Выпуск № 12 (181) | 1953 - страница 11

щена труду трактористов: «Наша сила везде поспевает». Ощущение радостного всепобеждающего труда естественно приводит к четвертой строфе, в которой говорится о привольной широте всей советской жизни. Наконец, в последней строфе это чувство широты органично завершается патриотической готовностью народа встать на защиту своей Родины: «Ой ты, враг, ты нас лучше не трогай!» Настроение песни сконцентрировано в припеве, в котором господствуют два мотива: побеждающая сила созидательного труда («Мы с чудесным конем все поля обойдем») и патриотическая готовность защищать мирную трудовую жизнь («И врагу никогда не гулять по республикам нашим»). Такой же внутренней динамикой, постепенным нарастанием чувства, выраженного с большой внутренней силой, отличаются и другие песни В. Лебедева-Кумача: «Если завтра война», «Спортивный марш» и др.

Творчество В. Лебедева-Кумача убедительно опровергает мнение некоторых поэтов-песенников о том, что для маршевой песни, в отличие от лирической, сюжет необязателен. Конечно, было бы неправильным требовать, чтобы в каждой маршевой песне давалось развернутое сюжетное повествование. Но и маршевая песня должна иметь свой сюжет; мысль и чувство должны быть в ней выражены в логически последовательном развитии — и конечно, не штампованным повторением лозунговых фраз.

Секрет успеха песни, как и всякого художественного произведения, — в том, чтобы «сразу захватить читателя, овладеть его вниманием, взволновать его тем, что для него кажется свежим, новым, никем еще несказанным…» (М. И. Калинин). Сила лирического чувства находит свое выражение в новом, свежем поэтическом образе песни, в индивидуальной трактовке ее темы. А тогда и слова, даже самые простые, станут поэтически неповторимыми и высокими. «Ходовые», привычные слова, не одухотворенные творческой мыслью поэта, всегда отдают штампом, фальшью. В то же время свежий поэтический образ вовсе не означает отказа от «привычного», а лишь придает этому привычному новизну художественного восприятия.

В песне М. Исаковского «Одинокая гармонь» (музыка Б. Мокроусова) встречаются самые простые, обычные выражения: «дверь не скрипнет», «ночная прохлада», «гармонист молодой», «что ж ты бродишь». Но эти слова нисколько не снижают поэтичности текста, так как они служат естественному выражению центрального образа песни («одинокая гармонь»), полной благородного лирического чувства. Без этого ведущего образа, без индивидуального поворота темы приведенные выше слова оказались бы тусклыми, недейственными.

Центральный поэтический образ песни придает ей цельность и законченность, делает ее своеобразным поэтическим произведением (в отличие от зарифмованной газетной заметки). Вспомним многие песни, любимые нашим народом: «Священная война», «Каховка», «Орленок», «Катюша», «Три танкиста» и т. д. В текстах этих песен покоряет новизна трактовки, позволившая выразить глубокое содержание в оригинальной поэтической форме. Серая, риторичная песня при всех «благих намерениях» ее авторов неспособна затронуть чувства слушателя. Когда мы поем «Спортивный марш» И. Дунаевского и В. Лебедева-Кумача («Эй, вратарь, готовься к бою») или «Футбольную песенку» А. Новикова и Л. Ошанина, мы ясно ощущаем поэтическую значительность чувства, воплощенную в художественном образе. А вот как решена тема советского спорта в тексте Я. Белинского:

Мы в первой шеренге в борьбе и в труде,
Видна наша сила и хватка везде,
На ниве колхозной, у быстрых станков
На подвиг труда физкультурник готов.

Громких слов здесь сказано много, а эмоциональное воздействие на слушателя крайне незначительно.

Стремление некоторых поэтов к прямолинейному, декларативному выражению мыслей во многом проистекает из недоверия к слушателю, из опасения, что народ «не поймет». Такие авторы забывают о замечательных словах М. Горького: «Произведение литератора лишь тогда более или менее сильно действует на читателя, когда читатель видит все то, что показывает ему литератор, когда литератор дает ему возможность тоже «вообразить» — дополнить, добавить — картины, образы, фигуры, характеры, данные литератором, из своего читательского, личного опыта, из запаса его, читателя, впечатлений, зна-

ний. От слияния, совпадения опыта литератора с опытом читателя и получается художественная правда, — та особенная убедительность словесного искусства, которой и объясняется сила влияния литературы на людей»¹.

Лирическое выражение жизненных образов в песне должно давать простор чувствам слушателей. Сочетание слова и музыки открывает в этом отношении большие возможности.

Поэту М. Исаковскому часто удается создать красочный, волнующий образ песни очень скупыми, но очень выразительными средствами. Лирический замысел у него дан часто лишь тонким поэтическим намеком, и воображение слушателя, «дорисовывая» образ, дополняет, обогащает его. Эта «поэтическая недосказанность» вытекает вовсе не из неясности позиции автора, а из большого, настоящего доверия к слушателю. Так, в песне «Ой, туманы мои, растуманы» есть слова: «И на старой Смоленской дороге повстречали незваных гостей». Не затрагивая никаких особых подробностей, поэт скупыми словами внушает слушателю богатый круг воспоминаний и представлений, личных и исторических…

В других случаях М. Исаковский не завершает развитие сюжета песни, предоставляя слушателю мысленно дополнить текст своей фантазией. В песне «Шел со службы пограничник» конец текста не означает конца действия: в стихах дается как бы намек на продолжение сюжета. Подобные же поэтические приемы встречаются в его песнях «Одинокая гармонь», «Пшеница золотая», «Уезжает девушка», «Прощанье» и др.

Оригинально построен текст Л. Ошанина в песне А. Новикова «Дороги». И здесь поэт дает возможность слушателю самостоятельно развивать содержание текста. Песня представляет собой лирическое раздумье о трудном и славном солдатском пути в бурю военных лет, о преданной, светлой любви солдата к родному краю. Грусть воспоминаний о горестях и утратах лишь полнее раскрывает душевную стойкость и красоту советского человека. Замечательно сделана песня и по форме:

Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги,
Да степной бурьян.
Выстрел грянет.
Ворон кружит,
Твой дружок в бурьяне
Неживой лежит…
А дорога дальше мчится, пылится, клубится,
А кругом земля дымится —
Чужая земля.

Первые четыре строки повторяются в каждой строфе и являются своеобразным припевом, создающим настроение песни. Таким образом стихотворный припев здесь не заключает, а открывает каждую строфу. В то же время мелодия трех завершающих строк песни не является припевом, ибо каждый раз обогащается новым содержанием, придавая каждой строфе особую эмоциональную наполненность.

В сочетании с задушевной, лиричной мелодией А. Новикова такое построение строфы выразительно передает сосредоточенность раздумья, когда человек все время возвращается к мысли о фронтовых годах и каждый раз по-иному, по-новому развивает ее. Нерифмующаяся последняя строка невольно заставляет ждать продолжения мысли.

Характерно, что последняя, четвертая строфа, подводящая итог этим раздумьям («Нам дороги эти позабыть нельзя»), не имеет заключительного трехстишия, ибо законченное содержание песни не нуждается в дальнейшем развитии эмоций.

Полноценный художественный текст рождается лишь при глубоком знании жизни народа, при умении выразить типические образы в простой, художественно совершенной форме, близкой по своему характеру образному мышлению народа.

Иногда ошибочно полагают, что «эталоном» народности в советской песне должен быть непременно язык старинного русского фольклора. Не умея творчески развивать классические традиции фольклора, некоторые авторы создают неуклюжие стилизации «под народную песню». Кого не раздражали в песенных текстах бесконечно повторяемые «соловушки», «лебедушки», «травушка-муравушка» и прочие атрибуты песенной старины! Вместо глубокого раскрытия духа народа ав-

_________

¹ М. Горький. О литературе. 1937, стр. 286.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание