Выпуск № 6 (47) | 1937 - страница 25

вание, якобы выделявшее его среди других композиторов, нужно сказать, что автор «Бориса» в «слове» уступал и Римскому-Корсакову, и Чайковскому, и особенно Бородину, хотя общеизвестно, что язык его писем отличается большой, своеобразной силой выражения. Но там, где перед ним самостоятельное художественное задание, слог его — за некоторыми исключениями — значительно бледнее. Зато он необычайно сильно чувствует остроту драматического конфликта, умеет создать высокое музыкально-драматическое напряжение, мыслит яркими музыкально-сценическими образами, дает четкие и ясные для музыки ситуации (все это смешивается Стасовым в одно понятие — «литературности». Собственные тексты его романсов-песен, подобные «Сиротке», «Светик Савишна» и др., отличаются особой выразительностью именно в этом направлении.

Все это отразилось и в либретто «Бориса».

В бумагах Мусоргского сохранился экземпляр первоначального либретто¹, который показывает, насколько близко соприкасалось оно с драмой Пушкина. Выбирая наиболее значительные для развития сюжета основные сцены, Мусоргский вносит частичные сокращения и изменения текста и с большой осторожностью относится к введению самостоятельных эпизодов. Но, сохраняя, с одной стороны, в большей их части монологи Пимена (что ему было нужно для дальнейшего хода событий), он совершенно обходит в этой редакции польские сцены². Стремление композитора — следуя основной мысли Пушкина, акцентировать на политическом содержании трагедии — здесь налицо. Даже и в польских сценах, внесенных Мусоргским в последующую редакцию оперы, момент политической интриги остается преобладающим.

Цензурные условия, как известно, вынудили Пушкина пойти на определенное самоограничение в смысле показа и развертывания народных сцен. Тем не менее самостоятельность концепции пушкинского «Бориса» по сравнению с образцами мировой литературы, которые могли быть для него источниками, проявляется особенно ярко именно в роли народа, — как это отмечают современные литературоведы³.

Было бы грубой ошибкой рассматривать пушкинский замысел как «придворную хронику» и противополагать ему творческий замысел Мусоргского. Не случайно Пушкин окончательно останавливается на теме трагедии о Борисе Годунове и восстаниях XVII в. Не случайны также варианты заглавия — «Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве», со ссылкой (в том же автографе) на «Летопись о многих мятежах». Народные движения являются для поэта предметом глубокого внимания и серьезнейшего изучения.

_________

¹ Два акта вплетены в том сочинений поэта, подаренный композитору сестрой М. И. Глинки, Л. И. Шестаковой.

² Известно, что сам Пушкин первоначально также не имел в виду участия Марины. В своем письме к Н. А. Раевскому (1829 г.) он писал: «Мне нравилась мысль о трагедии без любовной интриги; но не говоря уже о том, что любовь очень подходит романическому характеру моего авантюриста, — я заставил Димитрия влюбиться в Марину, чтобы лучше оттенить ее необычайный характер» (подлинник по-французски).

³ См. Пушкин. Драматические произведения, т. VII. изд. Акад. наук СССР, 1935, стр. 488, 283.

В пушкинской трагедии нет героев, от «личных» поступков которых зависит исход событий; нет внешне-драматического «конфликта» с обязательной завязкой и развязкой в обычном смысле этих понятий. Борьба решается исторической «закономерностью», выраженной в народном движении. Отдельные характерные черты отношения народа к «власти» вырисовываются в сценах у Новодевичьего монастыря при избрании Бориса, на площади перед собором в Москве, на лобном месте, в репликах лиц из народа в некоторых других сценах¹. С другой стороны, образы Пимена, Афанасия и Гаврилы Пушкиных, Шуйского, Басманова выражают противоречивые настроения в боярской и дворянской среде.

Мусоргский с его пытливым и напряженным вниманием к вопросам социального значения, с его чтением «непременно между строк», вполне отчетливо уяснил себе настоящий драматический смысл гениальной трагедии Пушкина, скрытый «под колпаком юродивого». Политические предпосылки Пушкина были Мусоргским усвоены и развиты в его замечательной «народной музыкальной драме».

Народ у Мусоргского также не показан еще активным участником происходящих событий, но выступления его очерчены исключительно ярко, жизненно, правдиво; сцена у Василия Блаженного с огромной силой художественной выразительности дает картину безысходного положения угнетенных народных масс. Такое сценическое воплощение — черта совершенно новая; но если она и не вытекает, непосредственно, из пушкинского текста, то, несомненно, раскрывает подлинный внутренний смысл драмы Пушкина. Образ юродивого, данный Пушкиным, является у композитора не только выразителем отношения народа к Борису, но и глубоким обобщением того подавленного трагического состояния, в котором находился «московский люд». Даже «Сцена под Кромами», при полной ее самостоятельности, является естественным выводом из того скрытого состояния народного протеста, какое у Пушкина прорывается в появлении «мужика на амвоне» («Лобное место») и поддержке его возгласов народной массой.

Рассказ Пимена в грановитой палате (в обеих редакциях) полностью отвечает пушкинской характеристике. Свободное изложение польских сцен имеет целью (в данном случае вполне закономерно) остановиться и на авантюристских замыслах, связанных с ролью Марины, как ставленницы иезуитов. Фигура Рангони, весьма мелодраматически изображенного в словесном тексте Мусоргского, имеет своим прообразом вполне ясно обрисованного у Пушкина... Черниковского (Краков, дом Вишневецкого). Внутренний антагонизм Бориса и Шуйского обращен у Мусоргского в открытый выпад Годунова против боярства в лице того же Шуйского. И, таким образом, в конечном итоге «усиление» Мусоргским сценических замыслов и положений соответствует тем задачам, какие он себе ставил, как оперный композитор, воплощающий в своей гениальной музыке глубочайший смысл трагедии Пушкина (Карамзина тут очень немного). Те прегрешения, какие имеются у Мусоргского как литератора, становятся в театре малозаметными, и в первую очередь — благодаря самой музыке. Нельзя

_________

1 См. А. А. Слонимский, «“Борис Годунов” и драматургия 20-х годов», сборн. статей «Борис Годунов» А. С. Пушкина, Гос. акад. театр драмы, под общей редакцией К. Н. Державина, Л., 1936, стр. 69.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание