Выпуск № 3 (108) | 1947 - страница 9

ной звучности органа. Однако исполнение Гедике убеждает нас, что при неизбежных во всякой транскрипции изменениях фактуры и при удачно найденной регистровке, эта увертюра может прозвучать на органе, не утрачивая при этом своего характера. Точно так же, когда в программе органного концерта Гедике появляется вступление к 3-му акту «Лоэнгрина», невольно задаешь себе вопрос: почему исполнитель берет вступление к 3-му акту, а не вступление к опере в целом, своей мистической хоральностью больше соответствующее звучности органа? Но здесь мы вынуждены признать, что, задавая такой вопрос, мы оказываемся в плену застывших традиционных представлений, заставляющих нас ограничивать сферу выразительных возможностей органа.

В таком «выведении» органа за рамки, установленные традицией, мне кажется, следует видеть новаторское стремление Гедике сделать орган, на протяжении веков являвшийся достоянием церкви и церковной службы, в полном смысле слова светским инструментом, расширить и обогатить сферу его выразительных возможностей, приблизить его звучание к оркестровому. В этом плане Гедике-органист воспитывает своих учеников. Поэтому его с полным правом можно назвать основателем и главой школы советских органистов.

Орган — инструмент громоздкий и сравнительно редкий. Даже в самых крупных городах органов не так много, — они имеются лишь в католических и протестантских церквах и в больших концертных залах, да и то не во всех. Поэтому у органиста очень ограниченная «территория» для его деятельности; обычно он работает на одном инструменте, который знает вдоль и поперек, со всеми его сильными и слабыми сторонами. Гедике сжился с органом Большого зала Московской консерватории, который целиком подчинен его творческой воле.

Было бы недостаточно ограничиться указанием на транскрипции, сделанные Гедике для органа; не меньшее значение в его творческой деятельности имеют обратные случаи: транскрипции органных произведений для фортепиано и оркестра. Так, хорошо известна великолепная, изумительная по мастерству оркестровка c-moll'ной органной «пассакалии» Баха. Можно напомнить и оркестровку знаменитой Фантазии и фуги g-moll, токкаты C-dur, Прелюдии и фуги D-dur, ряда хоральных прелюдий и т. д.; Гедике принадлежит много обработок органных произведений Баха для фортепиано в две и четыре руки. К сожалению, многие из этих транскрипции, особенно оркестровых, имеются пока только в рукописи.

Обращаясь к композиторскому творчеству Гедике, мы прежде всего должны констатировать цельность и единство его художественного мировоззрения, отсутствие в нем мучительных противоречий, свойственных иногда крупнейшим мастерам. И это несмотря на то, что творческая личность Гедике складывалась в критический период русской музыкальной культуры, в предреволюционные грозовые годы, ознаменовавшиеся появлением всевозможных модернистических течений. Взяв в современной ему музыке все лучшее, что шло от великих традиций русского музыкального искусства, он сумел пройти мимо болезненных явлений модернизма, подчинивших себе многих представителей тогдашней композиторской молодежи. Мы не найдем в музыке Гедике, даже в произведениях, написанных им до революции, ни мистической экзальтации, ни сгущенного психологизма и индивидуализма, ни импрессионистско-символистских исканий, свойственных многим современникам композитора в те годы. Поэтому идейно-творческая перестройка, оказавшаяся необходимой

и неизбежной в начале Великой Октябрьской революции для русской художественной интеллигенции, становившейся советской, у Гедике не была сопряжена с внутренними творческими кризисами. Она протекала у него спокойно и ровно, без толчков, без срывов и колебаний. Гедике пришел к советской идеологии во всеоружии композиторского мастерства, восприняв лучшие традиции русской и мировой музыкальной классики.

Характер и содержание творчества Гедике тесными узами связаны с направлением его исполнительской и педагогической деятельности. Гедике, прежде всего, — органист, один из лучших знатоков и исполнителей органной музыки Баха. Этим определяется основное качество многих его произведений: лежащая на них печать органного стиля, органного типа мышления, выражающаяся в тяготении к монументальным формам, к крепкой и ясной «классической» структуре, к полновесным звучаниям, к полифонизации музыкальной ткани. Конечно, характер музыки зависит от конкретного творческого задания: в опере, например, ставится иная задача, чем в симфонии или камерном ансамбле, в инструментальном концерте — иная, чем в песне. Но за исключением произведений, которые по характеру творческого задания противоречат такому монументализму (мелкие пьесы для фортепиано или скрипки, небольшие песни, сольные или хоровые), музыка Гедике в целом, в ее основных, ведущих линиях, характеризуется этими «монументалистскими» тенденциями. Они обнаруживаются в его трех симфониях (особенно в третьей, c-mollной), в ряде камерных ансамблей, среди которых наиболее монументален фортепианный квинтет C-dur, заканчивающийся грандиозной фугой, в концерте для органа с оркестром D-dur, в операх и во многих других произведениях.

Свойственный крупным инструментальным формам Гедике полифонизм музыкального мышления, основанный на крепком аккордово-гармоническом фундаменте, с его ясными ладовыми функциями, прямо говорит об органическом усвоении баховских принципов. В частности и, пожалуй, в особенности, влияние Баха ощущается в органном концерте Гедике, с его полифонической структурой, с рельефными контрастами в противопоставлении звучностей органа и оркестра, с непрерывностью ли неарно-мелодического движения, с общим здоровым, оптимистическим тонусом музыки. Полифонная природа тематического материала многих произведений Гедике, склонного скорее к секвентно-полифоническому, нежели к динамико-симфоническому развитию, также указывает на связь с Бахом. Показательна в этом отношении хотя бы 3-я симфония¹.

Само собою напрашивается также сравнение с творчеством Танеева. Несмотря на то, что непосредственным учеником Танеева Гедике не был, а лишь иногда пользовался его советами, их сближает преобладание рационалистического склада музыкального мышления, «неоклассическая» направленность творчества, приверженность к музыке старых мастеров; связь творчества Гедике и Танеева, помимо общей для них московской музыкальной почвы, обусловлена также «бахианством» обоих.

Разнородные генетические истоки, относящиеся к различным музыкальным стилям и эпохам (не только Бах и Танеев, но и Бетховен и Чайковский), образуют в музыке Гедике довольно органический сплав, сочетаясь в достаточно цельном и однородном стилистическом единстве. Творчество Гедике не может служить образцом яркого новаторства и смелых дерзаний; в нем мы не видим и тех напряженных исканий нового

_________

1 Краткий разбор 3-й симфонии Гедике дан в моей статье «Творчество А. Гедике» («Советская музыка» № 4, 1933). — Б. Л.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание