После 5-го пленума

Е. Брусиловский

Одним из наиболее отрадных явлений на 5-м пленуме Правления ССК была возросшая творческая активность нашей композиторской молодежи. Знакомство с новыми произведениями В. Мухатова, А. Мазаева, С. Цинцадзе, О. Тактакишвили, Л. Афанасьева доставило слушателям истинное удовольствие. Очень содержательны и интересны симфонические поэмы «Краснодонцы» А. Мазаева и «За мир» Д. Гаджиева. Недостаточно были представлены в программах пленума некоторые композиторы старшего поколения, и это говорит о том, что наш Союз еще не добился необходимой активизации всех творческих сил.

К сожалению, в программы пленума проникли и произведения, поразившие своей серостью, безликостью, творческой инертностью. Трудно понять, например, почему были отобраны для показа такие неинтересные опусы, как концерт для скрипки А. Лобковского или 5-я симфония А. Артамонова. К неудачным сочинениям относится, на мой взгляд, и 3-я симфония Е. Голубева. Ее не спасает умелая оркестровка: музыка симфонии слишком рациональна, она лишена глубокой взволнованности и потому неспособна увлечь слушателя. Не оправдало ожиданий кокцертино А. Арутюняна ввиду поверхностности и несерьезности замысла. Были на пленуме и откровенные отзвуки формализма, чему примером может служить струнный квартет Г. Попова. Объявленная автором тема борьбы за мир явно притянута сюда насильно. Некоторые удачные образы первой части тонут в обилии крайне растянутых и неясных музыкальных мыслей. К сожалению, число примеров слабой музыки, демонстрировавшейся на пленуме, можно было бы умножить.

Очень мало интересного показали на этот раз композиторы-песенники, всегда считавшиеся авангардом нашего творческого движения. Лучшая песня в большом песенном концерте 5 декабря принадлежала мастеру больших форм А. Хачатуряну («Армянская застольная» на слова Ашота Граши); «Школьный вальс» И. Дунаевского мил, но в нем нет ничего нового и свежего.

Вообще мне кажется, что наши песенники излишне увлечены сентиментальной, «душещипательной» музыкой. С этой слезливостью, с попытками потрафить отсталым вкусам слушателей надо бороться более решительно.

Вполне понятно то волнение, с которым все мы готовились к прослушиванию новых опер. Лучшая среди них — «Декабристы» Ю. Шапорина. Долголетнее ожидание окончания этой работы не обмануло нас: мы услышали произведение сильное, искреннее, проникнутое теплотой и задушевной лиричностью. В опере умело развернуты крупные ариозные и ансамблевые формы. К сожалению, этого богатства вокальных форм все еще не хватает многим советским операм, авторы которых явно злоупотребляют речитативами. Они забывают, что опера входит в душу слушателя прежде всего своими мелодическивокальными образами. «Декабристы» Шапорина радуют тем, что здесь есть, что петь певцу. Мелодическое богатство оперы идет от традиций русской классики. Шапорин не побоялся идти по стопам великих композиторов XIX века, не побоялся прямой связи с ними. В опере можно услышать интонации и музыкальные обороты, родственные и «Пиковой даме», и некоторым другим прекрасным созданиям классики, но это не заимствование, а проявление живой творческой преемственности.

Однако и в «Декабристах» есть свои слабости. Некоторая одноплановость музыки, недостаточная контрастность мелодических характеристик разных действующих лиц затрудняют восприятие.

Прослушав оперу «Декабристы» в звукозаписи, трудно, конечно, судить о ее будущей сценической судьбе. Но мне кажется, что тяготение автора к замедленным темпам может привести к известной растянутости сценического действия. Автору нужно будет об этом подумать в процессе предстоящей работы с театром.

Над оперой «Угрюм-река» Д. Френкеля, в которой есть мелодичность и театральность, необходимо, по-моему, еще очень серьезно поработать. И вот почему: силы зла в опере Френкеля представлены куда более убедительно, чем силы разума, света, справедливости. Конкретнее: образ сибирского купца-хищника Прохора Громова (в отличном исполнении молодого талантливого певца Кривули) предстает в спектакле выпуклым, сочным, запоминающимся. Его антипод — вожак революционных рабочих Фарков, основной положительный герой оперы, оказался значительно слабее и бледнее Прохора. В последнем акте Прохор Громов, этот «купеческий Герман», с большим подъемом поет о всеобъемлющей и непобедимой силе золота; следующий затем монолог Фаркова и по мелодии, и по настроению настолько слабее, что победителем в этом «поединке» оказывается все же Прохор. Излишние черты экзотичности, внешней «диковатости» приданы образу тунгуса. Д. Френкелю предстоит еще потрудиться над характеристиками Фаркова, тунгуса, над массовыми народными сценами с тем, чтобы эта ос-

новная линия оперного действия стала главенствующей.

Особые трудности в создании современной советской оперы испытывают композиторы в союзных республиках. Известно, что некоторые из композиторов долгое время разрабатывали в своих операх по преимуществу темы исторические либо легендарно-эпические, во всяком случае, темы из далекого дореволюционного прошлого. Это не значит, что такие темы вовсе не имеют права на существование. Я, например, не могу согласиться с тем, что сейчас, по прошествии пятнадцати лет, следует подвергать уничтожающей критике оперы, поставленные в свое время на казахской сцене и сыгравшие весьма положительную роль в развитии национального оперного театра. Именно в этом плане была подвергнута критике тов. П. Апостоловым¹ опера «Кыз Жибек», имевшая вполне закономерный и заслуженный успех в 1936 году в Казахстане и на декаде казахской музыки в Москве. Однако нет никакого сомнения в том, что приблизить национальную оперу к современности, воспеть жизнь народа сегодня — задача насущная, безотлагательная.

В ряде республик много острее, чем в Москве и Ленинграде, стоит вопрос об оперных либретто, так как квалифицированных авторов здесь куда меньше. Композиторы Л. Хамиди и М. Тулебаев, например, долгое время не могут завершить свои оперы, потому что нет доброкачественных либретто. При установления тесного контакта между Союзом композиторов и Союзом советских писателей надо иметь в виду интересы и оперных композиторов национальных республик, принять меры к обеспечению их полноценными либретто.

5-й пленум оставил желать много лучшего в отношении организации концертов. В отборе произведений для показа на пленуме было много случайного. Очевидно, что и метод показа огромного количества новых сочинений в течение 10–15 дней уже изжил себя: многонациональная, разноликая, в необъятном количестве преподносимая музыка не может быть усвоена всерьез. Не целесообразнее ли будет в дальнейшем посвящать специальные пленумы состоянию отдельных музыкальных жанров или творчеству композиторов отдельных национальных республик? При таких показах, подготовленных более продуманно, без спешки, у нас сложится более полное представление о развитии наших национальных музыкальных культур.

Представим себе пленум, специально посвященный развитию русской советской музыки. На нем прозвучат новые русские оперы, симфонии, пеони, и тогда мы увидим, чего достигла русская музыкальная культура в целом за прошедший период, что следует в ней развивать и как, в частности, ликвидировать то ложное понимание национальных традиций, которое проявилось, например, в 5-й симфонии А. Артамонова (автор симфонии, видимо, позабыл о том, что национальная форма совсем не означает архаики в музыке, а, напротив, требует всемерного отображения живых образов сегодняшней России, идущей во главе народов СССР и народов мира по пути строительства коммунизма).

Огромную роль в развития музыкального искусства играет исполнительство. Хорошее, талантливое исполнение, верно раскрывающее замысел композитора, способно вдохновить его на новые успехи, в то время как отсутствие должной исполнительской базы в значительной мере сковывает творческую мысль. Именно таково положение в Казахстане, где до сих пор нет самостоятельного симфонического оркестра. Некоторые из композиторов вынуждены отказываться от создания крупных симфонических произведений, зная, что некому будет их исполнить. Моя кантата «Советский Казахстан», удостоенная Сталинской премии, была исполнена в Алма-Ате всего один раз, причем репетиции проходили в чрезвычайно трудных условиях, так как оркестр оперного театра был занят своей основной работой.

В таком же положении находится и В. Великанов — автор больших симфонических произведений, обладающий несомненным дарованием именно в этом жанре и вынужденный все же отказываться от работы над симфониями, так как он не видит возможности их исполнения.

Ввиду отсутствия оркестра мы не можем наладить в полной мере и пропаганду классической музыки. Было бы очень хорошо, если, бы музыкальная общественность столицы, журнал «Советская музыка» помогли нам создать в столице Казахстана хороший симфонический оркестр.

Недавно я закончил работу над клавиром оперы «Дударай» о любви русской девушки к казахскому джигиту и о дружбе русского и казахского народов; после завершения этой оперы предполагаю написать симфоническую поэму о борьбе за мир и сделать новую редакцию своей оперы «Золотое зерно». Трудно загадывать, удастся ли мне осуществить все это в новом году. Надеюсь только, что все то, что было услышано и передумано мною в дни пленума, поможет мне в дальнейшей работе, которая должна стать много плодотворнее, чем до сих пор.

_________

¹ См. статью «Насущные проблемы музыки », журнал «Советская музыка» казахской № 9 за 1951 год.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

После 5-го пленума

Е. Брусиловский

Содержание