Выпуск № 9 (334) | 1966 - страница 7

ощущения словами, замечаешь вдруг, что ускользает нечто самое ценное, то, что можно назвать живописным содержанием картины.

...Когда я слушаю музыку Шостаковича, мне неважен ее литературный подтекст. Прежде всего меня увлекает то, что почти не поддается словесному определению, — собственно музыкальный смысл. Слова как будто нередко обкрадывают содержание, обедняют, ограничивают его. Как замечательно, что есть на свете музыка, способная выразить такие стороны внутреннего мира человека, которые недоступны никакому другому виду искусства. Литература, музыка, живопись, философия. Они все соприкасаются друг с другом — и каждая в то же время несет в себе содержание, только ей одной присущее. Все же вместе они отражают богатство духовного мира человека. На эти мысли меня всегда наводит музыка Шостаковича.

Мне приходилось не раз встречаться с Дмитрием Дмитриевичем. При последней встрече я написал с него портрет маслом. Если мне не изменяет память, в моем распоряжении было всего 40–50 минут. Поэтому портрет, разумеется, остался незаконченным, я успел набросать лишь самое основное. Каждый художник, кроме сходства, пытается выразить и свое отношение к человеку, которого он рисует. Я видел много фотографий Шостаковича. На некоторых подчеркнута нервность, экспрессивность его натуры. Мне же хотелось показать другое. В портрете, хоть он и остался незаконченным, мне в известной мере удалось приблизиться к образу, который возник у меня от знакомства с музыкой Шостакоеича. Это — образ очень человечного художника.

Для меня Шостакович — прежде всего великий гуманист.

Его искусство с удивительной глубиной и проникновенностью воплощает дух современной эпохи. Мне кажется, что потомки смогут узнать самое главное о нашей жизни, о наших чувствах и о нашей борьбе через музыку Шостаковича.

ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ

К сожалению, я не принадлежу к числу тех профессионалов, а также знатоков и энтузиастов музыки, которые составляют музыкальный мир Москвы или Ленинграда. И каждый раз, когда бываю на концерте в Большом зале консерватории или Ленинградской филармонии (от силы два-три раза в год), меня охватывает чувство зависти: почему я не могу так же, как эти верные друзья музыки, посещать большинство концертов и наслаждаться благороднейшим из искусств?

Любовь к музыке, думается, все же дает право мне, художнику, работающему в столь близких ей искусствах, как театр и кино, поделиться думами и впечатлениями о замечательном композиторе нашего времени — Дмитрии Дмитриевиче Шостаковиче.

В работе с ним мне пришлось встретиться всего один раз. У Мейерхольда, когда репетировался «Клоп» Маяковского. Но, конечно, не только эта причина, имеющая скорей ретроспективный характер, побудила меня взяться за перо. Я просто понял, что у меня есть что сказать о Шостаковиче, о его самых разнообразных работах, есть даже потребность поразмыслить над тем, что меня в них волнует и восхищает.

Пусть взыскательный читатель поймет, что я никак не претендую на роль музыковеда или специалиста. Я хочу рассказать о своих эмоциональных впечатлениях как о впечатлениях простого слушателя, а также работника театра и кино.

Начну в хронологическом порядке с «Клопа».

Когда уже приступили к репетициям, я спросил у В. Э. Мейерхольда, кто будет писать музыку, так как в течение пьесы предусматривался ряд музыкальных номеров. Вопрос этот не был праздным. Прежде я его не задавал. Но Маяковский явился столь новым и необычным автором, я так любил это «новое», необычное, с оттенком еще «футуристического» вызова, что, вероятно, интуитивно чувствовал: и музыка здесь должна быть под стать Маяковскому, должна выйти из рамок обычного оформления драматической пьесы. Мейерхольд в других постановках сотрудничал с очень талантливыми молодыми композиторами, он придавал большое значение музыке

в своих спектаклях. Но мне казалось, что знакомые уже авторы не выразят Маяковского в полной мере.

«Музыку будет писать один совсем еще молодой и очень талантливый пианист и начинающий композитор. Я в него очень верю. Он еще себя покажет», — так ответил на мой вопрос Всеволод Эмильевич. И вот в разгар работы, после одной из репетиций, Мейерхольд подвел меня к молодому человеку в очках, худенькому и тщедушному. «Познакомьтесь: Шостакович. Пойдем послушаем его музыку к “Клопу”». Молодой человек что-то застенчиво пролепетал. Но его скромность и некоторая неуклюжесть были в то же время по-своему изящны и привлекательны. Когда мы подошли к роялю, он пытался собравшимся что-то сказать о своей музыке, хотел, по-видимому, просто объяснить, что за чем идет и к чему относится, но и тут у него ничего не получилось, кроме невнятного бормотания и скороговорки, которые неожиданно обращались в паузы, столь длинные, что слушающий невольно силился облегчить положение оратора догадками о том, какая мысль таится за паузой... Затем Дмитрий Дмитриевич сыграл эти небольшие музыкальные куски. И Маяковский и Мейерхольд были в восторге. «Это то, что надо!» Помню и свое ощущение. Я не сразу понял музыку: она не сразу эмоционально захватила, но я ясно почувствовал, что эта музыка поможет спектаклю, что в ней, пусть не в полной мере, отражен Маяковский, что она соответствует общему духу театра Маяковского-Мейерхольда. И действительно, Шостакович при всей своей застенчивости и кажущемся косноязычии красноречиво и энергично вступал в первую шеренгу тогдашнего «левого фронта».

Как я уже говорил, больше с Шостаковичем, к сожалению, я ни в какой работе не встречался. Но вот одно из моих самых больших эмоциональных впечатлений о его музыке.

В дни войны я шел по Гоголевскому бульвару. Когда проходил мимо одного из радиодинамиков, мое внимание привлекла музыка, заставившая остановиться. Мне надо было спешить к врачу, но я был настолько увлечен услышанным, что забыл, куда торопился, и продолжал стоять. Так прошло с полчаса. Разнообразные чувства овладели мною. Я воспринимал и необычную форму и вместе с тем жадно ловил

Вс. Мейерхольд и В. Маяковский слушают музыку к «Клопу»...

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ

Вс. Мейерхольд и В. Маяковский слушают музыку к «Клопу»...

Содержание