Выпуск № 5 (90) | 1941 - страница 32

Музыкально-теоретическим предметам он учился очень недолго у Лядова, временно переехав для этого в Петербург; также пользовался он советами С. И. Танеева, с которым был в очень хороших отношениях. Очень рано оценил его дарование Чайковский, не отказывавший ему в советах. Этим и ограничилась музыкальная учеба Катуара.

На стремление Г. Л. специализироваться в области музыки в семье всегда смотрели, как на «блажь»; никто в его музыкальное дарование не верил. Странным образом, и музыканты мало замечали значительность дарования Катуара. Когда он был уже зрелым композитором, автором превосходных, мастерских произведений, многие музыканты склонны были смотреть на него, как на дилетанта. А на деле этот «дилетант», в конце жизни занявшийся музыкально-научными вопросами, оставил очень глубокие, оригинальные и весьма значительные труды в области гармонии и музыкальной формы.

Количество сочинений Г. Л. Катуара не очень велико. Им написана симфония, которая, к стыду нашему надо сказать, до сих пор в Москве никогда не была исполнена целиком; симфоническая поэма «Мцыри»; фортепианный концерт; ряд камерных произведений: две скрипичные сонаты, трио, фортепианные квартет и квинтет, струнный квартет и квинтет, небольшие фортепианные сочинения и, наконец, довольно значительное количество вокальных произведений.

Музыка Катуара отличается исключительной эмоциональной насыщенностью, совершенной формой, интересным тематическим содержанием и богатством гармонического языка. Все эти качества, казалось бы, должны были создать предпосылку, обеспечивающую произведениям Катуара успех и популярность. А между тем, его сочинения мало исполнялись при жизни композитора, почти не исполняются и после его смерти. Причина этого — не только в несправедливом отношении исполнителей, хотя на их долю ложится немалая вина; в значительной степени причина кроется и в особенностях самих произведений Катуара. При всей ясности и определенности содержания и общего плана его сочинений, фактура их отличается необычайной сложностью, я бы даже сказал — изысканностью. Это делает сочинения Катуара крайне трудными для исполнения, в особенности, для ансамбля. Для исполнения его сочинений требуются очень большая предварительная работа и большое количество репетиций. Обычно бывало так: исполнители берут какое-нибудь сочинение Катуара, пробуют его играть. У них не получается. Но вместо того, чтобы обвинять себя, они просто перестают работать, и сочинение не исполняется.

А между тем, если разобраться в сложной музыкальной ткани произведений Катуара и глубоко прочувствовать его музыку, она заживет яркой жизнью и окажется, по существу, вовсе не такой сложной и непонятной, а, наоборот, — во многом ясной и доходчивой. К тому же эти замечания о сложности относятся далеко не ко всей музыке Катуара.

Среди сочинений Катуара мне хочется остановиться на его фортепианном концерте. Будучи с ранних лет лично близок с Катуаром, я сразу очень полюбил его сочинения и постоянно играл их. И должен сказать, что большинство сочинений Катуара впервые были исполнены мною, да и в дальнейшем их, кроме меня, мало кто исполнял. Так и его фортепианный концерт, написанный в 1912 г., я сыграл — в том же году — один раз в Москве и один раз (в 1913 г.) в Петербурге, и с тех пор это весьма интересное произведение никто никогда уже не играл.

Фортепианный концерт Катуара очень своеобразен по форме. В нем использован листовский принцип монотематизма; во всех частях с большим мастерством используется один и тот же материал. Концерт начинается

с очень яркого, широкого вступления. Первая часть его совершенно необычна; она написана в форме очень свободных вариаций, сложных по фактуре, чрезвычайно своеобразных и интересных. После вариаций идет превосходная, медленная часть, построенная на теме вступления. На этой же теме построен в высшей степени своеобразный финал, после второй части идущий без перерыва. Все сочинение завершается возвращением к вступлению. Концерт Катуара — оригинальный по форме и прекрасный по содержанию — исключительно труден для исполнителя-пианиста и особенно для ансамбля; его нельзя играть с одной-двух репетиций; он требует долгой и тщательной совместной работы оркестра и солиста. Наши пианисты вместо этого предпочитают совсем не играть этот концерт.

Я глубоко уверен, что сочинения Катуара еще дождутся своего признания. И когда они зазвучат, покажется нелепым и странным, что такой прекрасный композитор столь мало известен и почти забыт...

Среди сочинений Катуара очень значительное место занимают вокальные произведения. Выбор текстов для этих сочинений говорит о тонком вкусе композитора. Он написал много романсов на слова Тютчева, цикл романсов на стихи Владимира Соловьева, Бальмонта, цикл на французские тексты поэтов Верлена и Верхарна и др. Вокальные произведения Катуара отличаются необычайной тонкостью и совершенством фактуры; они очень трудны для исполнения (и для вокалиста и для пианиста) и требуют опятьтаки большой предварительной работы, — что, скажу в скобках, наши эстрадные исполнители не очень любят.

Катуар чрезвычайно тщательно — с точки зрения декламационной выразительности — относился к тексту своих вокальных произведений. Фортепианные сопровождения написаны им с редким совершенством и требуют от исполнителя очень большой чуткости к содержанию музыки, к ее гармоническому языку, ритмической ткани; они требуют совершенно исключительного мастерства педализации. Без применения тонких эффектов педализации музыка Катуара не может прозвучать, как нужно.

Катуар был человек огромного обаяния. Тонко-культурный, высокообразованный, он обладал исключительной скромностью. Отличаясь болезненной нервозностью, Катуар был в то же время необыкновенно сдержан, деликатен и прост в обращении. Он любил русскую природу, необыкновенно тонко и глубоко чувствуя ее, проводил лето всегда где-нибудь в деревне, охотно общался с крестьянами, хорошо знал их нравы и обычаи. Люди, плохо знающие Г. Л., мало ценили и мало замечали его, — как и его творчество. И только те, кто имел счастье быть близким к нему, кто бывал в его семье, любящей и культурной, чуждой всего вульгарного и пошлого, — только тот мог оценить этого прекрасного, глубокого человека.

Я чрезвычайно счастлив, что был близок Катуару. Память о нем всегда будет дорога для меня. Я глубоко убежден, что творчество Катуара еще ждет своего признания и что признание это наступит скоро!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание