МУЗЫКАЛЬНОЕ
НАСЛЕДСТВО

Мазурки Шопена

Академик Б. АСАФЬЕВ

Как нелегко, в целом, объять мир этой музыки! Здесь вся Польша: ее народная драма, ее быт, чувствования, культ красоты в человеке а человечность, рыцарственный гордый характер страны, ее думы и песни. Через многообразие ритмических оборотов и соответствующих им акцентов и интонаций видишь людей, их движения, их жесты. Через напевы слышится душа народа, через прекрасное гармоническое восполнение мелодий раскрывается их духовный смысл и сердечность. Здесь трепет пульса самого композитора, в его биениях проходит жизнь. Можно ощутить в музыке мазурок и родные Шопену пейзажи, и жанровые бытовые картины: это своего рода дневник наблюдений, где неожиданное на каждом шагу может задержать внимание, но где непосредственные задушевные чувства могут с такой убедительностью привлекать слух, что неожиданное перестает выступать на первый план. Впрочем, правдивость диктует композитору и простоту, и замысловатость высказываний, и глубоко субъективные ощущения, и полнокровные «портреты» быта. Анализы мазурок Шопена, особенно по линии раскрытия их народной «фольклорной» природы, содержат очень много поучительного. Но обаяние музыки, замкнутой в этих скромных по формам цветах фантазии композитора, таково, что каждый раз, впиваясь в них слухом, чувствуешь себя перед ними, как перед новыми находками высокого искусства и удивляешься, как же это до сих пор проходил мимо стольких умных, глубоко осмысленных подробностей? Или — совсем обратно, слушаешь каждую мазурку, забывая об «искусности», о художестве, а как первозданный человек, у которого впервые глаза и уши прозрели перед красотой действительности: он еще не осознал, что, почему, как и откуда в этом новом для него мире впечатлений, и лишь спешит запечатлеть в памяти своей отдельные явления, давая каждому одушевленное имя. Никакие рассудочные соображения при таких непосредственных встречах с шопеновскими мазурками, обогащающих наш внутренний мир, уже никакой роли не играют. Как бы хотелось уметь описать именно эти встречи: в них-то и заключается ценнейшее воздействие музыки на данном этапе, ибо тут, в подобные моменты, музыка порой очень отдаленного прошлого вдруг становится музыкой настоящего времени.

Подобного рода описания, конечно, трудны, как всякие переводы художественно-образного мышления с одного языка чувствований на другой: обычно — это подмечалось множество раз — ускользает едва ли не самое существенное из образного содержания «оригинала», то-есть высказанного на языке данного искусства и в своем тонко-личном смысле непереводимого. И все-таки потребность в таком «пересказе» неискоренима, ибо музыка — идейный мир, и в ней ценно как то, что звучит,

так и то, что образуется вокруг звучания: лучи мысли, причиной которых она является. К числу произведений, всегда «философически» предстоящих воспринимающему сознанию в той же мере, в какой они обладают и непосредственно-эмоциональным воздействием на каждого «неискушенного» в тонкостях художественного познания слушателя, — а такое совпадение свойств обычно является признаком глубокой правдивости искусства, ‒ принадлежит едва ли не вся музыка Шопена. Но при этом мазурки занимают особое место: интеллектуальное в них в сильной мере поглощено свойствами чувственно-наглядного, конкретного, порой вплоть до танцовально-натуралистической образности: поза, жест, поступь. Пластичность ритма почти диктует и слуху и глазу бытовую картинность, портретность, утаивая мысль. А рядом — глубина лиризма уводит восприятие в тонкости психо-реалистического анализа, в свою очередь, вуалируя интеллектуальное, внечувственное содержание звуково-мыслимого.

Ритмо-конструкция, архитектоника мазурок довольно просты: обычно трех- или двухчастные сопоставления мелодических идеи, то отчеркнутых друг от друга, то связанных, составляющих единую цепь. Но если попытаться слушать не по отчеркнутым отделам-схемам, а хотя бы по признакам «качественности форм», — открывается за примитивностью схем необычайное многообразие: мазурки-песни, мазурки-рондо, мазурки-думы (своего рода лаконичные симфонические Adagio и Andante), мазурки — романтические элегии, лирические ариозо, пасторали, мазурки — массовые танцы среди «пленэра», как у старых фламандцев, мазурки «интимного тона», словно монологи «наедине с собой», мазурки иронического склада, словно тонко зарисованные среди наблюдений над «человеками» очерки, мазурки — юношески шаловливая, прихотливая игра воображения, мазурки — «у пропастей жизни»: тема песен и плясок смерти, мазурки-сказы про весну и про девушек, мазурки — похоронные хоралы, мазурки — свадебные перезвоны. Границы настроений — беспредельны, диапазон звукописных образов вызывает многообразие живописных ассоциаций — от пейзажей «искусных построений» Клода Лоррена до умной игры в простодушный жанр барбизонцев, от чувствительной лирики Греза до «масок непорочности» женщин и девушек французских литографов 40-х годов. Впрочем, если переходить к аналогиям из области «искусства слова», то лично во мне высказывания-афоризмы мазурок в их последовательной цепи всегда вызывают много и многими романтиками варьированные «нити рассуждений Обермана» Сенанкура, только «лаконизированные», сгущенные музыкой и насыщенные искренностью, с полным отказом от себялюбования. Пожалуй, более подходящей аналогии нет. Когда Шопен в одном из писем говорит: «Для буржуазного класса нужно нечто удивляющее, механическое, на что я неспособен»¹, — он точно определяет состояние духовного одиночества страстного лирико-драматического характера, каких было не мало тогда, родственного «дюнологическому складу» Обермана Сенанкура. И жажда людского общения и «правды женского сердца» все время сочеталась у таких людей с сознанием неизбежности «вандерерства» — странничества и самоизгнаяничества. Это, конечно, «ведущий тонус» мазурок, а их опора ‒ народная песенность — якорь спасения одинокой души. Здесь сказывается и чувство-осязание родной земли, и поэтизация этого чувства, как «дальней

_________

¹ Письмо к гр. Альберту Гржимале из Лондона от 2 нюня 1848 года. (Письма Шопена, М. 1929, стр. 322).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНОЕНАСЛЕДСТВО

Мазурки Шопена

Академик Б. АСАФЬЕВ

Содержание

МУЗЫКАЛЬНОЕ
НАСЛЕДСТВО