Д. Сааткулова, И. Акбарова, Ф. Назарова, X. Рахимова, Г. Зубатова, квартеты Г. Сабитова, Ю. Николаева, В. Князева, романсы и песни Т. Садыкова, М. Бурханова, А. Мухамедова, Г. Кадырова, В. Мейена, И. Хамраева, X. Изамова и других.

Какие обобщающие выводы можно сделать после прослушивания новых произведений узбекских композиторов?

Первый и самый важный вывод — о том, что все без исключения композиторы твердо стали на путь реализма. В музыке, прозвучавшей на пленуме, не было отмечено каких-либо рецидивов формализма, в частности импрессионизма, еще недавно проявлявшегося в творчестве некоторых композиторов. Лучшие из новых произведений узбекских композиторов (сюита «Мирзачуль» Юдакова, его же песня «Бир пиала мой», песня Левиева «Сталин джона-жон», некоторые песни Мухамедова) отмечены чертами подлинной народности.

Радует намечающийся творческий рост молодежи. В республике приобретают известность новые композиторские имена: Д. Закиров, А. Мухамедов, Д. Сааткулов, Ф. Назаров, X. Рахимов, B. Князев и другие. Все это студенты Ташкентской консерватории; их творчество еще незрело и далеко от совершенства. Однако их одаренность бесспорна, и каждый из них обещает в будущем стать полноценным профессиональным композитором.

Прежде всего следует сказать несколько слов о Д. Закирове, талантливом юноше, одаренном живым творческим темпераментом. В средней части его симфонической сюиты — «Лирической поэме» — проявились богатая мелодическая фантазия, способность к органическому развитию тематического материала.

Д. Сааткулов в показанных сочинениях убедительно воплотил интонации узбекской народной музыки и характерный национальный колорит. Ряд ярких песен создал А. Мухамедов. Фаттах Назаров в своем скерцо показал верное ощущение красочных средств симфонического оркестра. Менее ярко проявил себя X. Рахимов. В работах студента-дипломника В. Князева (увертюре и особенно квартете) радует органичное претворение русской музыкальной тематики.

Продолжает развиваться, хотя и несколько медленнее, чем хотелось бы, творчество композиторов, недавно закончивших консерваторию, — C. Бабаева, Г. Кадырова, И. Акбарова. Композитором хорошего вкуса (правда, еще не вполне овладевшим профессиональным мастерством) показал себя Г. Сабитов. Его романсы, симфоническая и квартетная сюиты свидетельствуют о стремлении к чистоте стиля, к красивой звучности. Однако его произведениям еще не хватает творческого темперамента, динамичности, фактурной изобретательности.

Хорошее впечатление оставляют сочинения Б. Гиенко — молодого русского композитора, воспитанника Ташкентской консерватории, тесно связавшего свою творческую судьбу с узбекской культурой. В его произведениях несомненно ощущается проникновение в характер и стиль узбекской народной музыки. Это свойство проявилось не только в романсах Гиенко на стихи узбекских поэтов, но и в таких его крупных произведениях, как квартет (исполнялся на пленуме Правления ССК СССР в Москве в декабре 1949 года) и 2-я симфония, не лишенная, впрочем, серьезных конструктивных недостатков.

На пленуме выделилась вокально-симфоническая сюита «Мирзачуль» С. Юдакова, удостоенная в этом году Сталинской премии. Композитор затрагивает очень актуальную для Узбекистана тему героической борьбы народа за обводнение засушливых земель. Значительность и современность сюжета (освоение Голодной степи), ясный, народный по интонациям музыкальный язык, реалистичность и конкретность образов — характерные черты этого произведения.

Сюита «Мирзачуль» состоит из шести частей «Комсомольский марш», «Расцветай, любимый край», «Долина цветов», «Песня сборщиц хлопка», «Свадьба в Мирзачуле» и «Слава». Не все эти части равноценны. Наиболее яркое впечатление оставляет дуэт «Свадьба в Мирзачуле», брызжущий весельем, остроумием и задором. Запоминается приятная и светлая по колориту «Песня сборщиц хлопка». Слабее всего, пожалуй, финальный номер — «Слава», в котором много внешней помпезности, гармонический язык местами стандартен, фактура недостаточно изобретательна. Автору следует добиваться большей гармонической свежести и разнообразия фактурных приемов.

Среди новых произведений узбекских композиторов привлекает внимание кантата М. Ашрафи «Песня о счастье», посвященная строительству Главного Туркменского канала. Кантата состоит из пяти частей («Вековые мечты народа», «Песня девушки моей Родины», «Пустыню превратим в цветущий край», «Песня труда», «Слава Родине, слава Сталину»). Лучшая из частей — «Песня труда» — характеризуется ярким национальным колоритом и, в частности, весьма своеобразной ритмикой в типичной манере узбекской народной музыки.

Творческими достижениями автора являются 4-й фортепианный концерт Г. Мушеля и его же виолончельная соната. Эти произведения говорят о серьезной творческой перестройке композитора, об отходе от пассивной созерцательности и некоторых проявлений эстетской утонченности, свойственных ему ранее. В 4-м фортепианном концерте и виолончельной сонате налицо бесспорное прояснение музыкального стиля, большая конкретность образов, глубокое освоение традиций русской классики, в частности Чайковского и Рахманинова. Интонационный язык Мушеля идет как от узбекской народной музыки, так и от русской (в сонате). Музыка концерта отличается праздничностью, блеском, оптимизмом. Соната подкупает своей лирической теплотой и человечностью, благородством стиля, сдержанной патетичностью.

Отрадно отметить появление большого количества новых песен узбекских композиторов на темы современности. Положительной оценки заслуживает тот факт, что в большинстве этих песен при сохранении общего национального колорита появились новые интонационные качества, во многом сближающие современную узбекскую массовую песню с лучшими, всенародно известными образцами советской массовой песни. Прогрессивный характер этого явления становится ясным, если вспомнить, что многие песни, создававшиеся ранее узбекскими композиторами, строились по канонам макомной музыки; песню на слова, скажем, Алишера Навои подчас нельзя было отличить по характеру интонаций от песни, сочиненной на слова современного поэта. Поэтому об-

разы нашей советской действительности не находили в таких песнях убедительного воплощения.

Первые — после долгого отставания — успехи узбекских советских композиторов не могут, однако, заслонить существенных недостатков, ясно обнаружившихся в ходе пленума.

Если брать творчество узбекских композиторов в целом, следует отметить недостаточно высокий уровень профессионализма, слабое владение средствами выразительности. Можно говорить, например, о тонально-ладовой статичности, характерной для произведений молодых композиторов, даже таких относительно опытных, как Сабитов, о фактурном однообразии подавляющего большинства произведений, заметном, например, в сюитах Рахимова, Сааткулова, Назарова.

Весьма существенным недостатком многих произведений является отсутствие настоящего развития. Оно или вовсе отсутствует, или подменяется механическими секвенциями, нарушающими чистоту стиля. Исключением является уже упоминавшаяся «Лирическая поэма» Закирова, где основной тематический материал развивается вполне органично.

Молодые композиторы почти не пользуются таким могучим средством музыкальной выразительности, как полифония. Подавляющее большинство их произведений написано в гомофонном складе; мелодия весьма редко оттеняется появлением подголосков. Скромное применение полифонии можно найти лишь в четвертой части квартетной сюиты Сабитова и в «Лирической поэме» Закирова.

Многие композиторы недооценивают важнейшее значение коды, создающей ощущение законченности и завершенности. Поэтому некоторые их произведения не заканчиваются, а как бы «прекращаются», оставляя слушателей в недоумении. Это относится, например, к неожиданно обрывающейся кантате Левиева. То же самое можно сказать и о первой и пятой частях квартетной сюиты Сабитова.

Несовершенство композиторской техники, недостаточность практического опыта определяют и многие другие конструктивные недочеты. Показательным примером может служить «Кантата о Сталине» Левиева. В ней много интересных, ярких мелодий. Однако композитор, подавленный обилием и пестротой тематического материала, не сумел собрать его в единое целое, создать необходимое единство контрастов. Произведение словно распадается на отдельные фрагменты.

Неясность формы и общего замысла определила также неудачу «Праздничной увертюры» Бабаева.

Конструктивные недостатки дают себя чувствовать и в таком произведении, как одночастная симфония Гиенко. Недостатком является, например, известная дробность главной темы, которая не заключает в себе ценных тематических зерен, могущих дать пышные всходы в разработке. Реприза симфонии из-за отсутствия в ней побочной партии оказывается чрезмерно лаконичной, куцой. Неубедительность формы значительно снижает впечатление от этого произведения, не лишенного ярких и привлекательных черт.

В некоторых произведениях можно ощутить несоответствие между формой и содержанием, возникшее как следствие известной абстрактности музыкального языка. Нечто подобное есть в 3-й симфонической сюите М. Ашрафи. Ее образы расплывчаты и неконкретны. Первая часть сюиты называется «Голос певца в стране строителей»; однако характер музыки нисколько не напоминает о пафосе строительства, о трудовом порыве советских людей. Третья часть сюиты, носящая довольно претенциозное и во всяком случае ко многому обязывающее название «В ногу с тысячами», на деле оказывается довольно стандартным маршем.

Следует отметить большую и напряженную работу многочисленных артистов, которые своим исполнением способствовали успеху лучших произведений, показанных на пленуме.

Назовем в первую очередь народных артистов Узбекской ССР Назиру Ахмедову и Гуляма Абдурахманова, молодых певцов, студентов Ташкентской консерватории А. Мирзаеву, А. Беньяминова, а также В. Опрятнову, Р. Хакимова, Юлташева. Особо надо выделить талантливую исполнительницу песен, кореянку О Ко Гай.

С большим успехом выступил на пленуме симфонический оркестр Узбекской Государственной филармонии, являющийся в настоящий момент крепким профессиональным коллективом. С самой лучшей стороны показал себя его художественный руководитель А. Козловский — отличный музыкант, темпераментный и волевой дирижер, во многом способствовавший повышению исполнительской культуры оркестра.

Интересен также оркестр реконструированных народных инструментов, руководимый лауреатом Сталинской премии А. Петросянцем. Это красочный по колориту и достаточно богатый по своим техническим и художественным возможностям ансамбль. Обширный репертуар оркестра включает специально написанные для него произведения, обработки узбекских народных песен, произведения классиков — Глинки, Чайковского, Бородина, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Грига и других. Все участники оркестра — студенты консерватории, где имеется специальная кафедра народных инструментов. Многие из оркестрантов дирижируют, выступают в качестве солистов, а также инструментуют и аранжируют пьесы для оркестра.

Оркестр народных инструментов призван сыграть важную роль в развитии музыкальной культуры узбекских слушателей. Широкие массы народа привыкают слушать в исполнении этого оркестра многоголосную музыку, приобщаются к сокровищам музыкальной классики. Однако количество произведений, специально написанных для оркестра, пока еще невелико; в большинстве случаев речь идет о несложных обработках народных песен и народных инструментальных наигрышей. Это обстоятельство обусловливает известное жанровое однообразие в репертуаре оркестра. Следует создать для этого коллектива произведения самых разнообразных форм и жанров (марши, танцы, фантазии, сюиты, рапсодии, увертюры, кантаты и даже симфонии). Пора подумать, в частности, и о создании крупных произведений типа концерта для солирующих инструментов — как народных, входящих в состав оркестра (рубаб, гиджак, най, кошнай, чанг и другие), так и европейских (фортепиано, скрипка). Здесь можно было бы использовать интересный опыт молодых азербайджанских композиторов А. Бабаева и Ф. Амирова, создавших ярко национальный по форме фортепианный концерт в сопровождении оркестра азербайджанских народных инструментов.