Карл Мария Вебер

Автобиографический набросок

Предисловие

Печатаемый в настоящем номере журнала «Автобиографический набросок» К. М. Вебера, написанный им в 1818 г. для Амадея Вендта (философа, бывшего в это время в Дрездене и присутствовавшего при исполнении веберовской мессы), не является точной во всех деталях биографией выдающегося музык чнта-романтика. Набросок этот о многом умалчивает, кое-чего недоговаривает. Так, напр., по-иному рисует причину ухода Вебера из пражской оперы, — о котором он упоминает в «Наброске», как о естественном завершении начатого дела, — не лишенное горечи письмо его к директору театра Либиху (1815 г.): «Я должен просить вас, пишет он в этом письме, ...поставить во главе оперы такого человека, который будет в состоянии лучше, чем я, удовлетворять желаниям публики»... Совсем вскользь касается Вебер наименее известного периода своей жизни у герцога Вюртембергского, периода, остающегося неосвещенным — за исключением некоторых намеков — и в его полуавтобиографическом романе «Жизнь музыканта» (см. «Сов. музыку», №№ 7–8 и 10 за 1935 г.).

Но тем не менее этот — очень лаконичный — набросок, в котором своеобразно переплетаются «Dichtungund Wahrheit» — вымысел и действительность, воссоздает облик человека, который — по его собственному признанию — «честно и чисто думал о людях и об искусстве. Одним из примеров такого «честного и чистого» отношения к людям являются те немногие теплые и прочувствованные строки, в которых он говорит о своем учителе Фоглере.

Помещаемая далее статья об «Ундине», опере Э. Т. А. Гофмана, является одной из лучших критических статей Вебера, не потерявшей своего значения и для наших дней.

Статья об «Ундине», поставленной в берлинском театре в 1816 г., была написана Вебером в январе 1817 г. (впервые напечатана в том же году в «Allg. musik. Zeitung»). Статья эта — дань преклонения Вебера перед первой романтической оперой, — молодые ростки которой намечались уже в это время и пышным цветом расцвели позднее в его собственном творчестве. Она — дань преклонения Вебера перед творческой личностью замечательного романтика, — писателя и музыканта (лично Вебер познакомился с Гофманом еще в 1811 г., в Бамберге): «Тот, кто в таком пламенном порыве фантазии, с таким глубоким умом мог так почувствовать дух Моцарта, как Гофман в рассказе о «Дон-Жуане», тот не может дать ничего посредственного», пишет он по поводу «Ундины».

Его критические замечания в этой статье облечены в большой части в форму отвлеченных и иногда туманных рассуждений. Но основная мысль, пронизывающая всю статью, ясна: опера для Вебера — это «законченное произведение искусства, в котором исчезают все части и элем.нты используемых в нем родственных искусств, — исчезают, сливаясь друг с другом, и, уничтожаясь, создают новый мир»... И с этой точки зрения он рассматривает оперу Гофмана.

Стремление к возрождению народного национального искусства приобретало порой у Вебера-критика черты национальной ограниченности, характерные для романтиков. Так, чуть ли не вся итальянская му тыка для него — синоним упадка; совершенное искусство, совершенная опера — та, «к которой стремится немец».¹

Больше ста лет отделяют нас от времени написания статьи об «Ундине». Но некоторые замечания Вебера не потеряли еще своего значения и для нашей музыкальной критики. Ведь и ей, к сожалению, не всегда еще бываот чужды такие оценки музыкальных явлений, когда «одна сторона — без долгих рассуждений — считает рассматриваемое произведение хорошим, другая — находит его дурным, более умеренная — не отвергает и не превозносит, а все в целом получает значение в зависимости от личности критика...»

А. Ш.

_________

¹В соответствующем отрывке в «Жизни музыканта» (1819) добавлено: «и француз» (см. «Советскую музыку», № 10, 1935).

Я родился 18 декабря 1786 г. в Эутине (Eutin), в Голштинии. Меня воспитывали самым тщательным образом, отдавая особое предпочтение изящным искусствам, так как мой отец¹ сам великолепно играл на скрипке. Уединенный образ жизни, который вела наша семья, постоянное окружение взрослых образованных людей, трусливая осторожность, не допускавшая до меня иного общества — необузданного общества молодежи, — рано приучили меня жить больше в себе самом, в мире фантазии, и в нем искать свое призвание и свое счастье. Живопись и музыка делили между собой, по преимуществу, мое время. Я делал успешные попытки в различных областях живописи, я писал маслом, рисовал миниатюры, пастели, умел применять и граверную иглу. Но эти занятия всеже постепенно прекращались, и музыка, помимо моего сознания, вытеснила, наконец, целиком свою сестру.

Странная потребность заставляла иногда отца менять места своего пребывания. Вред, приносимый мне сменой преподавателей, был с избытком возмещен позднее, когда пробудились во мне собственные силы и сознание необходимости черпать лишь из одного источника — собственных размышлений и прилежания. Настоящей и самой лучшей основой для сильной, четкой и характерной манеры игры на рояле и равномерного развития обеих рук обязан я славному, строгому, усердному Гейшкелю в Гильдбургхаузене (1796−97). Отец мой, видя постепенный рост моего таланта, с любовью и самоотверженностью заботился о его развитии. Он отвез меня в Зальцбург к Михаилу Гайдну.² Но строгий муж слишком еще был далек ребенку, я мало учился у него — и с большим напряжением. Здесь отец — чтобы ободрить меня — отдал в 1798 г. в печатр мое первое сочинение, 6 фугетт, о которых было сделано дружеское извещение в музыкальном журнале.³ В конце 1798 г. я отправился в Мюнхен, занимался по пению у Валеси и по композиции у теперешнего придворного органиста Кальхера. Его понятцому, успешному, старательному преподаванию обязан я по большей части овладением средствами искусства — преимущественно в области чистого четырехголосного сложения; средства эти должны быть так же органически присущи музыканту, как поэту — умение правильно писать и владеть размером стиха. С неустанным прилежанием отдавался я своим занятиям.

Пристрастие к драматическому стало определенно сказываться. Под наблюдением учителя я написал оперу «Власть любви и вина», большую мессу, несколько фортепианных сонат, вариации, виолончельные трио, песни и т. д. — все это позднее стало добычей огня.⁴ Живое юношеское воображение, старающееся торопливо вбирать в себя все новое и замечательное, пробудило во мне мысль превзойти Зенефедьдера, который незадолго до трго изобрел дцтогрдфни).⁵ Я

_________

¹ Франц Антон Вебер (1734−1812). Ред.

² Михаил Гайдн (1737−1806) — брат Иосифа (Гайдна.) Ред.

³В «Allgemeine muzik. Zeitung». Ред

⁴Во время пожара — см. полуавтобиографический роман Вебера — «Жизнь музыканта» («Сов.муз.», № 7−8, 1935). Ред.

⁵Алозий Зенефельдер (1771−1834) — изобретатель литографии (в 1796 г.), сын актера, сам втечение нескольких лет игравший на мюнхенской сцене, но затем бросивший театр и открывший типографию. Им была основана в Вене нотопечатня. Ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Карл Мария Вебер

Автобиографический набросок

Предисловие

А. Ш.

Содержание