Выпуск № 9 (334) | 1966 - страница 4

АРАМ ХАЧАТУРЯН

Дорогой Митя!

Пишу тебе это письмо с волнением и великой радостью. Как выразить тебе мою любовь, мое восхищение тобой — человеком и музыкантом, гражданином и художником, который стал гордостью и славой нашей Родины?

Тебе шестьдесят. Вместе с тобой и твоей семьей эту дату празднуют все советские музыканты, все советские люди, знающие и любящие твое творчество.

Эту славную дату празднует весь музыкальный мир, для которого ты уже давно являешься одним из самых любимых и одним из самых замечательных и мудрых художников-гуманистов нашей эпохи.

Сегодня я и вместе со мной вся моя семья от души, сердечно и горячо поздравляем тебя и всех твоих близких с твоим славным шестидесятилетием. Я бы мог адресовать тебе много восторженных эпитетов — эпитетов, которыми постоянно и справедливо награждали тебя и твое искусство. Но все это сказано многократно. Сегодня я хочу просто тебе сказать: удивляюсь я тебе, радуюсь и горжусь тобой!

Твоя музыка пробуждает мысль и возбуждает творческую фантазию. Когда я слушаю ее, мне хочется самому скорее сесть за рояль, и сочинять.

Своей музыкой ты все эти годы пробуждал в людях самые прекрасные чувства! самые благородные порывы. Твое творчество признано на всей земле. Я благодарю тебя за то, что ты поднял наше советское музыкальное искусство на огромную высоту, поднял его авторитет, уважение к нему во всем мире.

...Я вспоминаю сегодня нашу первую встречу. Наше знакомство. Это было более чем три десятилетия назад. Но все же я считаю, что познакомился с тобой слишком поздно. Я жалею, что суета жизни не позволяет нам чаще общаться. Потому что общение с тобой обогащает человека.

Какой сложный и большой путь ты прошел! Мне отрадно сознавать, что на этом, пути, полном и радостей, и горестей, я во многих случаях находился около тебя.

Когда не стало с нами таких замечательных композиторов, как Николай Яковлевич Мясковский и Сергей Сергеевич Прокофьев, ты мне писал о том, что с уходом, этих двух гигантов на плечи советских музыкантов, в том числе и на мои, ложится ответственность и забота о судьбах советской музыки. Мне было очень лестно осознавать и свою ответственность за наше творчество.

Но ведь все мы знаем, что львиная доля этой ответственности лежит на тебе, на твоей чуткой совести советского художника и гражданина, на твоем добром сердце, на твоем великом и несравненном таланте.

И с каким высоким чувством ответственности перед своим народом, перед нашим любимым искусством ты выполняешь эту миссию!

Дорогой мой друг, прости за нескладность этого письма. Это — от сердечного волнения за тебя. Это — от неумения найти нужные слова, чтобы выразить тебе мою искреннюю любовь. Еще раз прими мои самые добрые пожелания здоровья и счастья.

В ожидании твоих новых творческих побед любящий Арам Хачатурян

ЕВГЕНИЙ МРАВИНСКИЙ

Вот уже более сорока лет в концертных залах всего мира звучит музыка Шостаковича. И почти тридцать лет — со дня первого исполнения Пятой симфонии в 1937 году — моя деятельность связана с творчеством этого великого композитора. Встречи с произведениями Шостаковича и исполнение их я считаю главными событиями своей музыкальной биографии. Общение с Дмитрием Дмитриевичем принесло мне самые глубокие человеческие впечатления. С постановкой симфоний Шостаковича у меня возникают ассоциации с самыми большими трудностями и с самыми большими творческими радостями.

В этом отношении мой пример, конечно, не единичен. Я уверен, что Шостакович занимает центральное место в музыкальной жизни и «музыкальном сознании» многих и многих наших современников. Ведь его сочинения существуют не для одиночек, не для избранных. Они всегда субъективны в том смысле, что любые впечатления и образы получают в них ярко личную, лирическую окраску, подчиняясь

выражению авторской мысли и эмоции. Но при этом они обращены к сознанию и совести всего общества. Человек не может быть спокоен и счастлив, если в мире существует социальное зло; и это зло должно быть уничтожено! Вот какой представляется мне главная идея творчества Шостаковича. Высокая гражданственность, человечность, совестливость — основные качества этого художника. Они связывают его с благороднейшими традициями русского общественного движения, начиная еще с декабристов, Белинского, шестидесятников, русской литературы в лице Толстого, Некрасова, Достоевского и многих других писателей, русской музыки...

Величие Шостаковича, таким образом, — это величие художника, гражданина, человека, а не просто музыканта. Вернее, само понятие «музыкант» поднято им на огромную эстетическую и этическую высоту. Перед таким представлением о роли музыки и музыкантов можно и должно преклоняться. И явным примером высочайшего понимания гражданской миссии композитора служит сам Шостакович.

Я счастлив, что являюсь его современником, что мне выпала честь быть интерпретатором и пропагандистом его музыки. От всей души желаю дорогому Дмитрию Дмитриевичу здоровья, бодрости и полного осуществления новых замечательных творческих замыслов.

ГЕОРГИЙ СВИРИДОВ

Свое шестидесятилетие Д. Д. Шостакович встречает в расцвете своей огромной, всемирной славы и всеобщего признания и в этом смысле может быть назван одним из счастливейших художников, видящих при жизни торжество своего дела.

Слава эта вполне им заслужена, ибо досталась ему дорогой ценой.

В композиторе счастливо соединились: душевное богатство, редкие музыкальные способности, воля и неутомимость в труде.

Слава его не эфемерна, она прочно покоится на его замечательных творениях, среди которых есть подлинно классические образцы, обладающие исключительной силой воздействия.

Он продолжает большое традиционное дело, которое делали все подлинные художники во все времена, опираясь на опыт своих предшественников, но будучи притом явлением новым, неповторимым и глубоко своеобразным.

Именно поэтому Шостакович чужд, по крайней мере в зрелых своих сочинениях, какой-либо манерности, модернизма и декадентства — влияний буржуазной духовной жизни.

Богатейшие музыкальные открытия композитора, его новизна никогда не были для него самоцелью, а всегда появлялись лишь в результате поисков наибольшей художественной убедительности.

Мне довелось познакомиться с Дмитрием Дмитриевичем и стать одним из его учеников в тот период, когда талант его обрел полную зрелость и так ярко выразился в замечательной Пятой симфонии.

Это вообще были яркие годы в области художественной жизни.

Именно тогда, думается мне, в значительной степени сформировался тот новый стиль нашего искусства, в котором стремилось выразить себя новое, советское общество.

Занятия в классе Шостаковича, у которого я учился в Ленинградской консерватории с 1937 по 1941 год, были очень интересными и никогда не изгладятся из моей памяти.

Обучение композиции велось серьезно, с крепкой опорой на классику, но с привлечением и более современного творческого опыта.

После индивидуальных уроков, заключавшихся в просмотре профессором ученических работ по сочинению или оркестровке, происходило слушание музыки, обязательное для всех.

Большей частью играли в четыре руки, обычно Дмитрий Дмитриевич с И. Б. Финкельштейном, его ассистентом, весьма эрудированным музыкантом превосходным пианистом. Иногда в исполнении участвовал кто-либо из студентов,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

АРАМ ХАЧАТУРЯН

ЕВГЕНИЙ МРАВИНСКИЙ

ГЕОРГИЙ СВИРИДОВ

Содержание