Выпуск № 7 (224) | 1957 - страница 15

пает квартетной, а в пианиссимо становится совершенно воздушной). Музыка Трио с первых тактов захватывает серьезностью тона и полнотой эмоции. Может быть, не все сильные душевные переживания, выраженные в музыке, идут «от автора»: частично он только пересказывает определенные образы творчества Д. Шостаковича. Но все же преобладает в Трио музыка искреннего душевного волнения и большой внутренней убежденности, и, как всякая искренне прочувствованная музыка, она несет на себе отпечаток авторской личности.

К названным мною и уже получившим известность камерным сочинениям молодых ленинградцев присоединились новые произведения, впервые прозвучавшие в нынешнем сезоне: скрипичные сонаты Ю. Балкашина и Г. Уствольской, Фортепианный квинтет Н. Агафонникова. Быть может, еще рано делать выводы о том, какое место займут они в советском камерно-инструментальном репертуаре. Но уверенно можно говорить о дальнейшем прогрессе молодых авторов в этом жанре, о завоевании ими новых позиций.

Юрий Балкашин известен как автор симфонической поэмы «Павлик Морозов», сюиты «Каменный цветок», хоров без сопровождения. Его работы привлекают рельефностью образного мышления, тонким вкусом (впрочем, без изысканности), цельным и чистым восприятием мира. Неизменно присущие ему строгость выражения и благородное чувство меры накладывают на музыку отпечаток сдержанности, собранности.

Но вот недавно была исполнена Соната Балкашина для скрипки и фортепиано — и оказалось, что молодой композитор умеет быть не только сдержанным и умеренным. Правда, в Сонате есть чудесные эпизоды, напоминающие уже известные страницы того же автора: например, в первой части — «говорящая» побочная тема, каждое «слово» которой произносится с трогательной бережностью, или середина третьей, медленной части, с ее проникновенными, но скупо высказанными ламентациями.

Однако господствующий характер Сонаты, ее общая окраска определяется не этой музыкой, а другой — напористой, энергичной и размашистой. Уже основная тема первой части (скрипка соло) захватывает горделивой решительностью рисунка и ритма, смелостью взлетов. Сродни ей и главная тема финала, уступающая первой место в коде таким образом, что «подмена» происходит почти незаметно — настолько близки между собой эти полетные темы.

«Размашистость», как характерная черта мелодического и ритмического движения, присутствует в Сонате не только в крайних частях. Она придает особый колорит и второй части (скерцо) и третьей части (анданте), где спокойное повествование пронизывается суровыми фанфарными интонациями и пунктированным маршевым ритмом.

У многих, кто слышал Скрипичную сонату Балкашина, возникли ассоциации с музыкой Прокофьева. Речь идет не столько о сходстве музыкальных приемов, сколько об общем характере музыки, проникнутой юношеским душевным здоровьем и покоряющей пластичностью. Правда, природа пластичности музыки Балкашина несколько иная — она идет не от танца, балета, как часто бывает у Прокофьева, а больше от ораторского жеста и от массового шествия — марша.

В ином духе написана Скрипичная соната Галины Уствольской. За пределами Ленинграда, к сожалению, мало знают об этой талантливой и самобытной музыкантше. А камерная музыка Г. Уствольской неизвестна даже лениградским слушателям, хотя у нее имеются фортепианные сонаты, прелюдии, трио, октет — произведения, написанные несколько лет назад, но до сих пор не исполненные.

Правда, в концертных залах и по радио время от времени звучат симфонические сочинения Уствольской: былина «Сон Степана Разина», «Детская» и «Пионерская» сюиты. Запомнились яркие страницы из сюиты «Болдинская осень», из вокально-оркестровой поэмы «Человек с горы Высокой». Но в камерной музыке Уствольской раскрывается иной мир, и в него стоит заглянуть, настолько он интересен!

В этот мир вводит нас Скрипичная соната. Эмоциональный строй и колорит музыки — своеобразны. Это — сумерки, граничащие с полумраком. Преобладает нескорое, размеренное движение, прерываемое моментами застылости... Неясные звучания, почти шорохи, нарушаемые настойчивым, зловеще-назойливым постукиванием... Привыкнув к этим звучаниям, слух начинает различать интонации просьбы, мольбы, жало бы. В них есть что-то беззащитное, детское — как в речи обиженного ребенка. Где приходилось раньше слышать подобное? И вспоминается Мусоргский — «Сиротка», «Детская» (особенно — «С няней»).

Необычны и форма, и язык Сонаты Уствольской. В выборе средств автор скуп до самоограничения. Соната одночастна. Двух -трехзвучные, хрупкие и жестковатые гармонии фортепиано поддерживают сплошь одноголосную мелодическую линию скрипки. Метрическое строение музыки настолько свободно, что автор отказывается от обозначений тактового размера.

Не нарочито ли такое самоограничение? Да, это было бы так, если бы за музыкой не ощущалось трепетного биения сердца. Вслушавшись в музыку, оцениваешь оправданность столь строгого отбора выразительных средств, при котором каждая деталь служит воплощению содержания. Говоря об истоках этой формы, вновь вспоминаешь «Детскую» Мусоргского. В песне «С няней» — те же ритмические и метрические особенности, сходный гармонический язык и та же фактура. Сонату Уствольской по аналогии можно было бы назвать опытом инструментального «мелодически-речитативяого» монолога.

Скрипичная соната Уствольской открывает один из путей усиления психологической выразительности инструментальной музыки. Один — но не единственный. Было бы жаль, если б композитор впредь шел только по этому пути, ограничивая себя столь скупыми средствами выражения.

Мне кажется, Г. Уствольская и сама понимает опасность такого рода замкнутости. Во всяком случае, в ее недавно законченной Симфонии сходные с Сонатой образы получают более конкретное и общезначимое воплощение. Средняя часть Симфонии написана для вокального детского дуэта (с оркестром) и состоит из ряда песен на стихи Джанни Родари, посвященных итальянским детям. Интонации ребячьей просьбы и жалобы благодаря этому обретают широкий, обобщающий смысл.

В заключение — еще об одном новом произведении — Фортепианном квинтете Николая Агафонникова. Кое-что в этом произведении напоминает Сонату Ю. Балкашина. Заглавная тема также написана широким, размашистым росчерком. Как и у Балкашина, характер темы определяют «крутые» интонационные уступы, упругий пунктированный ритм.

Но сходный мелодический материал трактован Н. Агафонниковым иначе. Не порывистое соло скрипки, а торжественное — как в «concerto qrosso» — tutti открывает Квинтет, давая изложение его заглавной темы. Иным является и план цикла: вместо сонатного аллегро первой частью у Агафонникова служит прелюдия с фугой.

Такая «классическая» направленность музыки Квинтета далека от стилизации. Образы и язык произведения безусловно современны. Некоторые приемы, идущие от классицизма XVIII века, понадобились авто-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание