Выпуск № 9 (334) | 1966 - страница 6

пружину», которая заключалась в корявой порой музыке молодого композитора, и всегда точно подсказывал путь к ее «раскрепощению».

Дмитрий Дмитриевич не терпел дилетантизма, недоработанных «эскизов» и «набросков», не переносил творческой безответственности. Он всячески стремился воспитать в учениках высокое, уважительное отношение к своей профессии, ненавидел общие места и рамплиссажи, внешнюю пышность и декоративность. Всегда учил малыми средствами добиваться многого.

В классе царила атмосфера высокопрофессионального подхода к делу; просто невозможно было прийти на занятие с чем-то, сделанным наполовину. И мы старались работать «как звери»; я не знаю случая, чтобы лентяи и бездельники долго удерживались в классе. Здесь требовалось «выкладываться» полностью.

Тон уроков в целом бывал спокойный, ровный, уверенный. Впрочем, порой он нарушался.

Помнится, один из студентов принес на урок первую часть струнного квартета. К нашему удивлению, темы экспозиции в разработке совершенно отсутствовали, и она представляла собой сплошные, так называемые «общие разработочные ходы». На вопрос Дмитрия Дмитриевича, чем объяснить такую странность, автор довольно самоуверенно заявил, что его тематический материал вообще не поддается разработке. Это заявление немало озадачило всех нас, а Дмитрия Дмитриевича, по-моему, рассердило. Молча взяв лист партитурной бумаги и точно подсчитав, сколько тактов занимала «странная разработка», он наметил модуляционный план и с молниеносной быстротой заново написал великолепную разработку тем экспозиции, сохранив весь первоначально корявый тональный план автора, который теперь уже отнюдь не был корявым. Присутствовавшие просто ахнули от восторга, ибо на наших глазах, буквально за несколько минут, была создана прекрасная музыка.

Помню еще один эпизод, когда Дмитрий Дмитриевич не на шутку рассердился. Всегда корректный и спокойный профессор выгнал из класса ученика, понаписавшего в партиях скрипок своей партитуры совершенно неисполнимые аккорды и флажолеты:

— Пойдите и внимательно посмотрите учебник по инструментовке! — довольно резко бросил Шостакович. Сейчас «провинившийся» талантливый композитор наверняка отлично знает, как и что играют скрипки...

Да, школа Шостаковича — этому можно завидовать.

Я был и всегда буду благодарным учеником моего любимого учителя, общению с которым обязан всем тем, чего умею сегодня добиваться в музыке.

МАРИЯ ГРИНБЕРГ

В жизни каждого исполнителя есть свои поворотные пункты. В моей жизни одним из них было появление «Прелюдий и фуг» Д. Шостаковича. Я хорошо помню, что ни за что не хотела сыграть их автору перед первым исполнением на эстраде... Надеюсь, никому не придет в голову, что я считала свое исполнение столь совершенным!.. Напротив, в условиях домашнего музицирования боялась потерять себя перед столь высоким авторитетом. А на эстраде.. Эстрада — совсем другое «качество», там я никого и ничего не боюсь.

Существует ошибочное мнение, будто Шостакович играет свои сочинения «по-композиторски», то есть абстрактно, сухо, показывая голый текст и пряча свои истинные чувства. Мне же всегда казалось, что исполнительская личность Шостаковича адекватна его личности художника, — так же философски обобщенна и трагична в античном смысле слова. Но иногда это исполнительское обобщение достигает той степени, что кажется: находишься на границе всего живого, на высочайшем горном пике, где дышать уже трудно, небо совсем близко, а все земные мысли и чувства остались так далеко внизу, что мы их уже не понимаем...

То сложное жизненное явление, которое называется искусством, имеет множество граней, ракурсов, точек зрения. Вероятно, ни один исполнитель не может охватить все это явление в целом и ни один автор не знает всех возможностей своего детища.

Как живое существо, отрывающееся от чрева матери, начинает свою собственную жизнь индивидуального организма, так и произведение искусства, рожденное мыслью художника, уже неподвластно своему творцу. (Но не всякий автор — «умная мать». Может быть, Стравинский потому требует абсолютно подчиненной роли исполнителя, что считает своих «детей» куклами?)

Так или иначе, но я услышала в «Прелюдиях и фугах» не совсем то, на что указывал в своей интерпретации их автор.

Снежных вершин, бесконечного горизонта, красоты математической логики в моем понимании не было. Было то, на что смотрел композитор с высоты своего горного кряжа: зеленые деревья и луга, быстрые и спокойные воды, страдания, радости и надежды людей. И автор отнесся с уважением к этой, иной точке зрения.

Недавно я слышала первое исполнение Одиннадцатого квартета и думала: вот Шостакович поднялся на новую ступень своего удивительного творчества. Теперь он уже находится в том царстве, где Бетховен писал свои сонаты и квартеты сотых опусов.

Доброго пути Вам, Дмитрий Дмитриевич!

МАРТИРОС САРЬЯН

Что привлекает друг к другу художников различных видов искусств? Просто ли человеческая симпатия? Нет, их связывает, видимо, нечто гораздо более глубокое, что не всегда можно ясно определить.

...Бывает иногда так: смотришь на хорошее полотно и чувствуешь, как оказываешься во власти его живописного обаяния. А когда пытаешься передать свои

С. Баласанян и Д. Шостакович: обсуждаются дела «российские»...

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МАРИЯ ГРИНБЕРГ

МАРТИРОС САРЬЯН

С. Баласанян и Д. Шостакович: обсуждаются дела «российские»...

Содержание