тин оперы, — писал Бельский. — Автор считает... нужным оговориться, что отсутствие такого действия допущено им совершенно сознательно, в убеждении, что незыблемость требования от сценического представления во что бы то ни стало движения, — частых и решительных перемен положения, — подлежит оспариванию, ибо органическая связность настроений и логичность их смены заявляет не меньше прав на признание» ¹. Не находя в «Китеже» «движения», Большой театр возместил его недостаток избыточными переменами элементов декоративного оформления и безжалостным усечением «длиннот». Темп спектакля получил желаемое ускорение, но смысл его, форма, стиль и колорит торжественно-неторопливого повествования о делах важных, скорбных и радостных исчезли невозвратимо.

Итак, грандиозная лирико-философская, эпическая по духу и формам опера из времен татарского нашествия истолкована в Большом театре как опера героико-историческая и пышно-постановочная. Героическая тема, которая с позиций авторов спектакля недостаточно выявлена в музыке и действии, усиленно подчеркивается средствами декоративными и зрелищными в прямой ущерб музыке. Поединок двух мировоззрений уходит по существу на третий план. Твердой рукой отсекаются важные эпизоды партии Кутерьмы, он теряет необходимую значимость и трагизм, опускаясь до уровня элементарно бытового персонажа, — не идеолог зла, а жалкий пропойца. И художественная логика мстит: лишившись сильного противника, мельчает и выцветает образ Февронии, становится лишним и случайным то, что в опере Корсакова было органичным и осмысленным.

Никаким «новым и современным прочтением» этого не оправдать. Истолковать не значит перетолковать по своей воле.

Но было бы неверным винить в ошибках только Большой театр. В течение многих лет замысел «Китежа» скорее запутывался, чем уточнялся критиками. И нынешняя постановка реализует (и доводит до очевидного абсурда) многие легковесные, ошибочные суждения о «Китеже». Вот когда с горечью вспоминается, что у нас нет ни одной книги о замечательном творении Корсакова. Следовательно, неудача Большого театра в данном случае наш общий грех.

Можно ли сейчас улучшить постановку? Без сомнения. Для этого нужно прежде всего восстановить в «Китеже» — самой симфонической из всехт опер Римского-Корсакова — приоритет музыки и подчинить ей, хозяйке оперной сцены, все прочие компоненты спектакля. Необходимо убрать эффектную живую картину битвы с татарами, решительно мешающую слушать гениальную музыку «Сечи при Керженце», прекратить суетливо-беспокойное движение элементов декоративного оформления. Нужно притушить интенсивность красок, особенно в ночной сцене (Великий Китеж), приберегая их для последней картины. Особенно важно восстановить грубо нарушенную цельность музыкальной формы «Сказания» с ее троекратностью эпизодов, продуманными пропорциями, а следовательно, раскрыть максимально возможное количество купюр. Наконец, необходимо поднять качество вокального исполнения, стоящее сейчас на среднем уровне. Я имею в виду прежде всего наиболее часто выступавшую в партии Февронии в прошлом сезоне Т. Тугаринову, голосовые данные которой явно не соответствуют требованиям, предъявляемым к исполнительнице центральной роли «Сказания». Не менее важен в опере достойный интерпретатор образа Кутерьмы. Его пока нет в спектакле Большого театра. А без должного исполнения партии Кутерьмы нет «Китежа». Много предстоит еще работать исполнителям над дикцией. Текст «Китежа» таков, что каждое слово солистов и хора должно быть понятным. О слышимости всех вокальных партий в их самых тонких нюансах музыкальный руководитель спектакля должен заботиться неустанно. Чем меньше на сцене внешнего движения, тем тоньше должна быть слышна и «органичная связность» настроений, выражаемых прежде всего пением.

Большой театр несомненно вписал новую страницу в историю сценической жизни «Сказания». Но для того, чтобы страница эта стала новым достижением в летописи советского театра, необходимо покончить с «нарушением воли» создателей оперы. Это даст слушателю и зрителю долгожданную радость незамутненного общения с великим творением русского искусства.

_________

¹ Уже цитированные «Замечания к тексту» «Сказания».

ТРЕТИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИМЕНИ ЧАЙКОВСКОГО

Говорят члены жюри

Недавно мы были свидетелями увлекательных, а порой и драматических «битв», которые разыгрались на «полях сражений» Третьего международного конкурса им. П. И. Чайковского. Настоящей публикацией заметок и интервью «Советская музыка» начинает обсуждение итогов конкурса.

Дмитрий Цыганов (СССР)

Третий международный конкурс скрипачей им. П. И. Чайковского выдвинул несколько новых имен; это безусловно весьма талантливые артисты, которые займут достойное место на концертных эстрадах земного шара.

Действительно крупное открытие конкурса — его победитель, молодой советский скрипач Виктор Третьяков. Выдающийся музыкант, он покоряет глубоким проникновением в поэтический замысел произведения и своеобразием трактовки. В его исполнении сказывается яркая артистическая индивидуальность. Третьяков — превосходный виртуоз; поразительная легкость, с которой скрипач играл на третьем туре Концерт Паганини, говорит о том, что его инструментальные и виртуозные возможности безграничны. К тому же он обладает большим и красивым звуком теплого тембра и «взрывчатым» темпераментом. Более всего удались ему «Каприсы» (особенно семнадцатый) Паганини, «Меланхолическая серенада» Чайковского, первая часть Концерта А. Хачатуряна. Тонкое чувство стиля, простота и благородство исполнения сделали Третьякова практически «недосягаемым» на протяжении всех туров конкурса. Обаяние его большого таланта почувствовали и все члены жюри и публика.

Мы можем приветствовать рождение яркого артиста с огромными перспективами. Залогом успехов является его целенаправленность, воля, скромность.

В формировании таланта Третьякова велика заслуга профессора Ю. Янкелевича, который руководил его занятиями в ЦМШ и в консерватории.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ТРЕТИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ИМЕНИ ЧАЙКОВСКОГО

Говорят члены жюри

Дмитрий Цыганов (СССР)

Содержание