Выпуск № 9 (178) | 1953 - страница 27

[...] Приложенный портрет, писанный П. Степановым¹, не был похож и не удался.

[...] Ден был кассиром М[ихаила] И[вановича]. Не буду ничего предполагать о его кассовой отчетности, но знаю, что похороны он сделал нищенские, а счет представил Людм[иле] Ив[ановне] очень дорогой. Я ей советовал уплатить беспрекословно, потому что пререкания остались бы безрезультатны. Ден не имел понятия о значении музыки Глинки и думал только, что Глинка — «ein talentvoller Schüler»².

Здесь дают с очень большим успехом оперу «Евг[ений] Онегин». Уже 5-е представление, а театр всегда полон […] Меня это несказанно радует, потому что я ужасно люблю Чайковского и ставлю его первым после Глинки.

[…] Успех русской музыки, так же как небывалый успех актеров Станиславского (это было раньше³) , — это утешение моему наболевшему русскому сердцу.

6

Дрезден, 9 декабря 1908 г.

Горько упрекаю себя за то, что во время оно я не собирал сведений о Глинке и не записывал в переплетенную книжку […] Я был в самом выгодном положении для собирания самых верных сведений. Так ведь не пришла такая благая мысль в ветреную голову!

Глинка в своих Записках говорит, что маска была снята летом на даче, на квартире Яненки. Хорошо помню, что Н. В. Кукольник, показывая мне бюст Глинки, говорил, что это работа Я. Яненки. Мне кажется, что авторство Я[ненко] вполне установлено.

Здесь с большим успехом дают Ев[гения] Онегина». Вчера, в 6-м представлении, театр был полон. Третьего дня (4 дек[абря]) с огромным успехом играли в симф[онических] конц[ертах] Придворн[ого] оркестра Патетическую симфонию [Чайковского]. Ее играли уж и прежде. Она сделала очень глубокое впечатление.

7

Дрезден, 14 декабря 1908 г.

Петр Степанов (впоследствии генерал) говорит в своих воспоминаниях о Глинке (Русская старина, июль, 1871 г., стр. 53), что он маску взял себе и вылепил по ней бюст и что это единственный существующий по настоящее время бюст. А Вл. Стасов писал мне, что ему говорил Николай Степанов (карикатурист, родной брат Петра), что он, Ник[олай] Степ[анов], по маске Яненки отлил лицо, приставил оное к оболваненному (технический термин) бюсту и сделал из этого настоящий бюст. Стасов присовокупил, что бюста работы Яненко не существует.

Бюсты-статуэтки […] совсем другая статья. Они все карикатурны и сделаны были не Петром, но Николаем Степановым⁴. Я их знал обоих, а у Николая бывал часто, при мне он их лепил, но никогда не слыхал у него ни слова о бюсте Глинки. В. Стасов, вероятно, ошибся и смешал Николая с Петром.

8

Дрезден, 24 декабря 1908 г.

[…] Когда я недавно обратился к Циммерману с просьбой прислать бюст [Глинки], то я именно указал ему на бюст Яненки. Ц[иммерман] ответил, что такого бюста нет, и прислал мне отвратительный бюст Чижова. Вскоре оказалось, что бюсты Яненки имеются у Стасова и у Балакирева и что эти бюсты подарила Людмила Ивановна. На вопрос мой у Ст[асова], откуда взяла Л[юдмила] И[вановна] бюсты, Ст[асов] ответил незнанием, а так как Цим[мерман] нигде не мог отыскать форму, то мне пришла мысль, что Л[юдмила] И[вановна] могла получить бюст только из Новоспасского. Это подтвердилось письмом Измайлова от 3 дек[абря]. Он пишет: «Бюст дяди у меня есть из Новоспасского, именно такой, с какого Вы мне прислали фотографию»…

_________

¹Здесь явная описка Энгельгардта; следует читать — «Н. Волковым».

²Талантливый ученик (нем.).

³Имеются в виду гастроли Московского Художественного театра в Берлине в 1901 году.

⁴Н. Степанову принадлежат не только карикатурные статуэтки Глинки, Даргомыжского и многих других музыкальных и литературных деятелей, но и несколько маленьких портретных бюстов. В. Стасов, повидимому, имел в виду именно маленький бюст работы Ник. Степанова, а не большой, сделанный по маске Петром Степановым.

9

Дрезден, 24 марта 1909 г.

О пропаже «Aufforderung zum Tanze»¹ я услышал от Вас в первый раз. Интересно будет узнать, что скажет об этом мой друг Дм. Стасов. Aufforderung и подобные оркестровки делались без меня. Я был в то время в Италии, и Глинка всегда держал меня au courant² своих работ. Он писал мне 2 ноября 1854 г., что Aufforderung и Nocturne Гуммеля³ кончены и что Людм[ила] Ив[ановна] охотно уступает мне подлинную рукопись ноктюрна, ей посвященного. После передачи мне всех рукописей, бывших в Новоспасском, Г[линка] постоянно отдавал мне все последующие рукописи, исключение было сделано только для Леоновой⁴, чтоб вознаградить ее за несостоявшийся ее концерт (письмо от 23 июня 1855 г. к Булгакову).

Последние партитуры были писаны большею частью сотрудником Г[линки] — К. П. Вильбоа (письмо ко мне от 7 апр. 1855 г.).

По возвращении моем я видел у Г[линки] эти партитуры, но дальнейшая судьба их мне неизвестна.

Помню, как Г[линка] говорил мне, что Aufforderung он написал «в пику Берлиозу»⁵. Оркестровка Г[линки] была повсюду блестящая. Жаль, если оно не отыщется!

10

Дрезден, 31 декабря 1909 г./13 января 1910 г.

Вы неосновательно бросаете невыгодную тень на Нестора Васильевича Кукольника (РМГ, № 48, 1909 г.)⁶. Он искренно любил Глинку — и бескорыстно.

Мог ли Н. К[уколыник] быть опекуном Г[линки], когда он сам в то время нуждался в дядьке!

Глинка написал музыку к «Холмскому», потому что сюжет ему понравился, и следует благодарить Кукольника за это, потому что мы получили одно из лучших произведений Глинки.

[…] Эскизы Роллера к декорациям «Руслана» никогда не принадлежали Глинке. Они были в Академии на выставке. Роллер получил за них степень академика и подарил Кукольнику, а когда много лет позже К[укольник] перебирался из Петербурга в Таганрог на жительство, то продал всю свою домашнюю обстановку, и тогда я купил у него эскизы. По этим рисункам декорации не были сделаны, и очень следовало бы издать их в Ежегоднике импер[аторских] театров.

11

Дрезден, 12 июля 1911 г.

Прочел последний номер Вашей отличной Р[усской] М[узыкальной] Г[азеты]. Меня всегда очень интересует рубрика «Русская музыка за границею». Я с радостью и гордостью вижу, что нашу родную музыку начинают узнавать и ценить. А ведь еще недавно о ней ничего не знали! Особенно радуюсь тому, что Чайковский на первом плане, потому что я его люблю больше всех после Глинки.

[…] Я вспомнил про успехи Московского художественного театра в Берлине; и здесь берлинцы, которые считают себя сверхчеловеками, писали, что им надобно учиться у московцев, потому что у них подобного совершенства нет.

[…] Здесь очень любят русскую музыку, несмотря на то, что печать изо всех

_________

1 «Приглашение к танцу» (нем.). Это произведение Вебера было инструментовано Глинкой осенью 1854 года; партитура пропала, и в настоящее время не сохранилось никаких следов этой работы, которую В. Стасов отмечал как выдающуюся.

² В курсе (франц.).

³ Ноктюрн И. Гуммеля «В память дружбы».

⁴ Дарья Михайловна Леонова (1835–1896) — оперная певица, ученица Глинки; композитор переделал свою фортепианную пьесу «Молитва» для соло, хора и оркестра (на слова Лермонтова «В минуту жизни трудную») и партитуру «Молитвы» подарил Леоновой.

⁵ См. у В. Стасова: «Глинка… принялся инструментовать “Aufforderung zum Tanze” Вебера, чтобы доказать, говорил он, что трудный тон Des, в котором написана эта пиеса, может быть сохранен и в оркестре и что не было надобности перелагать эту пиесу в другой тон (как это сделал… Берлиоз) для того, чтоб блестящим образом выразить в оркестре все эффекты веберова сочинения. Эта инструментовка Глинки есть вещь образцовая» (В. Стасов. Избранные статьи. Изд. «Искусство», 1952, т. I, стр. 512).

⁶В «Русской музыкальной газете» № 48 за 1909 год помещена статья Н. Финдейзена «Три современника Глинки» (о Н. Кукольнике, Ф. Булгарине и Н. Степанове); в этой статье резко осуждается поведение Нестора Кукольника по отношению к Глинке. Упреки Финдейзена по адресу Кукольника совершенно справедливы.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

6

7

8

9

10

11

Содержание