когда от искусства требуется жизненная многогранность, этот метод часто ведет к снижению и даже искажению тематики. Мы за всестороннее использование фольклора; но мы против гипертрофии пассивно-цитатного метода и даже более того: мы считаем, что нам ближе метод творчески-активного, смелого переосмысливания фольклора.

Если Чуб, Вакула или другие персонажи оперы Лысенко «Рождественская ночь» охарактеризованы натурально-фольклорными полевками и интонациями, то ведь нельзя же, допустим, тем же пассивным методом воплощать образ колхозника-партизана. Не ясно ли, что его связи с народом, его новый народный, общественный облик должны воплощаться через иное, творчески переосмысленное отношение к фольклору?!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фото: А.Я. Штогаренко

Содержание