Выпуск № 3 (172) | 1953 - страница 10

хороший» (О. Брон); «Образы значительны и выразительны, композитор владеет мастерством, и, самое главное, зритель неотрывно следит за развитием действия и получает большое удовольствие» (А. Голубенцев).

И лишь в конце многочасового обсуждения Д. Кабалевский сказал без обиняков правду об опере «Нашествие». Было верно указано, что главное место в опере заняли сложные переживания душевно надломленного человека — Федора Таланова, в то время как положительные образы (коммунист Колесников, его невеста Ольга) оказались отодвинутыми на второй план. Основной драматургический конфликт двух борющихся лагерей, по существу, не нашел отражения в музыке оперы. Перестройка Федора показана неубедительно, счастливое его спасение в финале выглядит фальшиво, надуманно. А самое главное — опера разочаровывает бледностью, вялостью, несамостоятельностью музыки, отсутствием в ней свежести и увлекательности. Д. Кабалевский правильно отметил, что в опере преобладают мелодраматичность, надрывный тон, что музыка оперы никак не поднимается до трагедийной силы звучания, что В. Дехтереву далеко до полноценного мастерства, ибо произведение утомляет однотипностью вокальных форм, однообразием и бедностью оркестрового сопровождения. Композитору нужно еще много потрудиться, многое пересмотреть в музыке и драматургии своей оперы, прежде чем отдавать произведение в театр.

Члены комиссии музыкального театра не проявили серьезной требовательности и при обсуждении киргизской оперы-сказки М. Раухвергера «Кокуль» («Золотой чуб»). Выступивший с подготовленной речью критик С. Шлифштейн утверждал, что опера отличается таким высоким уровнем музыки, что может быть с успехом поставлена в любом оперном театре страны. К концу же обсуждения выяснилось, что, несмотря на отдельные удачные музыкальные эпизоды, опера... не может быть поставлена на сцене ввиду необходимости серьезной доработки музыки и драматургии.

В деятельности комиссии музыкального театра вместо разумного плана господствует стихийность. Комиссия не справляется с огромным количеством посредственных, подчас просто дилетантских произведений, поступающих самотеком и буквально захлестывающих ее повседневную работу. Стоит появиться любому, даже случайному автору хотя бы с предварительными набросками оперы, и руководство комиссии уже готово собрать актив для очередного обсуждения. В итоге возникают специальные заседания бюро комиссии, посвященные явно слабым произведениям, вроде оперы «Под ярмом» композитора Ф. Цабеля или оперы «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» А. Полякова.

Не целесообразнее ли было бы организовать деловую консультацию этих авторов с кем-либо из опытных музыкантов вместо того, чтобы устраивать длинные и скучные заседания по поводу плохих произведений или даже «набросков»? Некоторые авторы откровенно признаются, что им необходимо получить от бюро комиссии главным образом протокол или письменный отзыв для дальнейшего «продвижения» по тернистому пути всякого рода бюрократических инстанций.

Так комиссия музыкального театра из творческой организации превращается в одну из обязательных «ведомственных инстанций». Длинные списки новых опер и балетов, «зарегистрированных» в пухлых папках комиссии, охватывают свыше шестидесяти названий. Но ведь ни для кого не секрет, что лишь очень немногие произведения из этого длинного реестра действительно реальны, т. е. могут быть доведены до успешного завершения. В некоторых случаях комиссия музыкального театра выглядит, как некая «аварийная мастерская по ремонту» слабых, непродуманных произведений.

Вместо того, чтобы выявить и выбрать действительно интересные, жизнеспособные произведения, по-деловому, критически разобрать их достоинства и недостатки, наконец, помочь авторам полностью осуществить их творческие замыслы, некоторые члены или активисты комиссии превращаются в своеобразных «соавторов», пытающихся на скорую руку придумать те или иные сюжетные ходы или спасительные перемены. Нельзя было без улыбки слушать, как некоторые деятели комиссии, обсуждавшие либретто балета-сказки Ю. Владимирова «Живая вода», наспех фантазировали по поводу отдельных подробностей сюжета, явно оттеснив от этого дела присутствовавшего

здесь либреттиста А. Рындину. Вот характерные выдержки из стенограммы. Тов. Ильин: «А что если начать действие с избушки, куда приходит дед? Он развешивает план. Потом происходит встреча Майки с суховеем. Следующий акт в лесу — организованный сбор жолудей под руководством пионервожатого». Тов. Аболимов: «Когда Майка увидела, что все школьники занимаются этим делом, она отдает все жолуди в общий фонд. Она видит, что не она одна борется за преобразование природы. И тогда мы подготовим ее прием в пионеры».

Что же остается делать либреттисту и композитору, если участники обсуждения так быстро и «точно» решают за них все сюжетные перипетии балета?

Подобный «стиль» обсуждений приводит к снижению роли авторов в создании крупного музыкально-сценического произведения. Композитор превращается в ученика, который должен послушно выполнять задания по указке своих консультантов. В этом ли заключается смысл творческой помощи авторам новой советской оперы?

Повседневная деятельность комиссии, загроможденная серыми обсуждениями серых, посредственных произведений, утрачивает свое жизненное назначение. И естественно, что многие заседания комиссии, особенно в начале нового сезона 1952/53 года, проходили при немногочисленном составе участников. Были периоды, когда вся работа комиссии была перепоручена работникам аппарата, т. е., по существу, оставлена без надзора при странном равнодушии Секретариата. Именно в эти периоды происходили некоторые наиболее анекдотические прослушивания, когда «кворум» доходил до четырех-пяти человек. Однажды ввиду отсутствия квалифицированных сил оценку обсуждаемому произведению давал... директор клуба композиторов, имеющий несколько отдаленное отношение к музыкальному искусству. ,

Значительная часть членов бюро комиссии музыкального театра бездействует. Ни разу не появились на заседаниях представители жанра музыкальной комедии — композиторы И. Дунаевский, Ю. Милютин, входящие в состав бюро. Не участвовали в работе комиссии члены бюро Р. Глиэр, Д. Шостакович. Мало и несистематично работали Л. Книппер, В. Мурадели, А. Спадавеккиа. Немногочисленный музыковедческий «актив» комиссии также не проявлял активности.

Большинство выступлений на заседаниях комиссии носит характер случайных экспромтов-импровизаций. Музыка обычно оценивается по первому прослушиванию в исполнении автора, без предварительного изучения клавира. Подготовленные выступления критиков перед обсуждениями проводятся лишь в виде исключения.

Комиссия не сумела пробудить глубокого интереса композиторов и либреттистов к творческим проблемам оперной драматургии. Ни для кого не секрет, что многие авторы опер плохо знают законы этого сложного жанра, не изучают богатейший опыт классиков. В новых либретто и операх сплошь и рядом допускаются вопиющие нарушения природы музыкально-драматического жанра. Таково, например, либретто оперы «Чапаев», написанное П. Железновым для композитора Б. Мокроуеова. Обсуждение этого либретто в комиссии выявило многие крупные недостатки. Образы положительных героев — Чапаева, Фурманова, Леньки — принижены, представлены буднично, натуралистически, вне той одухотворенной, романтической атмосферы, которая так важна в оперном жанре. В либретто оперы на народно-героическую тему не нашлось места для развернутых хоровых сцен, ансам'блей. Все это произведение П. Железнова напоминает посредственную пьесу для драматического театра. Герои говорят невыразительным, будничным языком, уснащенным жаргонными словечками.

Автор работал в отрыве от Союза композиторов. Более того, на обсуждении выяснилось, что либреттист в процессе работы не встречался даже и с композитором. Б. Мокроусов рассчитывал получить от своего соавтора «готовое» либретто, утвержденное в соответствующих инстанциях, и только после этого намерен был приступить к сочинению музыки. Но либретто не получилось, ибо автор его поверхностно отнесся к своей задаче, не изучил глубоко законов оперной драматургии, не счел даже нужным установить тесный творческий контакт с композитором, с которым ему предстояло работать над крупным музыкально-сценическим произведением. Комиссия правильно раскритиковала слабое либретто П. Железнова, но она,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание