Выпуск № 3 (172) | 1953 - страница 43

К сожалению, менее удались Шелиговскому характеристики основных действующих лиц оперы. Не очень выразительной, несколько риторичной получилась музыка, рисующая Конопного как вожака студенческого движения. С гораздо большей меткостью нарисованы некоторые эпизодические персонажи — бойкая Катажина, стражники, читающие королевский указ, пугливый хозяин кабачка, придворные вельможи (квинтет в сцене у короля) и другие.

Следует сказать, что принцип индивидуальных характеристик, применяемый в опере Шелиговского, страдает некоторой односторонностью. Композитор умеет схватить внешние черты явления, точнее говоря, какой-либо один характерный штрих. Но в ряде случаев он на этом и останавливается, не добиваясь обобщенного выражения сценических образов и ситуаций. Широко применяя отдельные остро звучащие аккорды или гармонические сопоставления, своеобразные ритмы и тембры, Шелиговский слишком скупо пользуется средствами мелодии. Мелодия часто подменяется нанизыванием отдельных характерных интонаций, неспособных придать музыке живую эмоциональность. Вследствие натуралистического подчеркивания деталей и недостаточной эмоциональной обобщенности (что недостижимо без полноценного мелодического образа) музыка Шелиговского во многих случаях звучит сухо, некрасиво, резко.

Этот недостаток сильнее всего ощущается в эпизодах, рисующих отрицательных персонажей — предателя Носаля, сына бургомистра Яна Кужелевиту и его приятеля Лысаковского. Этот же недостаток снижает впечатление и от некоторых, в целом удачных, бытовых сцен. Многие музыкальные портреты значительно выиграли бы, если бы обладали не только острой характерностью, но и большей эмоциональностью, теплотой, напевностью.

Односторонний метод музыкальной характеристики отразился и на некоторых массовых сценах. Глубоко значительная по смыслу сцена убийства студента Лохманека и начала бунта жаков получила в музыке чисто иллюстративное выражение: композитор рисует шум и суету ожесточенной драки, но не дает почувствовать драматизм происходящего. Так же иллюстративно написана сцена изгнания жаками стражников, читающих королевский указ.

Более мелодичны и согреты живым чувством лирические эпизоды 2-го акта. Выразителен дуэт, передающий грустное и тревожное раздумье Анны и бакалавра Конопного.

Находя для некоторых лирических сцен красивые мелодические темы, композитор не всегда, однако, умеет развить их. Даже такие удачные по материалу номера, как ария Конопного во 2-м акте и заключительный дуэт в 4-м акте, к сожалению, слишком фрагментарны, лишены широкого, подлинно оперного мелодического развития.

Такие недостатки «Бунта жаков», как натуралистическое подчеркивание деталей в ущерб целому, как обилие звуковых резкостей и жесткостей, как недооценка мелодического начала, представляют собой не до конца изжитое еще влияние музыкального модернизма 20-х годов.

Не лишенная существенных противоречий, опера Шелиговского свидетельствует вместе с тем о вполне определенной и осознанной направленности композитора в сторону оперного реализма. В этом смысле «Бунт жаков» — несомненно прогрессивное явление в музыкально-театральном искусстве современной Польши.

Познанский театр сделал многое для того, чтобы раскрыть лучшие черты произведения Шелиговского. Реалистически ярко, с большой театральной изобретательностью поставлены массовые сцены (постановщик Адольф Поплавский). Хор, выполняющий столь важную роль в «Бунте жаков», добился не только хорошей звучности, эмоциональной силы (хормейстер Виктор Бухвальд), но и большой сценической выразительности.

В главных ролях с успехом выступили артисты Юзеф Пшонда (Конопный), Мария Совиньская (Анна), Адам Лукасик (Лохманек), Зигмунт Марианьский (Ян Кужелевита), Богдан Ратайчак (Носаль), Божена Брун-Бараньская (Катажина).

В общем впечатлении от спектакля большую роль играют декорации художника Станислава Яроцкого. В них есть и живописный размах, и хорошее ощущение архитектурного стиля эпохи. Отметим, в частности, очень удачные декорации в сценах на улице, в королевском зале, в сцене у Флорианских ворот.

В спектакле «Бунт жаков» мы познакомились с молодым дирижером Генрихом Чижем, который справляется со своей задачей уверенно и четко.

Огромные требования предъявляет к исполнителям любая из русских классических опер. Правдивость, естественность, глубина воплощения, органическое слияние музыки, слова, сценического действия — вот важнейшие из этих требований, обусловленные реалистической природой русской оперы. Работа над ней — серьезное испытание сил оперного коллектива, и очень отрадно, что Познанский театр, взявшись за «Бориса Годунова», убедительно воплотил основные идеи и образы гениального произведения Мусоргского (музыкальный руководитель и дирижер спектакля Валериан Бердяев, постановщик Юзеф Мунцлингр, художник Зигмунт Шпингер).

Из народных сцен «Бориса Годунова» театру более всего удалась сцена под Кромами. Здесь с высоким качеством хорового исполнения соединилась подлинная правда сценического действия. Хорошо звучит бунтарский хор «Расходилась, разгулялась сила молодецкая», переходящий в стихийную массовую пляску. Трагический образ Юродивого с большой силой воплощает артист Александр Кленовский. Исполнение первой картины (у стен Новодевичьего монастыря) в целом менее удачно: на сцене тесно и настолько сумрачно, что для зрителя остаются неясными некоторые существенные подробности действия (например, шествие «калик перехожих») и даже декоративный фон.

Удачно поставлена и сыграна сцена в корчме на литовской границе. Здесь снова блеснуло сценическое дарование Божены Брун-Бараньской, талантливо исполнившей роль корчмарки. На таком же уровне играли и ее комедийные партнеры Кароль Урбанович (Варлаам) и Юзеф Катин (Мисаил). Нужно заметить, впрочем, что в трактовке роли Варлаама не хватало той скрытой мощи, которую вложил в этот образ Мусоргский и которая позволила композитору сравнивать своего «опасного зверя» Варлаама с могучим «Протодиаконом» Репина.

Выдающиеся качества драматического певца и актера показал исполнитель партии Бориса — Эдмунд Коссовский. Без внешней патетики, с подкупающей простотой и большой силой чувства передает артист душевную драму Бориса. Э. Коссовский хорошо уловил особенности мелодического стиля Мусоргского, соединив в своем пении выразительную декламационность и напевность. Глубокое впечатление производят в исполнении Э. Коссовского сцена галлюцинации и особенно предсмертный монолог «Прощай, мой сын».

Хорошо справились со своими ролями и другие исполнители. В польском акте прекрасно проявили себя обладатель большого и красивого голоса Вацлав Доменецкий (Самозванец), а также талантливая Фелиция Куровяк (Марина). Мудрость и душевную теплоту летописца Пимена убедительно передает артист Игорь Микулин.

Хочется высказать авторам постановки лишь одно пожелание. Как показывает опыт работы над «Борисом Годуновым» на советской сцене, следовало бы, во-первых, включить в спектакль замечательную сцену у храма Василия Блаженного и, во-вторых, сделать сцену под Кромами финалом всего спектакля. Это придало бы бо́льшую полноту и завершенность основной идейно-сюжетной линии народной драмы и значительно приблизило бы спектакль к подлинному замыслу Мусоргского.

Гастроли польской оперы не только обогатили нас свежими художественными впечатлениями, но и помогли еще глубже ощутить растущие дружеские связи советского и польского народов. Перед деятелями оперного искусства демократической Польши стоят большие и увлекательные творческие задачи. Можно быть уверенным, что, окруженная любовью народа и вниманием народного правительства, польская опера будет добиваться новых творческих успехов, будет расти и совершенствоваться.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание