Выпуск № 11 (216) | 1956 - страница 50

ное в строгих формах «русского ампира», оно величественно высится на площади, ведущей к реке Миасс.

Не стану загадывать, каким будет художественный уровень деятельности нового театра. Ведь не сразу делается такое большое дело. Но, думаю, мы скоро услышим об этом коллективе много хорошего.

С волнением готовился к открытию первого сезона творческий коллектив театра. Кроме директора В. Артемьева и главного дирижера И. Зака, в его составе в основном молодые артисты, съехавшиеся со всех концов Советского Союза. Конечно, встретил я здесь и ленинградцев... Приятно было слушать молодой хоровой коллектив Челябинской оперы, составленный из отобранных по конкурсу голосистых ребят и девчат городской и областной самодеятельности.

Побывал я и во многих, как говорится, очагах культуры. В городе немало кинотеатров, они хорошо обслуживаются. Есть здесь драматический театр, есть, наконец, Городской сад; расположившийся в самом центре города — на манер «Эрмитажа» в Москве или «Сада отдыха» в Ленинграде. Гордостью местных жителей, конечно, является Центральный парк культуры и отдыха. Но о нем я напишу тебе позже.

Сейчас расскажу о деятельности Городского сада имени Пушкина. Начну с самого близкого мне — с музыки. Я случайно попал на открытую лекцию музыкального лектория. Тема весьма серьезная и обширная — «Возникновение и развитие западноевропейской оперы». Вначале молодой музыковед храбро и довольно популярно рассказал о возникновении оперы вообще. Потом пошло несколько хуже. Лектор явно начал растекаться «по древу». Итальянская, французская, немецкая опера; ее создатели и покровители; биографии композиторов; содержание либретто... И чего-чего тут только не было! Специальные музыкальные термины сыпались, как из рога изобилия. По мере перехода лектора из эпохи в эпоху тихо таяла немногочисленная аудитория. Только я да несколько упорных «болельщиков» высидели двухчасовую лекцию, пронесясь вместе с лектором «галопом по Европам»...

Лекция иллюстрировалась исполнением музыки Бизе, Моцарта, Россини и других композиторов. Но к классической музыке активно подключались звуки и ритмы совсем иного толка: рядом была танцплощадка. Вот прозвенел невдалеке звонок, призывающий в кинотеатр. В другой стороне лихо бренчал доморощенный джаз под родственный ему звон кружек и стаканов... И все это звучало одновременно, создавая ощущение какой-то стихийной ярмарки, а не организованного «комплекса культурных развлечений». Видимо, здесь, в парке, работа строится по принципу — проведено столько-то мероприятий. А вот толку-то сколько?

Ты, мой друг, наверно, улыбаешься и думаешь — стоило ли так далеко ехать, чтобы увидеть то, что можно узреть и совсем близко. Но я не собираюсь долго останавливать твое внимание на такого рода серьезных неполадках в бытовой культуре наших городов. Это дело, конечно, писателей-фельетонистов, а не мое.

Мне приятнее писать о хорошем.

...Театр. Идет генеральная репетиция. Мне особенно радостно слушать гениальную оперу Чайковского в исполнении молодых артистов (пусть даже не совсем еще совершенном). Невольно думаешь, что ведь недаром Петр Ильич побаивался впервые ставить своего «Онегина» в академическом театре, с его застывшими академическими традициями. Как известно, первая постановка оперы была осуществлена силами студентов Московской консерватории под управлением Николая Рубинштейна. И вот теперь, спустя многие десятилетия, я присутствую тоже на первом (в Челябинске) представлении этой неувядающей, вечно юной оперы.

Исполнители — и Татьяна, и Онегин, и Гремин, и Трике, и хор, балет, оркестр — поют и играют с той непосредственностью, с тем упоением, какое может быть лишь в молодости, когда любовь к театру, к искусству столь щедра и бескорыстна! Не об этом ли мечтал творец «Евгения Онегина», когда поручил первое исполнение своей оперы молодежи?

Красивый и уютный зрительный зал театра был почти пуст. В партере я заме-

тил нескольких «болельщиков», явно не принадлежавших к персоналу театра. Весьма приятно было узнать, что на репетицию пришли руководители партийных и советских организаций Челябинска. Что ж, это отрадно. Ведь далеко не везде у нас ответственные товарищи так близко принимают к сердцу судьбы искусства.

Побывал я в одно из воскресений за городом. Вот бы повидать тебе блистательные уральские березовые рощи! До чего же они прелестны в своем ослепительнобелом уборе!

Письмо второе

Это письмо я почти целиком посвящаю небольшой и на вид прозаической экскурсии в челябинский Центральный парк культуры и отдыха. Отправился я туда утром, по холодку. Мне хотелось в эту раннюю пору погулять по саду и о многом подумать. О чем? Ну, конечно, об искусстве. О любезной моему сердцу музыке, о жизни, о природе, да мало ли о чем! Ведь нередко творческие идеи рождаются во время прогулки. В спорах, которые я веду сам с собой, иногда возникают маленькие истины, реже — большие...

Утренний парк жил своей особой интенсивной жизнью. В эти часы хозяевами парка были ребята. Сколько их здесь!

Вот неподалеку от прудов я вижу аттракционы — комнату смеха, карусель, летающие лодки, гигантские шаги. Ребятам совсем нет дела, что аттракционы в этот ранний час не действуют. Они пробираются тихонько в комнату смеха, откуда слышатся их приглушенные смешки (не дай бог, услышит сторожиха!), садятся в неподвижные лодки, а кое-кому удается даже пробраться под приспущенную парусину на карусель. И вот уже седок скачет на своем деревянном коне, воображая себя Чапаевым или Котовским!..

Глядя на играющих ребят, я по странной ассоциации вспомнил о спектаклях, которые мне довелось посмотреть за последние месяцы и в Ленинграде, и в Москве, да и здесь, в Челябинске. Одни спектакли были лучше, другие хуже, но что-то было в них общее — все было «чинно и благородно», так сказать — на уровне. Хорошие актеры играли хорошо. Плохие — плохо. Видна рука режиссера. Есть ансамбль и все прочее. Но кажется, что какую-то «униформу» надели на себя театры.

Начетнически, подчас просто демагогически пользуются у нас многие деятели искусств «системой Станиславского». И это вызывает беспокойство. Скучно стало на спектаклях многих наших драматических и музыкальных театров. А как против этого боролся всю жизнь великий реформатор театра К. С. Станиславский!

Товарищи режиссеры! Посмотрите вот на этакого «Чапаева», который силой своей неуемной фантазии мчится на деревянном коне! Как не хватает нам такой фантазии! Ведь все мы в детстве плавали на простой доске по пруду и воображали себя Колумбами...

...Продолжаю свою прогулку по парку. Дохожу до детской железной дороги. Она еще не работает — сегодня будний день. Все здесь — как настоящее. Перрон. Касса. Расписание. Перед самым «полотном», на широкой поляне, копошатся совсем маленькие ребятишки. Издали они похожи на разноцветные грибы. Невольно вспомнилось из детства: «Опенки — ноги тонки».

Маленький паровозик уже пыхтел. Несколько подростков кочегарили — бросали в топку уголь. Невдалеке стояли три вагончика. На одном из них плакат: «Для взрослых». И вдруг я увидел, что на ступеньках вагончика шел урок музыки. Паренек лет двенадцати, голубоглазый, вихрастый, держал в руках большую гитару и подбирал лады. Вокруг него расположилась стайка ребят.

— «Первая, третья, пятая.., — это подсказывал паренек, сидевший на ступеньке с другого конца вагона. «Педагог», одетый в полную железнодорожную форму, был всего года на два старше своего ученика.

— Вторая, четвертая... Да не тем пальцем! Эх, ты.., — снисходительно бросал учитель.

— Ты не сердись. Я ведь стараюсь, — говорил вихрастый, сосредоточенно следя за своими неуклюжими пальцами.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание