Выпуск № 8 (189) | 1954 - страница 44

моему органу (ф. п. у меня нет!), развернуть свою партитуру... Все это уже создано, живет своею внутреннею, органическою, артистическою жизнию. Заживет ли — внешнею, — т. е. перед целым светом, это — дело случая, но не невозможности. Простите, еще раз простите, что расхвастался. Ретивое заговорило. — Других речей от меня теперь и не ждите. Об Юдифи забуду (на время или навсегда), когда приймусь за вторую оперу, вероятно, на сюжет русский.

Напишите поскорее

Ваш А. Серов

[Приписка на полях]. Благодарю очень за газету. Как прикажете возвратить ее Вам?

Адрес на конверте: в Москву

В музыкальный магазин Гутхейля на Кузнецком мосту. — Для доставления Ее Высокоблагородию Варваре Ефимовне Жуковой в Москве, — или (если еще не возвратилась в город) Тульской губернии, на станцию Воиновские выселки, с передачею в сельцо Красный Рог.

Почт. штемпель: С. Петербург 9 сент. 1862. Москва 10 сентября 1862.

Берега Лиговки 18 окт. 62.

Пришла мне фантазия сообщить Варваре Ефимовне и сестрице ее весточку о себе, — а грехом, пожалуй, выйдет и целая накипь (какой бишь № — ?). Во первых: известие официальное: «Юдифь» идет в публику не теперь, не в январе, а маненько попозже, именно: после святой. Пасха в 63-м году ранняя (31 марта), значит, начало апреля в Петербурге еще — зима, а с окончанием «Итальянского» сезона тем лучше шансы для «русской» оперы. Меня эта отсрочка ничуть не досадует. Еще много мне самому возни над партитурою (там переделать, там переоркестровать, там дописать, там перебелить и т. д.), притом в теперешнюю пору, в ноябре, в декабре «разучивать» что-нибудь новое решительно нет возможности. С одним «Громобоем»¹ они возятся напропалую. — Заготовленная было для бенефиса Сетова² «Кипрская королева» (Галеви) отложена для того, чтобы место дать моей Юдифи.

Сообразно необыкновенным трудностям при разучивании и постановке (особенно хоров) — о чем Дирекция еще и не догадывается, не рассмотрев еще партитуры моей и заглянув в либретто только вскользь — эту оперу следовало бы назвать не «Юдифью», а — «Левиафаном» (слово тоже библейское) — я делаю и буду делать все усилия, чтобы разучивание началось как можно ранее, но это сбудется все-таки не раньше февраля, одним словом, во время поста. До тех пор у них «Громобой», «Фрейшюцы», «Страделлы», «Жидовки» — спектакли за спектаклями через день, без малейшего отдыха, — где ж им тут приниматься за «Левиафана»? —

Теперь, когда дело уже решено, когда кабинетные мои фантазии должны через какие-нибудь полгода явиться перед публикою, перед этою гидрою тысячеглазою, — я, признаюсь Вам, — начинаю... не трусить, — это было бы против натуры моей, — а скорбеть немножко, что я родился таким серьезным человеком по искусству, и серьезность эту так тщательно в себе развил и выработал! Будь, например, музыка моя вроде «Флотова» — масса публики тотчас была бы на моей стороне. Блестящий, громадный успех, овации, даже деньги (!), и место свое я завоевал бы себе разом. А теперь?!.. «Объективироваться» в отношении собственного произведения — очень трудно, но все-таки до некоторой степени возможно, и я скажу вам о своей опере, как помните, говорил как-то о статье (Thematismus)³: «оригинально, ново, умно — и страшно серьезно». Такие ли это все качества, чтобы вызвать успех в массе публики, где серьезность — синоним скуки? «Страшно серьезно» — значит, большинство, жаждущее «мотивчиков» — для своего «увеселения» — будет зевать до вывиха челюстей, и «Юдифь» превратится для них в «Эпитимью».

С глубоким фанатизмом — в наше время до крайности редким — я служу в искусстве только: своему идеалу, а идеал мой именно такого свойства, что расходится со вкусами толпы — диаметрально. — Толпа ищет легкой мелодичности. Мое

_________

¹ «Громобой» — опера А. Н. Верстовского.

² И. Я. Сетов (1826–1894) — певец и режиссер.

³ Имеется в виду статья А. Серова «Тематизм увертюры «Леонора».

направление и в мелодии до того серьезно, что простенький, общедоступный мотив вроде, напр., «La ci darem la mano» из Д. Ж.¹ мне показался бы пятном среди общего течения мелодической речи почти исключительно — трагической. Они все любят как мотыльки порхать от впечатления к впечатленью, любят стиль пестренький, как арлекинское платье.

Gebt ihr ein Stück, so gebt es gleich in Stücken!

Solch ein «Ragout» es muss euch glücken; —

Was hilft’s, wenn ihr ein Ganzes dargebracht,

Das Publicum wird es euch doch zerpflücken².

Так говорит «Theater-Direktor» (в 1-м прологе к «Фаусту») — поэт отвечает:

Ihr fühlet nicht, wie schleсht ein

solches Handwerk sei!

Wie wenig das dem ächten Künstler zieme³!

Золотые слова, о которых Мейербер как будто никогда и не думал. Вообще служение публике до невероятности верно передано у Гете дальше, в следующей реплике Директора. — Негодование поэта против такого понимания искусства, такой профанации святых идеалов было вечною «основою» и моих нападок (в статьях) против Мейербера (в котором — не могу же я не видеть громадных достоинств).

Разумеется, не из старания воплощать в себе мысли Гете (!), а из понимания искусства лицом к лицу с идеалом — я дошел до стремления к единству впечатлений в опере, до сих пор небывалому на оперной сцене (кроме Вагнеровских произведений). Но и Гетев «Директор», и Вагнер в «Mittheilungen»⁴ удостоверяют, что именно до этого «единства» публике нет ни малейшего дела. — Публика под словом «опера» понимает букет приятных впечатлений, лакомое блюдо вроде майонеза или «ola potrida»⁵. Тут приятная арийка, там дуэтец сентиментальный, там блестящий эффектный хор, шумный финал. У меня — как нарочно! — арии нет ни одной, дуэты — бешено-порывистые, неистовые — а каждый акт — как нарочно (кроме последнего) оканчивается morendo, pianissimo!! —

Кажется, об этом еще никто не думал, по крайней мере никто не говорил печатно, что слово «опера» так же мало обязательно, как слово «картина». Картина все: и Дрезденская Мадонна, — и группа из цветов и битых зайцев, — и Распятие, — и пирушка перед дверьми голландской корчмы; всему одно общее название «картина». —Таким образом: опера и «Севильский цирюльник», — опера и Фиделио, — опера и «Лукреция Борджиа» с ее «aria di bravura», с ее «brindisi»⁶, с ее сладкими, приторно-леденцовыми кантиленами, в то время как действующие лица умирают от яду, — опера и «Лоэнгрин» с ее «ангельскою» серьезностью, надземными радостями и печалями. — Все «оперы»! — Иногда меня даже забавляет мысль, что нисколько не привыкнув требовать от оперы согласия между стилем музыки и сюжетом — многие полезут в «Юдифь», ожидая оперы в «своем» смысле (а lа «Марта» или «Лукреция») и вдруг натолкнутся на целый акт хоров, где ничего больше нет, как томление народа, изнывающего от жажды, и нет другой музыки, кроме воплей отчаянья, стонов и молений со слезами то безнадежности, то сокрушенного и умиленного сердца!

«Quel desappointement»⁷ — воскликнут — «Да уж не ошиблись ли мы дверьми? — Это не опера, не Мариинский театр — это церковь какая-то или синагога!»

И в самом деле, как не досадовать на автора! По слову «опера» (не справляясь, по обыкновению, с ее званием и библейским текстом) ждут цветочков, барашков на розовых ленточках, а им вдруг уго-

_________

¹ «Ручку мне дашь свою ты...» (дуэт из оперы Моцарта «Дон-Жуан»).

² Ты хочешь дать кусок, так дай кусочки!

Рагу пленит их всех поодиночке;
Его дать легче, легче и создать.
К чему им что-то целое давать,
Ведь публика порвет его на строчки.
(Гете. Фауст. Пролог в театре. Перевод В. Брюсова. М., 1928, стр. 7.)

³ Вам не понять ремесленности гнет,

В нем с истинным искусством связи мало!
Маранье чистеньких господ
Вы, кажется, взвели до идеала.

(Там же.)

⁴ «Обращение к моим друзьям» Р. Вагнера (1851 г.).

⁵ Olla potrida — испанское национальное блюдо.

⁶ Застольная песня (ит.).

⁷ Какое разочарование! (франц.)

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание