Карл Мария Вебер
«Ундина»
По сказке того же названия де ла Мотт-Фуке, в его же обработке, музыка Э. Т. А. Гофмана, впервые поставлена в королевском театре в Берлине.
Когда я возымел намерение что-либо сказать в печати об этом прекрасном произведении, перед моим внутренним взором стали невольно мелькать различные формы статей, заметок, рецензий — или как их там еще называют; и в то же время я живо представил себе, как трудно воссоздать в этой форме точный образ критикуемого предмета или дать что-нибудь похожее на впечатление, вызываемое произведением. При этом мне почти всегда казалось, что здесь мы имеем дело или с обычным общественным мнением, когда одна сторона — без долгих рассуждений — считает рассматриваемое произведение хорошим, другая — находит его дурным, более умеренная — не отвергает и не превозносит, а все в целом получает значение в зависимости от личности критика и оказываемого ему — опять-таки частично — доверия; или же, казалось мне, здесь происходит расщепление на мелкие частицы, копание в отдельных технических деталях построения великих музыкальных произведений, — настолько великих, что их даже не каждому можно дать в руки.
Величайшие художественные впечатления и красоты воздействуют лишь в зависимости от их взаимного сопоставления и расположения; взятые в отдельности, они по большей части всегда утрачивают свое своеобразие; лишенные в таком случае почти всякого значения, они часто даже как будто свидетельствуют против самих себя. И даже в самом живом описании крайне редко чувствуется их подлинная, органически связанная с целым, жизнь.
Само собой разумеется, что и такое мнение не всегда бывает окончательно — и именно по отношению к уже широко известным художественным произведениям, анализ строения которых может принести лишь пользу тому, кто жаждет знания. Но в данном случае, когда единственной целью является привлечь внимание публики к произведению, когда стремятся определить ту духовную область, в которой оно живет, хотят набросать характерными штрихами тот образ, в котором его воплотил композитор, — в данном случае мне представляется необходимым сначала разъяснить, как видит, думает и мыслит сам критик, — а отсюда уже каждый сумеет сделать вывод о своем согласии — или несогласии — с мнением критика.
Поэтому я думаю, что должен предпослать заметке об опере следующий отрывок из одной моей большой работы,1 — это в значительной мере выяснит особенности «Ундины».
Для правильного суждения о живущем во времени художественном произведении нужно спокойное, беспристрастное настроение; чутко
_________
1 «Жизнь музыканта», пятая глава (см. «Сов. музыку», № 10, 1935). Ред.
воспринимая всякое впечатление, оно должно быть тщательно охраняемо от предвзятого суждения или воздействия чувства, — исключение составляет лишь впечатление, идущее из глубины нашего существа. И только тогда художник получает полную власть над нашей душой, получает возможность взести ее в тот мир, который он создал и в котором он, могущественный повелитель всех страстных чувств, позволяет нам — вместе с ним и благодаря ему, благодаря его переживаниям и созданным им образам— ощутить страдание, веселье, страх, радость, надежду и любовь. Очень скоро выясняется тогда, был ли он в состоянии создать большое творение, которое мы прочно запечатлеваем в своем сердце, или же, лишь объединяя непрерывно сменяющиеся внутренние вспыхивания, он заставляет нас полюбить детали, совершенно забывая из-за этого о целом.
Из всех видов художественных произведений труднее всего избежать этой опасности в опере — и потому она чаще всего встречается здесь. Само собой разумеется, что я говорю об опере, к которой стремится немец: о законченном произведении искусства, в котором исчезают все части и элементы используемых в нем родственных искусств, — исчезают, сливаясь друг с другом, и — уничтожаясь, создают новый мир.
В большинстве случаев отдельные выдающиеся музыкальные эпизоды решают успех всего произведения. Эти благосклонно принятые публикой части редко растворяются в общем заключительном впечатлении, как это, собственно говоря, должно было бы быть: ведь прежде всего нужно полюбить все в целом, и лишь при ближайшем ознакомлении наслаждаться красотой отдельных частей, из которых это целое состоит.
Природа и внутренняя сущность оперы, из целостных, законченных частей создающей целое, порождают эту большую трудность, преодолеть которую удавалось лишь героическим личностям в искусстве. Каждый музыкальный эпизод, благодаря приданному ему строению, предстает перед нами как самостоятельное, органическое, замкнутое в себе явление. И всеже, будучи частью всего построения, он должен исчезнуть при обозревании целого; и всеже, показывая одновременно (особенно в ансамблях) различные внешние стороны, он может и должен представлять собою многоликую, сразу охватываемую взглядом голову Януса.
В этом и заключается великая, глубокая тайна музыки, — отлично ощущаемая, но невыражаемая словами; волнение и несовместимые по природе чувства гнева и любви, блаженного страдания, где саламандры и эльфы сливаются в объятьях друг друга, — соединены здесь. Словом, чем любовь является для человека, — тем самым является музыка для искусства и для человека: она, поистине, сама любовь, самый чистый, эфирный язык страстей, содержащий тысячи всевозможных оттенков этих страстей и чувств — и всеже единственный, истинно понимаемый можеством различно чувствующих людей. Эта истинность музыкальной речи, появляющаяся в какой ей угодно новой, необычной форме, в конце концов победно утверждает свои права. Судьбы всех эпох, давших замечательные произведения искусства, часто и в достаточной мере доказывают это. Может быть, напр., не было ничего более странного, чем появление творений Глюка в то время, когда все умы были наводнены и изнежены итальянским чувственным потоком звуков. Сейчас мы подвергаемся, — правда, совсем иной, но, может быть, не меньшей опасности впасть в художественные заблуждения. Накладывающие на все свой отпечаток события нашего времени сделали властителями лишь две крайности: смерть и наслаждение. Подавленные ужасами
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
Содержание
- Сталинская Конституция победившего социализма 3
- Песни о Сталине 9
- Фальсификация народного прошлого. О «Богатырях» Демьяна Бедного 11
- «Мещанин из Тосканы» — В. Нахабина 15
- Григорий Егиазаров 24
- «Московский карнавал» В. Юровского 31
- Музыкальные дела Свердловска 35
- О музыкальной культуре Ойротии 42
- Опыт работы с национальной ойротской песней 49
- Месяц в Мордовии 53
- Песни Советской Киргизии 55
- Автобиографический набросок 57
- «Ундина» 63
- Народные элементы в творчестве Вебера 68
- Лист в России 78
- О пьесе «Богатыри» Демьяна Бедного. Постановление Комитета по делам искусств при Совнаркоме Союза ССР 93
- Александр Боровский 94
- Концерт из произведений Моцарта в исполнении нар. арт. Респ. — А. Б. Гольденвейзера 94
- Концерт аспиранта Н. Ютанова 95
- Письма с мест 96
- Смотр самодеятельности призывников ЛВО 97
- В Московском Союзе советских композиторов 98
- Концерт казахского хора 99
- Пленарное заседание президиума ССК 99
- В Союзе советских композиторов Армении 99
- По страницам зарубежной музыкальной прессы 100
- Нотное приложение. 2 романса на пушкинские тексты. «Под небом голубым» 101
- Нотное приложение. 2 романса на пушкинские тексты. «Кто, волны, вас остановил» 111