Выпуск № 6 (175) | 1953 - страница 34

ского-Корсакова. «...Это — совершенно особенная "кащеевская" музыка, — писал Энгель, — новые контуры, новые краски, новые построения, настоящий "новый стиль", который можно было бы назвать и импрессионистским и декадентским, если бы под первым словом не подразумевалась только часть того, что так характерно для "Кащея", а со вторым не соединялось представление о чем-то вырождающемся, приходящем в упадок... Необыкновенная гармония дает тон общему впечатлению, и именно она-то больше всего и способна вызвать восклицание: "декадентство". В связи с этой декадентской гармонией естественно выплывают иногда и построенные на ней декадентские мелодии со странными и необычными контурами»¹. Энгель высказывал также мысль, что в основе «Кащея» лежит «конечно, та же вагнеровская система».

Следующие за этим оговорки, что в музыке «Кащея» нет ничего «упадочного», «манерного», что в ней господствует «не хаос, а логика», уже не в состоянии изменить основную данную Энгелем оценку.

Для Энгеля, как, впрочем, и для всех почти критиков того времени, чрезвычайно характерно, что они не пытались вникнуть в идейное содержание «Кащея», которое, разумеется, не давало и не дает никаких оснований для того, чтобы относить оперу к декадентскому направлению.

Говорить об идейной основе «Кащея» — это значит говорить о безусловной (хотя и выраженной в символически-сказочной форме) связи оперы с реальными, жизненными и притом передовыми идеями русского общества предреволюционной поры. Это неизбежно, даже если отказаться от довольно распространенных в свое время в публике прямых ассоциаций между Кащеем и «великим инквизитором» Победоносцевым, между Бурей-богатырем и грядущей революцией, между весной в финале оперы и чаемой политической весной.

* * *

История возникновения «Кащея бессмертного» хорошо известна, и нет необходимости излагать ее здесь во всех подробностях. Остановлюсь лишь на одном весьма существенном вопросе: почему Римский-Корсаков отверг предложенное ему Е. Петровским либретто «Кащея», но увлекся и в конце концов реализовал предложенную им тему этой оперы?

Н. А. Римский-Корсаков
Рисунок Ф. И. Шаляпина

А. Римский-Корсаков пишет, что в 1901–1902 гг., т. е. когда зарождался «Кащей», жизнь Римского-Корсакова «близко, хотя и косвенно, была затронута русским общественным движением... Идея злого, то-есть тяготеющего над всей Россией, начала в русской общественной жизни от месяца к месяцу стала все ярче и конкретнее обозначаться в поле зрения Н. А. Это — самодержавная царская власть, представленная, разумеется, не персонально в той или другой личности, а в целом сонме ее слуг — буржуазии, плутократии и бюрократии. В частности, образ такого «царского слуги», как Победоносцев, временами преподносился воображению композитора как символ (это подтверждается некоторыми из близких к Н. А. людей)»².

_________

¹ Цитируется по сборнику статей «Ю. Энгель. В опере», М., 1911, стр. 199–203.

²А. Римский-Корсаков. Цит. работа, стр. 59.

Нет никаких сомнений в том, что тема «Кащея» давала Римскому-Корсакову большие возможности для воплощения в новой опере этих его настроений.

Сам композитор писал по этому поводу в «Летописи»: «Либретто это заинтересовало меня. Я находил его лишь слишком растянутым в последних двух картинах, да и стихи меня не удовлетворяли. Я высказал свои сомнения Петровскому, и он через несколько времени представил мне другую, более пространную обработку этого сюжета, которая однако мне вовсе не понравилась. Предпочитая первый вид, я решился сам подумать о нужных мне изменениях»¹.

Из переписки Римского-Корсакова с Петровским мы узнаем также, что композитор твердо решил писать оперу на этот сюжет, однако его совершенно не удовлетворяли предлагавшиеся Петровским варианты либретто.

Более ясный, хотя и косвенный, ответ дает письмо самого Е. Петровского, которое он написал Н. Финдейзену после первой встречи с Римским-Корсаковым. Е. Петровский полагал, что его либретто не устроило Римского-Корсакова потому, что Римский-Корсаков — «полнейший музыкальный материалист. Элемент духовной тревоги чужд его миросозерцанию». Петровскому «кое-что показалось в его взглядах "пережитым" и даже "отжитым"»².

Эти замечания отчетливо раскрывают фигуру самого Петровского — молодого декадента, воспринимавшего верность Римского-Корсакова заветам русской классики, как нечто «пережитое и даже отжитое»; в иронически осуждающем тоне он называет реализм Римского-Корсакова «полнейшим музыкальным материализмом».

Сличение либретто оперы Римского-Корсакова с вышедшей отдельным изданием пьесой Петровского «Иван-Королевич» показывает, что между композитором и Петровским были принципиальные творческие разногласия. И сам Римский-Корсаков это вполне сознавал. «Сюжет был трактован по-декадентски...» — так он отозвался о либретто Петровского в разговоре с И. Тюменевым.

Таким образом, обстоятельства, сопутствовавшие началу работы Римского-Корсакова над «Кащеем», не оставляют никаких сомнений в том, что тема «Кащея» привлекла Римского-Корсакова своей идейной значительностью и актуальностью, а либретто не удовлетворило его декадентской трактовкой темы. Так уже в самом направлении новой оперы Римский-Корсаков проявил себя идейно передовым художником, решительным противником безидейного декадентства.

Но, быть может, в самой музыке «Кащея» Римский-Корсаков отошел от принципов русской классики и оказался в плену модернистской эстетики, как это пытались доказать многие критики?

Нет, музыка «Кащея» показывает, что и в этой опере Римский-Корсаков оставался верным творческим принципам реализма. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно рассмотреть некоторые наиболее характерные черты этой превосходнейшей оперы.

* * *

Общепринятые определения, будто «Кащей» необычен по музыке, сложен по языку, основанному на гармонических крайностях, и т. д., и т. п., требуют весьма существенной поправки. «Необычно», «сложно», с использованием гармонических «крайностей» и т. д. воплощено в опере лишь кащеево царство, т. е. царство зла. К образам же Царевны и Ивана-Королевича, т. е. к миру, противостоящему кащееву царству, эти определения ни в малейшей степени не относятся. Этот образный мир воплощен Римским-Корсаковым простыми выразительными средствами, характерными для всего его оперного творчества (и, я бы сказал, в особенности для «Царской невесты» — любимейшей после «Снегурочки» оперы Римского-Корсакова).

Уже в оркестровом вступлении (злобный, страшный в своей мертвенной застылости мир кащеева царства окружает печальную Царевну, томящуюся в кащеевом плену) ясно намечен основной музыкально-драматический конфликт оперы, показаны противостоящие друг другу два мира — смерти и жизни, зла и добра, холодного оцепенения и теплой, душевной человечности:

_________

¹ Н. Римский-Корсаков. Летопись моей музыкальной жизни, стр. 380.

² См. А. Римский-Корсаков. Цит. работа, стр. 51 и 52.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. А. Римский-КорсаковРисунок Ф. И. Шаляпина

Содержание

Н. А. Римский-Корсаков
Рисунок Ф. И. Шаляпина