Выпуск № 7 (80) | 1940 - страница 15

менно поступил в музыкальную школу Н. Тутковского по классу фортепиано Н. Лысенко. Немного позднее я стал брать частные уроки у Лысенко, а затем перешел в открытую им школу.

Лысенко был, видимо, доволен моими музыкальными способностями. Вспоминаю, как один раз он пришел на лекцию по теории музыки Г. Любомирского и сел позади. Начался музыкальный диктант. Слышу замечание Лысенко, что почти никто из учеников не успел ничего написать, а Ревуцкий уже закончил задание.

Началась революция 1905 года. Вспоминаю бесчинства полицейских. Сохранились страшные воспоминания о еврейских погромах, о крестах, намазанных мелом на окнах... Тогда я перестал посещать гимназию и музыкальную школу, бросил игру и уже до конца обучения в гимназии (1907 г.) не возобновлял занятий.

Осенью 1907 г. я поступил в Киевский университет на физико-математический факультет, а в 1908 г. перешел на юридический и поступил в музыкальное училище Русского музыкального общества. Тут работал сначала в классе С. И. Короткевича, а в 1911 г. перешел на высший курс к Г. К. Ходоровскому.

Элементарную теорию, сольфеджио и гармонию прошел у Е. А. Рыба. Должен сознаться, что этим урокам отдавал бессовестно мало времени, но, тем не менее, на всех испытаниях получал круглые пятерки.

Попав в Киев, я был буквально оглушен впечатлениями от оперной музыки Чайковского — «Евгения Онегина» и особенно «Пиковой дамы», музыка которой доводила меня до слез. Я никогда не пропускал более или менее важных концертов и, кроме того, стремился всегда попасть и на репетиции.

Такие факты, как посещение более двадцати раз за один сезон оперы Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» и посещение репетиций, свидетельствуют о настойчивом желании изучить и глубоко проникнуть в область пока что еще неизвестную, захватывающе-таинственную, вызывающую глубокий интерес.

Бывая в Москве, я старался использовать время для посещения концертов (в частности, Рахманинова и Кусевицкого), Большого театра («Псковитянка» с Шаляпиным и пр.), Художественного театра, Третьяковской галереи и т. д. Москве я в огромной мере обязан расширением своего художественного кругозора.

Более глубокому ознакомлению с различной (особенно романсовой) музыкальной литературой и горячему увлечению оперной музыкой много содействовал мой брат Д. Н. Ревуцкий, исполнявший большое количество разных вокальных произведений. Его навещало немало приятелей-певцов, и поэтому у нас нередко происходили домашние концерты, в которых я принимал участие как аккомпаниатор.

Достижения мои, однако, сводились, в основном к занятиям на фортепиано и ознакомлению с музыкальной литературой. Н. В. Лысенко был для меня бесспорным творческим образцом. Но о композиции у нас с ним никогда не было разговоров. Как пианист, он оказал на меня известное влияние.

Характерные приемы пальцевой техники Лысенко явно отразились и на моих приемах игры, которые, в дальнейшем, в соединении с методами С. Короткевича и Г. Ходоровского (придерживавшихся школы Лешетицкого), — обусловили некоторые особенности фактуры моих фортепианных

произведений. Наиболее ясно сказалось это в моем 2-м фортепианном концерте.

Наконец, не удовлетворяясь более только пианизмом, я начал пробовать свои силы в сочинении.

В 1913 г., когда Киевское музыкальное училище было реорганизовано в консерваторию, в Киев переехал Р. М. Глиэр, вскоре ставший ее директором. Я стал учеником Глиэра по классу композиции, не оставляя класса фортепиано у Ходоровского. Первым моим сочинением, показанным при поступлении к Р. М. Глиэру, было Allegro h-moll. Университета я все же не бросал по следующим соображениям: во-первых, в консерватории тогда совсем не было общеобразовательных предметов; во-вторых, в тогдашних условиях мне не были ясны перспективы работы музыканта-профессионала.

В 1915 г., когда университет эвакуировался в Саратов, а консерватория в Ростов, я ездил туда для сдачи экзаменов, но работать систематически уже не мог.

Весной 1916 г. я поступил на военную службу на правах «вольноопределяющегося первого разряда». Скоро я попал на рижский фронт. От этой полосы жизни — до демобилизации — у меня осталось немало печальных воспоминаний о событиях империалистической войны, особенно во время последнего пути — от Риги к Вендену.

Так складывались обстоятельства. Имея при себе карманную партитуру вступления к «Тристану и Изольде» Вагнера и несколько листов нотной бумаги, я сделал на фронте переложение этого произведения для двух роялей в 4 руки. Эта рукопись (сохранившаяся у меня) и кое-какие записи песен, которые я слыхал на фронте, — вот и вся моя музыкальная работа за этот период.

После демобилизации, в январе 1918 г., я приехал в Москву. Там я пробыл месяца два, в течение которых немало продвинул оркестровку 1-й симфонии, оформил кое-что из мелких произведений и в марте с большими трудностями пробрался в Киев, где вначале предполагал поселиться. Мне предложили место дирижера симфонического оркестра, но я отказался. Никакой систематической работы в то время я вести не мог. Пробовал участвовать в прессе, помещая рецензии на нотные новинки, и т. д. Наконец, переехал на родину, где сначала занимался сельским хозяйством, затем должен был занять место уездного инструктора по музыкальным делам в Прилуках; когда моя кандидатура провалилась — пошел делопроизводителем в железнодорожную амбулаторию на станции Прилуки. Одновременно давал частные уроки фортепианной игры и теории музыки.

В 1922 г. принимал активное участие в организации музыкальной школы в Прилуках, в которой и сам должен был работать преподавателем. Однако школа почему-то скоро закрылась. Когда в Прилуках организовался филиал Музыкального общества им. Леонтовича, я принимал участие в этой работе. За это время не раз выступал в разных концертах как солист-пианист и аккомпаниатор. Нельзя также не упомянуть о симфоническом оркестре, который организовался тогда при моем участии в Прилуках, но работал преимущественно летом.

Все эти моменты можно считать переломными в смысле нового отношения к музыке. Я начал осознавать те возможности, которые принесла Октябрьская революция деятелям музыкального искусства; для меня стали ясны и перспективы работы украинского композитора.

К этому времени относятся мои первые хоровые произведения. Как

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание