О песенной лирике

Л. ЛЕБЕДИНСКИЙ

Прежде чем писать настоящую статью, я просмотрел материалы дискуссий о советской пеcне, проводившихся за последние пятнадцать лет на страницах «Советской музыки» и «Советского искусства», а также в стенах Союза советских композиторов. Решительно всем этим дискуссиям сопутствовал один чрезвычайно характерный момент: в то время как одна сторона упрекала другую в пристрастии к «штампам», в «потакании отсталым вкусам» и т. д., другая утверждала, что существует стремление «уничтожить лирику», что затруднения в области песни возникли именно в связи с «походом против лирики» и что разговоры об отсталых вкусах — это «клевета». В сущности говоря, подобная ситуация возникает и ныне.

Правы ли товарищи, жалующиеся сегодня на некое «преследование» песенной лирики?

Лирическая песня существует, по всей вероятности, столько, сколько существует искусство. Но в каждую историческую эпоху лирика, и в частности песенная лирика, наполняется новым содержанием и предстает в новом качестве. Не будем углубляться в очень отдаленные исторические эпохи и вспомним факты недавнего прошлого советской песни.

Не подлежит сомнению лирическая сущность большинства песен И. Дунаевского 30-х годов, особенно его молодежных, празднично мажорных песен-маршей. Однако во время Великой Отечественной войны эти песни петь перестали. И это произошло вовсе не потому, что в годы войны якобы исчезла потребность в лирической песне. Напротив, в лирике тогда ощущалась острая потребность, о чем красноречиво говорят возросшая именно в те годы популярность «Катюши» М. Блантера, а также всенародный успех лирических песен В. Соловьева-Седого.

Песни И. Дунаевского перестали петь во время войны прежде всего потому, что их содержание, их образы пришли в противоречие с наступившими событиями огромного масштаба, полными драматизма и трагедийного напряжения; песенная лирика Дунаевского не могла в те годы соответствовать мыслям и чувствам советского человека. Растерялся и замолк во время войны и сам композитор, что также, конечно, было не случайно.

В годы Великой Отечественной войны родилась лирика иного типа, иного интонационного склада, с иным героем. Ярче всего эта лирика предстала в песнях В. Соловьева-Седого. Но с окончанием войны и с началом нового исторического этапа в жизни нашей страны возникла необходимость и в новой песенной лирике, отличающейся от лирики военных лет.

Постоянное требование нового распространяется не только на темы и образы песенной лирики, но и на жанровые особенности, интонацинно-мелодические средства лирической песни. Композитор песенник или поэт, не желающий или почему-либо не имеющий возможности двигаться вперед, цепляется за пройденное, за «свое», старое, уже «обжитое» и «освоенное», называя требование нового «походом против лирики», «клеветой на вкусы народа» и т. д. Однако нельзя же не видеть, что это чистая обывательщина! Конечно, отдельные факты головотяпства и чиновничьего рвения некоторых музыкальных редакторов и критиков, выступающих против лирики вообще, тоже, к сожалению, имеют место; иногда подобные явления даже препятствуют дальнейшему развитию советской песни. И все-таки главное не в этом!

Чем же объяснить, что песенная лирика Дунаевского и Соловьева-Седого 30-х годов и военных лет сейчас не удовлетворяет, отходит в прошлое? Почему понадобилась лирика нового типа?

При всех положительных качествах песенной лирики И. Дунаевского 30-х годов в ней была уязвимая сторона. Образ советского человека показывался в ней односторонне. Песни Дунаевского того времени воспевали здоровье, энергию, силу советской молодежи, в них мы слышали и уверенную поступь молодежи, и ее бодрый голос. Это верно. Но ни одна песня Дунаевского (за исключением

лишь «Песни о Родине») не раскрывала богатый духовный мир советского человека. Иной раз даже брали сомнения: а есть ли у того молодого человека, который рисовался воображению Дунаевского, большие душевные качества? Переживает ли он глубоко, думает ли? Или только чеканит шаг, пружинит мускулы и покрикивает: «бодрей, веселей»? Случалось и так, что, когда дело доходило «до сердца», иной раз песенный герой, созданный Дунаевским, представал слащавым, лишенным мужества и не без «пошлинки»: достаточно вспомнить меланхолический мотив Кости «Сердце, тебе не хочется покоя» в кинофильме «Веселые ребята».

Более полное и более правильное раскрытие внутреннего мира советского человека было достигнуто в лирике В. Соловьева-Седого, представляющей в этом отношении значительный шаг вперед. В его песнях был дан живой образ русского советского человека (почти всегда бойца) с его сердечностью и душевной теплотой, с его любовью к Родине, к своим товарищам, к дому, семье, подруге. Атмосфера теплой дружбы и товарищества, дух согласия и сердечности наполняют лирику Соловьева-Седого. Чего же все-таки не хватает этой лирике или, вернее, герою, созданному композитором? Общественной активности, воли, мысли!

Своего героя композитор всегда дает либо танцующим, либо играющим на «тальяночке», поющим в одиночку или с друзьями о родном доме, о милой, веселящимся и шутящим в компании товарищей и подруг. Некоторые душевные качества этого героя были тут, что называется, налицо, но чего-то ему все же не хватало. Во-первых, он был слишком уж простоват, во-вторых, нам хотелось бы увидеть этого героя более волевым, активным, собранным, организованным, преодолевающим жизненные препятствия, активно участвующим в великой стройке коммунизма.

Ни маршевая мажорная лирика Дунаевского, ни сердечная, теплая романсная песенность Соловьева-Седого, несмотря на все то положительное, что они содержали в себе, не могут уже сегодня играть той роли, которую они некогда играли. Со стороны интеллектуальной и эмоциональной эта лирика уже не соответствует богатствам внутреннего мира передового советского человека нашей современности, идейной высоте и грандиозности масштабов дел, которые он вершит.

Я заранее предвижу возражения моих будущих оппонентов: «Лирика, мол, на то и лирика, чтобы она пела о своем, личном, а не о грандиозных делах, о борьбе и труде».

Во-первых, наши композиторы давно уже создали прекрасные образцы гражданской лирики, воспевающей большие дела и большие события; во-вторых, советский человек — современный герой нашей песни — изменился и вырос вместе со своей страной и ее культурой. Он одновременно и духовно богатая личность, оригинальная и интересная индивидуальность, и гражданин советского общества, активный участник трудового коллектива. В жизни оба эти момента не только никогда не противоречат друг другу, но, наоборот, прочно связаны. Почему же это не может найти свое выражение в песне?

От лирической песни требуется сейчас раскрытие содержательного и яркого образа — духовно богатой личности советского человека, представителя великого народа, творца новой жизни. О чем бы ни пел этот герой, он передовой советский человек; на всем должен лежать отсвет его высокого морального облика. Диапазон песенной лирики необъятен: она может быть посвящена природе, любви, дружбе, она может быть элегичной или торжественной, раздумчивой или танцевальной, но она должна всегда нести глубокие и сильные чувства, демонстрировать остроту и гибкость ума, и тогда она будет восприниматься, как часть духовного мира советского человека.

Но может ли какая-то одна песня полно выразить все богатство духовного мира советского человека?

В капле воды отражается солнце. По блеску тысячи лучей, горящих в капле, мы узнаем о великом дневном светиле и не можем оторвать своих глаз от этого сверкания, в котором заключено так много жизни. Нужно, чтобы в песне ощущалось богатство всего духовного мира советского человека: тогда она будет привлекать сердца людей. А потом, разве среди советских песен прошлых лет мало образцов полнокровной и высокой лири-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

О песенной лирике

Л. ЛЕБЕДИНСКИЙ

Содержание