Выпуск № 9 (334) | 1966 - страница 43

забавах. Такие сцены сделаны психологически тонко. Они рождают у детей точные ассоциации с их повседневными делами. И оперная сцена для малыша становится своей, понятной.

...Идет военная игра. Журавль дворового колодца мгновенно превращается в противотанковую пушку. Лопаты — в ружья! Звучит бодрый энергичный марш. Как здорово воспринимается здесь музыка! В партитуру органично вклиниваются свистки и выкрики «военных». А в зрительном зале возгласы одобрения. «Знатоки военного дела» снова узнают себя!

Но ведь в опере зачастую наступает такой момент, когда действие останавливается, целиком переключаясь в сферу пения. Может ли быть такое в детской опере? Безусловно. И даже в той, что адресована самым маленьким. Да, но захотят ли малыши слушать, скажем, арию? Режиссерские поиски Сац направлены на то, чтобы они слушали. В опере Коваля есть такая сцена.

...Степенная, умудренная опытом мать-коза (ее превосходно играет и поет В. Драчева) рассказывает своим детям сказку. Интонации ее голоса внушительны, убеждающи.

Козлята очень заинтересованы сказкой (а вместе с ними и зрители). Они реагируют на все ее перипетии: то подтолкнут друг друга, то в самый страшный момент подвинутся поближе к маме. Режиссер безошибочно включает жест, синхронно совмещая его с музыкальной интонацией. Но принцип этого единства, близкого мультипликации, все тот же: да здравствует глагол!

Дети любят различные превращения. Разве опрокинутый стул не может стать автомобилем? Праздный вопрос для ребенка. Конечно, может! И это учли композитор и режиссер. «Волк и семеро козлят» в новой редакции начинается со сцены превращения. У артистов в руках маски. Дети внимательно следят за каждым движением исполнителей. И что же! Дяди, тети становятся козлятами!! А один дядька даже волком оборачивается!!! Вот это да! И совсем не страшно. Теперь, как бы он ни рычал, ни скалил зубы, каждый знает: это волк «понарошку». Детали психологического восприятия? Да. Но очень важные.

Режиссер учитывает (и это весьма существенно), что малыши воспринимают театр не как игру актеров, а как самую реальную действительность. И себя они чувствуют не зрителями, а как бы соучастниками происходящего.

...Баба-Яга заставляет танцевать малюток-девочек. Чтобы развлечься. Крошки танцуют слаженно, мягко. Когда танец завершается, Баба-Яга властным жестом приказывает: «Убирайтесь вон!» Ей не по душе пришелся трогательный танец. А зал разражается овацией — вот тебе назло, противная Баба-Яга! И чем пренебрежительней машет Баба-Яга в сторону маленьких балерин, тем длительней овация. Дети защищают красоту, нежность и порицают грубость, злость!

С энтузиазмом подхватывает детвора в конце оперы: «Семеро, семеро, семеро козлят! Весело, весело, весело шумят!» Вот, мол, победили козлята и мы — дети, сидящие в зале, а не волк и Баба-Яга. Потому что мы были за правду и стояли друг за дружку.

...Это не рецензия. Но хочется все же сделать «рецензентское па».

В Детском музыкальном театре оркестр очень не велик. Но звучит он хорошо. У дирижерского пульта профессионально крепкие дирижеры. Оперу Красева отлично проводит О. Шимановский. Коваль — тоже в надежных руках. Музыкальный руководитель спектакля С. Сахаров — многоопытный мастер, и это чувствуется. Уверенно держит себя за пультом и В. Яковлев, много работающий с оркестром. Театр молод, и актеры молодые. Кое-кто еще не сошел со студенческой скамьи. В частности, художник В. Коровин — дипломник ГИКа, балетмейстер Д. Арипова заканчивает ГИТИС. Оба они проявили немалую изобретательность, участвуя в постановке оперы Коваля. Рационально найдено декоративное решение спектакля. Станок-дворик у козлиного домика в нужный момент превращается в лесную опушку, полянку и т. д. Это очень помогает активизировать действие. Хочется только пожелать молодому художнику большей строгости в красочной палитре. Сейчас она выглядит пестровато. Арипова интересно поставила динамичные танцы второго акта. Правда, не все персонажи у нее достаточно индивидуализированы. Индивидуализировать...

Это не всегда получается и у актеров.

Вот, например, мачеха в «Морозко». Артистка Драчева играет злодейку вообще. Ей не хватает индивидуальной «меты» для того, чтобы точней обрисовать характер этой распоясавшейся самодурки.

Впрочем, в театре есть хорошая традиция с каждым разом совершенствовать спектакль.

Кому из нас не приходилось выполнять просьбу ребенка: «Сыграй-ка мне, как лев рычит!», «А как кузнечик прыгает?» Сколько радости испытывает малыш, когда почувствует, что музыка становится «резвым кузнечиком», «сердитым львом»! Какое имеет отношение к детской опере? Самое рямое. Если опера написана талантливой рукой — в ней точно найдены характеры. И ребенка уже волнует не только ход событий (как в драматическом театре), но и постоянный, живой контакт со звуками.

Музыка, ежесекундно подтверждающая слово делает его необычайно емким и значительным. Музыка умело «защищает» тех, на чьей стороне симпатии, музыка «беспощадно разоблачает» тех, кто поперек дороги. В опере благодаря могучему воздействию музыки идея выражается особенно эмоционально. А дети, как известно, самые непосредственные сторонники эмоций!

Если хотите, опера — истинно детский жанр! Она воспитывает гражданина и художника. Она рождает у детей жгучую жажду творить, стремление синтезировать различные искусства (об этом можно написать, по-видимому, специальную книгу).

Проблемы, которые сейчас занимают актеров нового музыкального коллектива, требуют полной отдачи сил со стороны самих исполнителей. На наших глазах формируется школа, которой не существовало раньше, — школа вокального и сценического воспитания актера детской оперы.

Через пение раскрыть характеры, близкие, понятные детям, значит найти специфику интонирования. Впрочем, свою специфику искали все актеры, соприкасавшиеся с новыми художественными задачами.

Когда-то Б. Асафьев писал о том, что «музыку Мусоргского надо петь по-русски распевно и по-русски же “говорком”. Но чтобы ощущение пения не пропадало».

Асафьев писал так потому, что одни певцы, добиваясь «говорка», теряли ощущение вокальной линии, другие, хорошо чувствуя кантилену, не могли добиться «говорка».

Сегодня перед исполнителями оперы для малышей стоит дилемма: как совместить пока несовместимое?

И в самом деле: попробуйте «мяукать» как кошка и петь как оперный актер, доставляя маленькому слушателю подлинную радость от узнавания «тайны» красоты голоса. И при этом перевоплощаться в своего героя с такой степенью достоверности, чтобы дети поверили. Первые шаги в поисках такого не обычного сплава уже сделаны.

Немного перефразируя слова М. Горького, сказанные им о литературе, можно утверждать, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только еще лучше.

Может быть, придет время и у детей появится своя Нежданова, свой Собинов.

Своя... Свой... Дети полны гордости, когда говорят: «я иду в свой театр».

...Скоро на улице 25 Октября, гостеприимно раскинутся двери. Новое помещение театра. Это значит — решение новых творческих вопросов. Исключительно важных! Серьезнейших для дела эстетического воспитания детей. Один из них...

Впрочем, обратим сначала свои взоры к театру взрослому. Помните «Десять дней, которые потрясли мир» у Ю. Любимова? Вы пришли в театр. Вас встретили... красногвардейцы. На улице, на здании театра красные флаги. Из громкоговорителя несется «Варшавянка». Как это впечатляет!

Известный тезис Станиславского «театр начинается с вешалки» трижды справедлив для детской оперы! Имею в виду психологическую подготовку зрителя к спектаклю.

Ребенку сложнее «перестроиться», чем взрослому. Он только что шалил со сверстниками, играл в снежки Сосредоточиться на музыке и воспринять всерьез, на сто процентов новую оперу вряд ли удастся без «переходной стадии».

Петух — В. Тучинский.
«Волк и семеро козлят» М. Коваля

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Петух — В. Тучинский.«Волк и семеро козлят» М. Коваля

Содержание

Петух — В. Тучинский.
«Волк и семеро козлят» М. Коваля