Выпуск № 3 (172) | 1953 - страница 45

эта часть фильма, говорят о том, что авторам удалось здесь достичь очень больших и важных завоеваний.

Под аккомпанемент стремительной «Попутной песни» (отметим ее великолепную оркестровку композитором В. Щербачевым) едет дилижанс. Меняются пейзажи: поля, горы, мосты, улочки европейских городов... Нельзя не поддаться волевому напору и энергии движения, которые так блистательно показал Глинка в музыке и которые нашли в фильме свое убедительное зрительное воплощение. Этот быстрый ритм движения — словно ритм сердца самого Глинки, взволнованного и счастливого своим возвращением на Родину.

Пограничный шлагбаум, остановка. Смолкла музыка, тишина. Выпрыгнув из кареты, Глинка быстро бежит к обрыву над рекой и останавливается. Он весь во власти чувств, сокровенных и очень радостных... Но вот сначала тихо, потом все ближе и явственней слышна русская песня, широкая и задумчивая, словно принесенная ветром из далеких бескрайних степей. Снизу от реки идет девушка с ведрами, в неярком сарафане, будто сошедшая с картины Венецианова. И все вокруг родное, русское — река, леса, поля, эта девушка, узоры на ее сарафане, даже выдолбленный из дерева ковшик, из которого, прильнув, жадно пьет Глинка.

Что замечательно в этой сцене, что является в ней принципиально важным? Прежде всего, ее тонкое художественное решение, музыкально раскрывающее зрителю рождение чувств героя.

Сразу же после быстрых, динамичных кадров поездки вступает новый ритм повествования — спокойные, просторные виды родной земли, ее «полей беспредельная ширь». Резкая смена ритмов, подчеркнутая режиссером и оператором (это сказывается и в монтаже, и во внутренней композиции кадров), также раскрывает состояние композитора. Это как бы взгляд на мир «вместе с Глинкой». Замечательны кадры, где композитор словно «вбирает» в себя с детства знакомый, родной звучащий мир, чутко вслушиваясь в него.

Композиционную стройность этой части фильма определила прежде всего глубоко продуманная драматургическая устремленность музыки: легковесные мелодии венецианского карнавала, будучи поначалу оттенены темой из «Сусанина», внезапно сменяются бодрой, радостной «Попутной песней», а как кульминация всего музыкального развития появляется протяжная русская песня.

Интересно использована в фильме знаменитая «Попутная песня». Написанная на рубеже 40-х годов, «Попутная песня» связана с определенной страницей в биографии Глинки — с его жизнью в кукольниковской «братии». Но авторы, имея в виду прежде всего большую идею фильма в целом, смело отрешились от пассивного воспроизведения отдельного жизненного факта, хронологически отнесли «Попутную песню» к моменту возвращения Глинки на Родину.

И это оправдало себя. Факт биографии Глинки поднят до степени большого художественного обобщения. Большая тема любви к Родине воплощена в живых, действенных образах, в великолепно снятых пейзажах — и все это рассказано зрителю музыкой самого композитора. Все это очень удачно найдено и вдохновенно воплощено.

Отметим столь же удачное музыкальное решение сцены показа Глинкой Даргомыжскому только что законченной партитуры «Руслана». Помимо других достоинств, в этом эпизоде интересна тонкая, правдивая деталь: Глинка и Даргомыжский, читая партитуру, слышат музыку в своем воображении. А сестра Глинки, не слышащая этой музыки, тихонько прикорнула в углу дивана в ожидании, пока «два великолепных безумца» кончат «смотреть» (так ей кажется) партитуру.

Замечателен и эпизод передвижки церкви. Здесь образно раскрыта тема талантливости русского народа. Особенно запоминается старый солдат Дмитрий Петров, роль которого блестяще сыграна артистом А. Сашиным-Никольским. Подлинное искусство всегда волнует вот таким проникновением вглубь, когда за малым открывается значительное, за словом — характер, за человеком — народ.

В лучших эпизодах фильма авторы воспроизводят жизнь такой, какой она представляется художнику, и этот взгляд «от Глинки», тогда зритель сам как бы включается в действие, помогает нам глубже понять его творчество.

Как же фильм показывает дальнейшее становление облика Глинки?

До сих пор Глинка представал перед нами как чуткий художник, «вбирающий» в себя жизнь, ищущий не только себя и свой путь в искусстве, но путь целого народа, который он любит, болями которого болеет, строй жизни которого понимает, как истинный его сын. «И кто знает, найду ли я в себе самом силу и талант, необходимые для выполнения обещания, которое я сам себе дал!», — восклицает композитор в одном из писем, относящихся к периоду создания «Сусанина». Глинка полон сил и надежд, он — в преддверии творчества. Впрочем, нет — творчество уже началось в нем, и мы видим это, нам понятно волнующее его зарождение.

Действие следующего (после передвижки церкви) эпизода переносится в кабинет Пушкина, где Глинка играет собравшимся друзьям «Славься».

Нельзя не почувствовать, что из стройного повествования о жизни композитора выпало что-то очень важное. Невольно возникает вопрос: а когда же написал композитор этот гениальный гимн-марш? Как происходил процесс создания музыки? Ведь видеть жизнь, как Глинка, чувствовать ее, восхищаться, негодовать, вообще художнически волноваться могут и другие. Но запечатлеть все это в великих творениях, отобразить в них историю, воплотить дух народа — это задача гения. И вот как это сделал Глинка — в фильме не показано. Перед нами музыкант, умный, чуткий, талантливый, который любит свой народ, чувствует его жизнь, но как все это он воплощает в своих произведениях — оставлено без ответа. В фильме слабо показан Глинка-творец, гениальный композитор.

Наблюдая за Глинкой, мы видим лишь истоки его творчества, присутствуем при рождении замысла, но как этот замысел становится явью, как постепенно, исподволь совершается в сознании композитора художественное обобщение действительности — этого фильм не раскрывает. Справедливо говорил Чернышевский, что обычно даже величайшие произведения «изображают лишь два крайних звена этой цепи — только начало и конец психологического процесса. Это происходит потому, что большинство поэтов... заботится преимущественно о результате... а не о таинственном процессе, посредством которого вырабатываются мысли или чувства».

В фильме невольно получилось так, что жизнь поворачивается к Глинке выгодными, нужными ему сторонами как бы случайно, а он, восхищенный, берет эти дары, будь то картина народного празднества, яркий, характерный образ или внезапно услышанная народная мелодия. Здесь не схвачено главное: не жизнь случайно поворачивалась к композитору, а он сам упорно, твердо шествовал по земле, сознательно искал то, что ему было нужно, без чего он не мог прожить.

Народность была ясно осознанным принципом Глинки, его выстраданной и потому непоколебимой эстетической позицией.

Но такой важный вопрос, как обращение Глинки к подлинным народным темам и их обработка в своем творчестве, объяснен в фильме неглубоко, представлен как непроизвольное, случайное совпадение тех или иных жизненных фактов.

Режиссеру, например, представлялась прекрасная возможность раскрыть средствами кино то, что лежит в основе замысла гениальной «Камаринской», — соединение двух различных по характеру тем. «...Случайно я нашел, — пишет Глинка в “Записках”, — сближение между свадебною песнею “Из-за гор, гор, высоких гор”, которую я слышал в деревне, и плясовою “Камаринскою”, всем известною. И вдруг фантазия моя разыгралась...» Уже эти скупые строчки рисуют перед нами увлекательную картину начала творчества — это заветное «нашел»!

Однако как бледно показано в фильме рождение «Камаринской», причем не всего произведения, а лишь второй, плясовой его темы! Старик с флейтой, которого встретил гуляющий Глинка, наиграл «Камаринскую», и эту же тему немедленно повторил композитор за роялем. И все.

А если бы Глинка не встретил на набережной старика, как раньше не увидел бы передвижку церкви, — значит ли это, что ни «Славься», ни «Камаринская» не были бы созданы? Нет, конечно!..

Режиссерское решение этих сцен, к сожалению, слишком «легко» объясняет зрителю смысл творчества Глинки. Режиссер, по-видимому, исходит из той мысли, что главное в творчестве — услышать народную мелодию, перенести ее в свое произведение. Но этого недостаточно. «Дело не в том, чтобы перенести в какое-либо сочинение народный напев, — указывает

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание