Выпуск № 9 (334) | 1966 - страница 42

в спектакле Н. Сац и М. Мордвинова — прежде всего человечный, справедливый. И потому в его устах особенно убедительны слова, воспевающие труд (сцена в ледяном тереме из второго действия). Выделяя эту сквозную линию, режиссер на протяжении всего спектакля подчеркивает, что Фроська, мачеха не просто злые обидчики правдивой честной Дунюшки, они еще лентяи, тунеядцы. И у детей рождается неприязнь к стяжательству. Послушайте, как бурно реагирует аудитория, когда народ решает выгнать Фроську с мачехой. «Правильно!», «Так их!» — кричат из зала возмущенные ребята. Они, ребята, словно среди народа. Тем более, что народ — самый живой, самый убедительный герой спектакля.

Отказавшись от оперного хора в обычном смысле, в Детском музыкальном театре создали другой коллектив — ансамбль солистов. Он-то и заменяет хор. Преимущества такого ансамбля для небольшого оперного театра очевидны.

...Вчера артист выступал в главной роли. Сегодня он играет в той же опере в массовке. Статичной, неподвижной оперной толпы на сцене нет! Есть живые, активно и сознательно организующие действие исполнители.

Справедливо говорят в Детском театре: «Нет малых ролей в опере!» И это подтверждают народные сцены того же «Морозко». Одна-две реплики, спетые выразительно, ярко, врезаются в память маленькому слушателю, и он вспоминает потом и парня с балалайкой, который защищает Дунюшку, и четырех старичков, выносящих приговор корыстолюбцам.

«Мне очень понравилась Ваша Дунюшка, Морозко и Заяц, но больше всего мне понравились Ваши Люди», — написал один мальчик Наталии Сац.

Ваши люди!..

Режиссер всячески стимулирует воспитательную функцию музыкального спектакля.

...Вот на сцене три волка. Три волка в упряжке! А с кнутом — трусишка заяц. Нет, он уже не трусишка. Он преодолел страх и оказался победителем хищников. Вся эта сцена, органически вмонтированная в действие, отлично сочетается с озорной, задиристой музыкой Красева. И дети в восторге. Им хочется подражать смелому зайцу!

Подрались медведи. Музыка словно «спотыкается», когда неуклюжие звери стараются во что бы то ни стало столкнуть один другого. Забавно. Но главное — белочка! Она хватает лапы противников и заставляет их помириться. Дети довольны: медведи теперь друзья и больше не будут ссориться. Бурные аплодисменты!

«Волчья упряжка» или «медвежья драка», казалось бы, не имеют отношения к сквозному действию оперы, не воплощают ее идею. Да, они выполняют функцию психологической разрядки. Но и в этих, казалось бы, «проходных» сценках режиссеры стремятся решать воспитательные задачи.

Одна из важнейших проблем, волнующих исполнителей детской оперы, — это проблема создания звукового образа. Как петь для детей? Сложный вопрос. Гладкое, интонационно чистое пение, самая совершенная вокальная техника еще не дадут нужного результата. Ребенок не оценит прелести bel canto, не восхитится верхним си, если эти вокальные красоты существуют сами по себе. В детской оперном театре обязательно должно быть найдено качественно новое слияние звукового образа с обликом героя, с его сущностью.

Дети, например, явно сочувствуют одряхлевшему деду, потому что артист С. Менахин правдиво передает его стонущие, кряхтящие интонации: «Ох, ох, стал на старости я плох». Маленькие зрители верят: деду действительно плохо. А в другом месте (шестая картина четвертого действия) дед бодрится: «Эх, возьму-ка я топорик да дровишек нарублю. Тюкну раз! Тюкну два! Печку жарко натоплю». Эту фразу Менахин поет просто, деловито, по-домашнему, лихо подчеркивая забавное «тюкну», совпадающее у композитора с вершинами музыкальных фраз. Словом, все особенности дедова характера обрисованы артистом не только сценически, но и певчески.

Чистый, прозрачный тембр голоса Г. Свербиловой хорошо гармонирует с нежным, наивно простодушным обликом ее Дунюшки. Если бы певица хоть на одну минуту изменила себе, добавила порцию металла в голосе и невзначай величественно повела рукой, ребята незамедлительно бы ее разоблачили: «Это не Дунюшка, а барыня»... Впрочем, Свердлова уже имеет немалый опыт работы с той же Наталией Сац на ниве детской оперы. Большинство же участников труппы в этом деле новички.

В Детский музыкальный театр пришли артисты с консерваторскими дипломами. Их готовили петь Кармен, Чио-Чио-Сан, Онегина. В опере М. Коваля «Волк и семеро козлят» «козлята» поначалу четко выводили хорошо поставленными, профессиональными голосами «сэмеро, сэмеро». Пришлось повести упорную борьбу с «академизмом», борьбу за то, чтобы стало «семеро».

Опера Коваля адресована детям младшего возраста. А чем меньше слушатель, тем больше требуется от певца находчивости и фантазии. Именно фантазии!

Маленькие дети, как известно, любят потараторить. Они обожают «коверкать» слова, произносить их по-своему. Малыши стремятся подражать жи-

Зал аплодировал.
Сцена из оперы «Волк и семеро козлят» М. Коваля

вотным, птицам, поездам, самолетам. Эту особенность обыграли в спектакле и композитор, и режиссер (Н. Сац). Так появился новый эпизод. Его можно назвать «уроком вежливости», который мать-коза дает своим деткам. На ее вопрос: «Мама вкусно накормила. Что надлежит сказать тебе?» — козлята, стараясь показать свою воспитанность, наперебой кричат: «Спасибэ, спасибэ!» Последний слог «бэ» растягивается, тремолируется, опевается на все лады. Короче, композитор вместе с режиссером соединил певческий звук с приемом звукоподражания.

Повторяю, потребовалась большая кропотливая работа с вокалистами для того, чтобы такого рода эпизоды не были для них камнем преткновения. А ведь их подстерегали и другие трудности. Как, скажем, играть зайца? Можно гарантировать полный провал актера, если он, будучи этим самым зайцем, не сможет свободно вертеть... головой. Смешно? Прозаично? Нет, необычайно трудно и творчески интересно. Не забудем, ведь речь идет об оперном певце и заячьи повадки нужно сочетать с точной подачей звука. Конечно, речь идет не просто о внешнем сходстве с зайцем, медведем или тому подобными персонажами. Дело в их внутренней сущности. И можно поздравить с успехом отличную актрису Л. Смирнову, потому что в ее всамделишном зайце из «Морозко» угадывается живой человеческий характер.

В пермской и ленинградской постановках оперы Коваля роли семерых козлят поручались только певицам. Сац отважилась на смешанный состав. У нее среди козлят звенят «мальчишеские голоса». Именно звенят. Они вносят в спектакль ту жизнерадостность и озорство, которые необходимы в подобной «малышовой» опере. «Весело, весело, весело шумят» козлята на сцене Детского музыкального театра. Бойкие, задиристые септеты Коваля — основа музыкального действия. В них словно воплощен лозунг детского искусства: да здравствует глагол! А режиссер всячески поддерживает этот лозунг. Сац включает в действие даже акробатику, цирковые номера. И это внутри оперного организма! Инородное тело? Ничуть. Акробатические этюды вырастают из самого сюжета (напомню, например, эпизод с ящерицей в исполнении артистки М. Першиной).

Козлята проводят свой досуг в играх, шалостях,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Зал аплодировал.Сцена из оперы «Волк и семеро козлят» М. Коваля

Содержание

Зал аплодировал.
Сцена из оперы «Волк и семеро козлят» М. Коваля