Выпуск № 2 (147) | 1951 - страница 5

При этом она не отделяет личное, лирическое от внешнего мира. Напряжение чувств в первой части, новое, мужественно-поэтическое начало в лирике (выразительный колорит меди в начале adagio), крепкая боевая воля финала — все это выражает духовный мир человека, сложившийся в действии, в жизненной борьбе. Не обращаясь к подлинным народно-песенным темам, 27-я симфония Мясковского тем не менее народна по своему духу. В чем же основа ее народности? В том, что композитор отобразил богатый духовный мир русского человека, отобразил его поэтически как типичное явление своего времени, когда сама жизнь выдвинула у нас новое понятие народной интеллигенции. Трудный, изобилующий противоречиями, полный исканий творческий путь Мясковского привел его, наконец, без отказа от индивидуальности, от всего накопленного к великолепной творческой победе!

Остальные две симфонии, показанные на смотре, представляют армянский и грузинский симфонизм. Симфония Долуханяна — первое крупное сочинение одаренного композитора. Она рисует праздничные картины современной Советской Армении. Яркий национальный колорит, красивые темы, хорошая оркестровка способствуют тому, что замысел симфонии легко и со всей ясностью доходит до слушателя. Но сам по себе этот замысел не сложен: автор не ставит перед собой задачи философского отображения больших жизненных проблем. Он стремится отобразить жизнь своего народа именно в ее праздничном, светлом облике. Отсюда вытекает и трактовка всего симфонического цикла — общее развитие его недостаточно напряженно, симфонические связи целого мало органичны.

Симфония молодого грузинского композитора Тактакишвили — во многом интересное, проникнутое драматизмом сочинение. Особенно удались автору вторая и третья части, тематически яркие, образные, динамические. Молодой композитор великолепно чувствует жанр — его andante, его скерцо обладают своеобразием облика, жизненностью звучания. При несомненных достоинствах и серьезности общего замысла симфония Тактакишвили очень проигрывает из-за несовершенства симфонической драматургии: она утомляет длиннотами и чрезмерной силой звучания, автор порой теряет чувство художественной меры.

Сопоставляя все новые симфонии советских композиторов, мы можем прийти к некоторым общим выводам. Подлинно симфоническое, то есть обобщенно-музыкальное разрешение большой современной темы, отображение типичных образов, сторон и свойств жизни нашего народа, его духа и характера сегодня остаются еще не под силу нашим композиторам. В этом смысле они еще не догнали русских классиков в их умении выражать дух и характер народа, умении, которое проявлялось от «Камаринской» Глинки до симфонических замыслов Бородина, Чайковского и Римского-Корсакова. Симфонические произведения советских композиторов еще очень мало помогают познать и художественно осмыслить народную жизнь; они еще менее помогают нашему народу в его труде и борьбе, мало воздействуют на него, мало захватывают и впечатляют. Чем более широкую тему стремится воплотить композитор в симфонии, тем труднее дается ее разрешение. Чем более он ограничивает, суживает или упрощает свои задачи, тем легче получается целое. Но симфонизм-то ведь и заключается в решении трудных творческих задач, в раскрытии больших тем! Только там, где композитору удалось раскрыть личную тему как высокую и типичную, то есть в 27-й симфонии Мясковского, достигнута подлинная творческая удача. Но, во-первых, этот путь все-таки не может стать единственным путем для советского симфонизма, а во-вторых, здесь мы стоим перед единственным в своем роде явлением: перед последней, двадцать седьмой симфонией замечательного художника, завершившего свой огромный и трудный творческий путь. Что же касается других наших композиторов, то они напряженно ищут, они страстно стремятся к цели, они верно опираются на народные темы. Но достижение цели еще впереди.

Жанр одночастной симфонической поэмы, словно сгущающей все контрасты и все напряжение в пределах единого целого, привлекает наших композиторов не только в чисто оркестровых произведениях: по существу, близки к симфони-

ческим поэмам и некоторые одночастные концерты — фортепианный концерт «Героическая баллада» Бабаджаняна, виолончельный концерт Габичвадзе, концерт Арутюняна для трубы с оркестром.

Симфоническая поэма не претендует на многостороннюю широту концепции. Она чаще раскрывает какой-либо частный, но по-своему типичный сюжет. Суживая внешние рамки, симфоническая поэма требует при выпуклости контрастов единства развития, драматургической цельности, ясности программного замысла. В этом и достоинства ее, и своеобразные трудности. В жанре симфонической поэмы особенно важно единство тематики и методов ее развития.

Симфонические поэмы, исполненные на смотре, в общем заслуживают положительной оценки по выбору тем и ясности программного замысла. Из них поэма Мурадели «Путь победы» уже получила оценку общественности и вызвала отклики в печати. Простое, очень ясное по своим контурам, это сочинение вполне демократично по устремлениям; композитор ищет разрешения героического программного замысла в верном направлении. Чрезвычайно жаль только, что, располагая таким великолепным тематическим материалом, как замечательная песня «Нас воля Сталина вела», композитор недостаточно широко воспользовался им, обеднив таким образом общую тематическую основу и драматургию своей поэмы, лишив себя прекрасной возможности добиться динамического развития.

Целым рядом своеобразных достоинств обладает небольшая программная симфоническая поэма «Ризвангуль» уйгурского композитора Кужамьярова, посвященная героическому образу девушки, отдавшей жизнь ради освобождения китайского народа. Талантливому композитору удалось, частично на основе самобытного национального тематического материала, дать напряженное развитие в простой и убедительной форме.

О хорошей школе молодого композитора свидетельствует симфоническая поэма Маргариты Кусс «Чайка», вдохновленная светлым образом Лизы Чайкиной. Это очень ясное по замыслу программное сочинение. К сожалению, музыкальные темы «Чайки» не отличаются достаточной яркостью и не запечатлеваются в памяти надолго.

Особого внимания заслуживает «Эпическая поэма» молодого композитора Голынина — очень хорошее произведение, встретившее по-настоящему горячий отклик аудитории. Превосходные темы, глубоко русские, звучащие по-новому, сразу обнаруживают оригинальность замысла, своеобразие творческого облика этого сочинения. В первой же теме поэмы, в ее выразительной былинной речитации, очень самобытной в изложении оркестра, слышится могучая сила, проступает подлинно эпическое начало. При этом развитие целого естественно и стройно без всякой архаики: все звучит именно для сегодняшнего дня, покоряя и увлекая слушателя. Очень органично оркестровое мышление Голынина. Так, смелое выделение солирующих инструментов, плетущих песенную ткань, производит впечатление глубоко естественного, необходимого, вытекающего из жизни новаторства. Такое произведение, такая творческая заявка накладывает огромную ответственность на молодого автора: он должен дальше развивать и углублять свое мастерство, совершенствовать свои замыслы, чтобы достойно представлять русскую музыку в великой советской стране.

Значительную группу оркестровых произведений, показанных на смотре, составляют сюиты и увертюры. Сама по себе тяга к сюите, жанру доступному и демократическому, была бы вполне законной, но, вспомнив трудности развития симфонии, мы должны усмотреть в этой тяге к сюитности проявление общих слабостей симфонического мышления, еще не преодоленных нашими композиторами.

Сюита Пейко на молдавские темы была очень хорошо принята на смотре. На творческом пути Пейко, которого еще недавно справедливо критиковали за неестественное, вычурное развитие русских песенных мелодий, «Молдавская сюита» — отрадное явление. Но она тем более заставляет нас ждать от Пейко больших и серьезных сочинений, представляющих родную ему русскую музыку.

Интересна по замыслу во многом привлекательная, но также и спорная сюита Прокофьева «Зимний костер». Выступле-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание