щадках — от консерваторских залов до «передвижной эстрады» автомобиля. Нужно очень много песен самого различного содержания! И в первую очередь нужны хорошие песни о мире, о труде, о новых стройках коммунизма.

Среди строителей много бывших фронтовиков, и надо видеть, с каким вниманием они слушают песни, будящие память о суровых днях Отечественной войны. «Шел солдат из далекого края», «Не тревожь ты себя», «Где же вы, друзья-однополчане» Соловьева-Седого и ряд других фронтовых песен постоянно исполнялись по просьбе слушателей и часто бисировались. Наша аудитория ждет новых песен — столь же задушевных, мелодичных, милых сердцу, которые воспевали бы романтику труда, пафос великих строек.

Наш пианист Б. Мандрус часто играл произведения Чайковского и других русских композиторов. Артист В. Коралли подготовил для концертов в Каховке специальный конферанс. Предварительно узнав имена лучших рабочих строительства, он обращался к ним со словами приветствия от нашего имени; мы посвящали им исполнение некоторых песен, призывая слушателей работать еще лучше, множить ряды стахановцев великой стройки...

Из Старой Каховки в Новую мы ехали в сопровождении заместителя начальника строительства тов. Волкова.

— Здесь, где сейчас пролегает наша дорога, будет дно моря. Там поднимется плотина высотой в 40 метров. От плотины разольется море протяженностью в 34 000 гектаров и с общим запасом воды в шесть миллиардов кубических метров... Посмотрите на эту большую пустую площадь: там мы построим Дворец культуры с театром, читальней, библиотекой. Здесь будет четырехэтажный жилой дом, здесь — школа, тут — поликлиника... И все это будет совсем скоро — вот что замечательно!

Наш спутник увлекается, и мы тоже. Мы ясно представляем себе облик будущего города, множество комфортабельных белых домиков, утопающих в виноградниках государственного питомника, который будет расположен рядом с теперешним городком строителей Каховской ГЭС. Ведь уже сейчас мы видим множество механизмов, выполняющих работу десятков и сотен людей, такой размах строительства и такой трудовой энтузиазм, каких еще не видели никогда.

Молодой инженер Любовь Лихтенберг рассказывала нам, как по приезде на стройку тысячи строителей жили в палатках с керосиновым освещением и как буквально в течение нескольких дней появились дома, электричество, радио... Ну, разве это не тема для новой прекрасной песни!

Пусть же сложат такую песню поэты и композиторы. Петь ее будет весь народ, перед которым мы, работники искусств, еще в очень большом долгу.

Впервые в Каховке

М. Александрович

Передо мной — груда записок. Я перечитываю их, и кажется, будто только вчера был этот жаркий летний день моего первого концерта в Каховке и будто только вчера были написаны и переданы мне эти коротенькие и требовательные записочки.

«Товарищ Александрович, по просьбе демобилизованных воинов — нынешних строителей Каховского гидроузла спойте "Баркароллу", "Колыбельную", "Не забывай меня"».

«Просим исполнить песни в защиту мира. Строители».

Я не могу припомнить концерта, на котором я бы так волновался и так радовался, как в Каховке. Сознание, что мы удостоены чести первыми из московских артистов выступить на этой великой стройке, знакомство с людьми строительства, которые, как мы убедились, прекрасно знают чуть ли не весь репертуар советских вокалистов и отменно разбираются в классике и современной музыке, — все это вызвало необычайный подъем.

Неизгладимое впечатление произвело на меня выступление одного из стахановцев стройки после нашего каховского концерта. Это был электрик экскаватора центрального участка строительства в Ключевом (мне очень обидно, что я, потеряв записную книжку, не могу сейчас припомнить его фамилию). Когда он поднялся на грузовик, служивший нам эстрадой, раздался гром рукоплесканий: две с половиной тысячи строителей, составлявших нашу аудиторию, аплодировали своему товарищу — герою труда великой стройки, лучшему электрику, выполняющему план на 250 процентов.

Обращаясь к нам, электрик говорил: «Советское искусство всегда вдохновляло советских людей на трудовые подвиги. Мы просим передать Москве и москвичам: задание 1951 года будет перевыполнено, строители не подведут. А Москва пусть почаще присылает своих мастеров искусств. Это нам нужно не просто для развлечения. Это нужно, чтобы лучше работать...»

Хорошо сказал электрик: «Искусство нужно, чтобы лучше работать». На одном из наших концертов, состоявшемся в недостроенном доме, где плотники быстро настелили пол и сколотили для нас сцену, бригадир строителей этого здания заявил: «В ответ на выступление московских артистов бригада обязуется закончить стройку дома на два дня раньше установленного срока».

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

Вольфганг Амадей Моцарт

К. Саква

Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!

Пушкин. «Моцарт и Сальери»

В музыке Моцарта столько света, столько радостного жизнеутверждения, что кажется, что и создать ее мог только солнечный гений, жизнь которого не знала забот и огорчений. Кажется, что эта музыка, такая совершенная и стройная по своей художественной форме, такая оптимистическая и жизнерадостная по своему содержанию, могла вылиться только сама, без труда и творческих мучений.

Но как ошибочно такое представление о Моцарте!

Музыкальное дарование Моцарта проявилось очень рано и развивалось необычайно бурно. Моцарту едва исполнилось шесть лет, когда состоялась его первая концертная поездка в Мюнхен. Свои первые сонаты он написал в 1763–1764 гг. в возрасте шести-семи лет. Его первая симфония ми-бемоль мажор написана в 1764–1765 гг., когда Моцарту было семь-восемь лет. Его первая опера «La finta semplice» («Притворная простушка») поставлена на сцене в 1768 году, когда Моцарту едва исполнилось двенадцать.

Детство композитора прошло в концертных поездках по Австрии, Баварии и Западной Германии, Франции, Нидерландам, Англии и Италии, прерываемых лишь короткими остановками в Зальцбурге для отдыха и напряженной учебы. Эти годы странствований открыли перед Моцартом, еще ребенком, огромный мир во всем ярком и пестром многообразии жизни. Необыкновенно богаты были музыкальные впечатления, полученные во время этих путешествий. Чего только не слышал Моцарт в эти годы! Оратории Генделя и «опера нищих» Гея и Пепуша, «Кастор и Поллукс» Рамо и «Annette et Lubin» Блеза, оперы Иоганна Христиана Баха и «божественного богемца» Мысливечека, печальная «Альцеста» Глюка и сверкающие смехом оперы Логросчино, этого бога итальянской оперы буффа, симфонии Госсека и Каннибиха, взволнованная романтика камерных сонат Шоберта и строгая полифония Мартини, народная песня — австрийская, немецкая, славянская, французская, итальянская, бытовая музыка, танцевальная и застольная, — все это Моцарт слышал, все это жадно воспринимало его воображение.

За парадной стороной этих концертных путешествий, за приемами при больших и малых, пышных и скромных дворах, за бесконечными посещениями театров и концертов, карнавальных празднеств и торжественных богослужений, за успехом длинного ряда собственных «академий», данных Вольфгангом, незаметной остается другая сторона его жизни — будничная, напряженная, изнуряющая работа.

Моцарт с детства привык работать самоотверженно, самозабвенно. В пору «большого путешествия» он выступал в качестве виртуоза на клавире, скрипача, импровизатора. Это требовало не только большой подготовительной работы, но и огромной затраты физической и нервной энергии.

Одновременно с этим Моцарт выступал и как композитор, произведения которого уже печатались. Между тем как раз в образовании Моцарта-композитора были крупные пробелы. Сохранившаяся до наших дней лондонская тетрадь восьмилетнего Моцарта показывает — и это естественно, — что он во время своего пребывания в Англии (вопреки торжественному заявлению отца: «Мой мальчик в свои восемь лет знает все, что можно требовать от сорокалетнего мужчины») часто допускал серьезные ошибки и далеко не всегда умел услышать и проконтролировать сочиняемую музыку своим внутренним слухом.

И Моцарт не только выступает на эстраде, но и учится.

В Париже он изучает камерные произведения Шоберта. В Лондоне он занимается с И. Хр. Бахом. Восьмилетний ребенок, он переписывает всю партитуру одной из симфоний Абеля (ми-бемоль мажор), видимо, предложенной ему в качестве образца. В Италии он учится на операх и инструментальной музыке итальянских мастеров, а вернувшись в Германию, — на произведениях своего великого друга Йозефа Гайдна. В последние годы жизни он штудирует произведения Генделя и Иоганна Себастьяна Баха. Как-то он писал о себе: «Я уверяю Вас, дорогой друг, никто не потратил столько труда на изучение композиции, как я. В музыке нелегко найти прославленного музыканта, которого я не изучал бы прилежно, а часто — по многу раз».

Непосильный для ребенка труд во время концертных путешествий изнурял организм Моцарта.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Впервые в Каховке

М. Александрович

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

Вольфганг Амадей Моцарт

К. Саква

Содержание