Выпуск № 9 (178) | 1953 - страница 26

записке Глинка в шутку подписал свой чин: Коллежский Асессор.

Манускрипты из с. Новоспасского по приказанию Глинки были присланы прямо ко мне […]

Мало-помалу мне удалось собрать автографы всех главных сочинений Глинки (в том числе всю оперу «Иван Сусанин»), и я признал, что настало время передать мое сокровище для хранения в месте, представляющем возможно большую гарантию от пожара и пропажи. Кроме того, я полагаю, что отечественные художественные сокровища должны всегда составлять собственность не частного лица, но государства; поэтому я передал в Императорскую Публичную Библиотеку все, что у меня было Глинковского. Кроме манускриптов, я передал в разное время проекты к декорациям первой постановки Руслана, писанные масляными красками Роллером (8 картин), за которые Роллер получил степень академика, перстень и портреты Глинки, альбом с карикатурами Глинки, рисованными Степановым, и т. д. Теперь у меня никаких вещественных знаков от Глинки не осталось, но восторженное почитание человека сохранилось по-прежнему и не покинет меня до моего конца.

Последнюю память о Глинке я передал Людмиле Ивановне для Музея Глинки¹, а Людмила Ивановна по моему совету передала эту реликвию в библиотеку братства св. Владимира в Берлине.

В Берлине Глинка скончался и был первоначально похоронен, и потому надо было храниться там автографу Глинки. Это и был географический атлас, подаренный мне Глинкой при отъезде в мое первое заграничное путешествие в 1854 г. На первой странице Г[линка] написал: «В. П. Энгельгардту для успешного странствования по сушам и морям усердное от Глинки приношение».

Последние романсы, напечатанные у Бернарда, были присланы мне Глинкой в разное время для продажи по 50 р. за романс. Тогда больше не давали. По его же поручению была продана мною сцена из «Ивана Сусанина»: «Бедный конь, в поле пал». Глинка лишь очень поздно воспользовался своим правом продать эту сцену, написанную после первой постановки oneры² [...]

При передаче мне автографных партитур «Камаринской» и «Хоты» Глинка уполномочил меня разрешать исполнение этих пьес по моему усмотрению. Они были исполнены в первый раз в больших концертах, которые кн. Одоевский устраивал в пользу Общества посещения бедных³. По указанию князя я был главным распорядителем этих концертов.

Не могу утверждать наверно, но кажется мне, что Глинка никогда не слыхал своей «Камаринской», но знаю верно, что «Хоты» он не слыхал⁴.

2

Дрезден, 3 июля 1908 г.

К. П. Брюллов был приятелем Глинки, однако же не написал с него портрета⁵. Это нехорошо, и потому потомство должно быть очень благодарно Якову Федосеевичу Яненке⁶ за то, что он своим единственным отлично похожим бюстом Глинки сохранил подлинные черты великого основателя русской музыки. Следовало бы обратить внимание публики на Яненку и его бюст.

Из людей, стоявших близко к Глинке в эпоху «Руслана», остался в живых я один. Я живо его помню, видел его в течение всей его жизни и потому могу с компетентностью сказать, что бюст Яненки очень похож, а бюст Чижова (сделанный в 1876 г.)⁷ не имеет ни малейшего сходства. Бюстов Яненки было сделано очень мало. Кто ими тогда интересовался?! Мне известны только два экземпляра: у Н. В.

_________

¹Музей Глинки был создан по инициативе Л. Шестаковой сначала в фойе Мариинского театра, затем при Петербургской консерватории; в настоящее время фонды музея Глинки хранятся в Научно-исследовательском институте театра и музыки в Ленинграде.

²При постановке «Ивана Сусанина» Глинку заставили дать подписку об отказе от авторского гонорара за оперу.

³«Арагонская хота» и «Камаринская» были исполнены в первый раз 15 марта 1850 года под управлением К. Альбрехта.

⁴Глинка слышал «Камаринскую» в концерте СПБ филармонического общества 2 апреля 1852 года; «Арагонскую хоту» в сокращенной редакции Глинка слышал в Варшаве весной 1848 года.

⁵Пять лет спустя (см. письмо 13) В. Энгельгардт, напротив, подтверждает за К. Брюлловым авторство акварельного портрета Глинки.

⁶Яков Федосеевич Яненко (1800–1852) — художник, академик исторической живописи.

⁷Бюст Глинки работы скульптора Чижова — самое распространенное скульптурное изображение композитора.

Кукольника (который он подарил мне, когда уезжал из Петербурга в Таганрог, этот экземпляр разбился) и в с. Новоспасском [...] После юбилеев по заказу Людмилы Ивановны были сделаны копии по новоопасскому бюсту и подарены ею — Музею, Балакиреву и Дм. В. Стасову [...]

Находящийся теперь у меня гипсовый бюст работы Яненки доставлен мне моим другом и товарищем с 1842 года Дм. В. Стасовым, мы вместе попросили Циммермана¹взять на себя пропаганду этого бюста.

[...] Репин не видел Глинку и написал прекрасный и похожий портрет². Верно, Вл. Стасов показывал ему дагерротип. Только черты лица были у Г[линки] немного тоньше.

3

Дрезден, 13 июля 1908 г.

[…] Легенда о Иване Сусанине — прекрасный сюжет для драмы. Что может быть выше того — отдать жизнь за отечество! Но, к несчастью, глупый либреттист слишком постарался и испортил текст слишком частыми выходками ложного, квасного патриотизма. Исправить это следует непременно, иначе гениальная опера «Иван Сусанин» будет обречена на забвение.

[...] Первая опера [Глинки] — настоящая музыкальная драма. В этой опере Г[линка], сам того не замечая, без намерения, по гениальному вдохновению ввел прием, названный впоследствии «Leitmotiv»³. «В бурю, во грозу» (начальный хор) — это патриотический мотив (тема). Ею начинается увертюра, на ней построена фуга «Он у нас опять», потом она является в III д. — «Страха не страшусь, смерти не боюсь, лягу за святую Русь» и в последнем антракте. В III д. все выступления поляков характеризуются полонезом и мазуркою. Поляки еще за кулисами дают себя знать вступительною фанфарою полонеза. Когда они совещаются, как им поступить с Сусаниным, то слышна парафраза мазурки, сходная с тою, которую слышно во II д. после явления посла от пана Буркевича. Уклончивые речи С[усанина] они прерывают полонезом. Ha тему мазурки предлагают С[усанину] деньги.

На вопрос поляков о царе Сусанин отвечает: «Эх, господа, как нам-то знать, где царь изволит проживать», отвечает на тему: «Итак, я дожил, слава богу, до свадьбы дочери моей». Дальше речь о свадьбе: «Вы у нас отпировать извольте» — оркестр играет тему: «Время к девишнику нам приготовиться». Когда поляки сулят С[усанину] деньги, он парафразирует (насмешливо) мазурку: «Да, ваша правда, нужно злато и златом мир живет богато. Так делать нечего, пойдем».

Я пишу это без оправок. Подумать, то найдутся еще примеры лейтмотивности.... Вот еще! речитатив Сусанина в лесу весь из лейтмотивов. Кого вспомнит, то сейчас является тема того лица (дочь, зять, приемыш) […]

4

Дрезден, 4 октября 1908 г.

В эпоху «Руслана» мне было 14 лет, я его мог постичь тогда только сердцем.

[…] С умилением увидел на стр. 47⁴ нашу восьмиручную компанию у Глинки, который нарисован очень похоже. Здесь я был инициатором этой игры, собрал компанию, доставил рояли и аранжировал большую часть пьес, которые мы там барабанили. Были аранжировки не одного Глинки, но Бетховена и др., потому что в то время печатных восьмиручных пьес было много. Аранжировал я, между прочим […] эпилог из «Ивана Сусанина» для 3-х роялей в 12 рук. Хорошее было время. Из лиц, имевших счастье близко стоять к Глинке в эпоху «Руслана», остался в живых я один!

5

Дрезден, 1/14 ноября 1908 г.

Недавно я получил от Измайлова⁵ при письме его книгу «Музыка — душа моя». В этой книге говорится более о болезнях М[ихаила] И[вановича], чем о его музыке

_________

¹ Юлий Генрих Циммерман — владелец крупной нотоиздательской фирмы.

²Имеется в виду картина Репина «Глинка, сочиняющий оперу "Руслан и Людмила"», находящаяся ныне в Третьяковской галлерее.

³ Лейтмотив (нем.).

⁴Энгельгардт упоминает 47-ю страницу «Русской музыкальной газеты» за 1908 год, где помещена известная карикатура Н. Степанова «Истязание мученика Бетховена» (последнее ее воспроизведение см. Литературное наследие М. И. Глинки, Музгиз, 1952, т. I, стр. 281).

⁵Александр Николаевич Измайлов — сын сестры Глинки Ольги Ивановны.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

2

3

4

5

Содержание