слушать все отыгрыши в романсах Шумана я других...» Известная в свое время певица Д. М. Леонова, выступавшая с Мусоргским, после его смерти писала о нем: «...как аккомпаниатор, и при том столь изумительный как равного ему у нас не было и нет, покойный Мусоргский известен уже давно. Он довел аккомпанемент до той степени художественного совершенства, до той виртуозности, о которых до него не имел представления ни один музыкант... Он своим аккомпанементом сказал действительно «новое слово» и показал, как велико его значение в отношении цельности художественного исполнения. Аккомпанировать после него сделалось трудным, серьезным делом...» Стасов писал о Мусоргском-аккомпаниаторе: «Он аккомпанировал пению — особливо своему собственному — с несравненным совершенством. Каково же должно было быть увлечение слушателей от той необычайной правдивости, комизма, естественности, грации, простоты, которые потоками лились из натуры Мусоргского...»

Эти характеристики, к слову сказать, дают ключ к правильной исполнительской трактовке как фортепианных композиций Мусоргского, особенно его гениальных «Картинок с выставки», так и фортепианных партий его вокальных сочинений. Несомненно, что Мусоргский-пианист, Мусоргский-аккомпаниатор был таким же ярким Художником-реалистом, как и Мусоргский-композитор.

Вспомним других замечательных пианистов-аккомпаниаторов — из числа тех, которых нам довелось слышать. Превосходным аккомпаниатором был Феликс Блуменфельд. Известны слова Стасова о мастерском сопровождении Ф. М. Блуменфельда пению Шаляпина: «А каков был Феликс Блуменфельд — уж и рассказать нельзя. Его унесла и подхватила чудесная художественная атмосфера. Он, по моей просьбе — просто требованию, исполнил нарочно для меня «Die alte, bösen Lieder», где я так давно обожаю его и где его истинное, великое торжество в ритурнеле (Postludium), в конце — тут сам Рубинштейн был не выше его!!» Б. В. Асафьев тоже пишет об исполнении этого романса Шаляпиным и Блуменфельдом: «...чаровал своим чутким и изысканным по тону сопровождением шаляпинского пения Феликс Михайлович Блуменфельд. Не забуду, как совершеннейшей передачей постлюдии шумановского романса «Вы, злые, злые песни» он взял верх в своем соревновании с Шаляпиным. Все оцепенели, когда замолкла музыка!..»

Вспоминаю М. Бихтера, этого своеобразного и необычайно яркого пианиста, умевшего извлекать из рояля колоссальную и красочную звучность, открывавшего «новые земли» в романсах и песнях Чайковского, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Танеева. Можно было спорить и не соглашаться с Бихтером, но нельзя было не слушать его, когда он играл, например, «Песню темного леса» Бородина или «Зимнюю дорогу» Танеева, раскрывая русскую удаль и силу, ширь и мощь необъятной России или поэтичный пейзаж бесконечных русских просторов. На концерты, в которых аккомпанировал Бихтер, ходили слушать иногда не столько солиста-певца или певицу, сколько именно самого Бихтера.

Исключительно сильным и ярким исполнителем фортепианной партии в наши дни является Святослав Рихтер, который, будучи одним из лучших советских пианистов, совсем не «гнушается» скромной роли аккомпаниатора. Его тоже ходят специально слушать, как превосходного интерпретатора фортепианной партии вокальных произведений русских и западных композиторов-классиков.

На этом выдающемся пианисте мы хотели бы остановиться как на примере, доказывающем, на какую творческую высоту можно и должно поднять значение аккомпаниатора.

Следует отметить в творческой личности Рихтера, счастливо сочетающей глубину интуиции с пытливой работой ума, то новое, что характеризует яркое развитие советского исполнительства. Здоровое в своей основе искусство Рихтера таит в себе жизненную экспрессивность и волевую активность. Аккомпаниаторский стиль Рихтера динамичен, насыщен большими образами и глубокими мыслями. Как подлинный художник, ярко индивидуальный и активнейший из интерпретаторов, Рихтер на канве исполняемого произведения рисует чудесные узоры, создаваемые его богатой творческой фантазией. Аккомпаниаторское искусство Рихтера привлекает смелостью нового прочтения классики, преодолением традиционных канонов «общепринятого». Индивидуальный метод раскрытия произведений, особенности замечательной игры и трактовки Рихтера, его полнокровная, проникновенная музыкальность и большое пианистическое мастерство всегда оставляют незабываемое впечатление.

Неизгладимое впечатление производит исполнение Рихтером фортепианной партии песен Мусоргского и Шумана, романсов русской и западной классики в выступлениях Рихтера в качестве пианиста в вечерах песни Н. Дорлиак. Рихтер с особой силой раскрывает свои творческие возможности в интерпретации классических произведений, крепкими нитями связанных с истоками народного творчества. Как тонко интерпретирует Рихтер сокровенный смысл музыкального содержания такой, казалось бы, простой, но в то же время сложной по своему подтексту песни Мусоргского «По-над Доном сад цветет» на слова народного поэта Кольцова!

Говоря об искусстве аккомпанемента, следует отметить и ряд других наших ведущих пианистов-аккомпаниаторов, чутких музыкантов. Одним из первых следует назвать А. Макарова — сильного, опытного музыканта, поистине универсального аккомпаниатора, умеющего быстро найти общий язык с любым солистом, почувствовать его творческую индивидуальность, его характерные музыкально-исполнительские свойства. Каким чутким художественным партнером показал он себя, выступая с нашими гостями — венгерскими артистами и польским певцом Ежи Гарда. Судя по совершенству ансамбля, можно было предполагать большое количество репетиций, в действительности же Макаров едва имел время для одной или двух встреч у рояля. Превосходным ансамблем отличались выступления Макарова с талантливой певицей И. Масленниковой в прошлом сезоне в Большом зале консерватории.

Крепким пианистом и хорошим ансамблистом является Н. Вальтер — талантливый и чуткий музыкант, участие которого в концерте гарантирует художественное качество ансамбля. Досадно только, что этот столь серьезный пианист часто вынужден выступать в сборных, не очень принципиально выдержанных радиоконцертах.

Большого уважения как прекрасный пианист-ансамблист заслуживает профессор Г. Коган, к сожалению, редко выступающий в роли аккомпаниатора. Отличным музыкантом и первоклассным аккомпаниатором следует считать пианиста В. Ямпольского, постоянного партнера Д. Ойстраха. Необходимо также отметить Б. Абрамовича, отличающегося, помимо хороших музыкальных данных, еще и превосходной музыкальной памятью, позволяющей ему играть многие аккомпанементы наизусть.

Среди большого количества наших аккомпаниаторов можно назвать еще ряд достойных, опытных специалистов, мастеров своего дела. Вспомним отличного пианиста и чуткого музыканта Г. Орентлихера, умеющего вдумчиво, тонко раскрыть содержание в фортепианной партии романса или арии, особенно любовно аккомпанирующего именно певцам. Опытнейшим аккомпаниатором является московский пианист С. Стучевский.

Нельзя не отметить как положительное явление практику постоянных творческих содружеств, объединяющих певцов и пианистов. Можно назвать ряд таких художественных ансамблей: М. Сахаров — неизменный аккомпаниатор Н. Обуховой, Б. Юртайкин — пианист М. Максаковой и Е. Катульской, А. Зыбцев, всегда выступающий с певцом А. Ивановым, А. Дедюхин, постоянно играющий со скрипачкой Г. Бариновой, А. Бернар — музыкальный «спутник» певиц Н. Казанцевой и Н. Рождественской.

Из молодых пианистов-ансамблистов следует назвать талантливого А. Мытника, хорошие пианистические данные и музыкальная чуткость которого служат гарантией, что из него может выработаться первоклассный пианист-аккомпаниатор. В этом Мытник в достаточной мере убедил нас совместными выступлениями со скрипачом Л. Коганом.

Назовем еще Н. Миронова, темпераментного исполнителя фортепианных партий главным образом советских опер, часто выступающего на прослушиваниях новых произведений советских композиторов в ВТО и Союзе советских композиторов.

Однако при всей опытности этих пианистов они не свободны от серьезных недостатков. Так, например, С. Стучевский иногда злоупотребляет силой звука, тяготеет к внешним эффектам в ущерб содержанию целого. М. Сахаров в своих совместных выступлениях с молодыми певцами играет порой небрежно, грубо, заглушая солистов. Так было, например, на концерте певицы Л. Мельниковой в Малом зале консерватории.

Аккомпанируя певцу А. Иванову романс «Благословляю вас, леса» (концерт в Доме ученых 17 сентября 1949 года), А. Зыбцев заботился главным образом об «удобствах» певца, игнорируя художественное содержание замечательной музыки Чайковского: торопливо и небрежно играл пианист вступление и заключение романса, «пробегая» по средним сольным эпизодам, искажая темп, указанный композитором.

К той же категории чрезмерно «услужливых» аккомпаниаторов мы причислили бы и А. Бернара. Этот несомненно опытный и музыкальный пианист все же недостаточно уверенно и смело выполняет свою задачу творческого прочтения партий аккомпанемента.

В настоящей статье мы не собираемся, разумеется, давать оценки и характеристики всем московским пианистам-ансамблистам. Наша цель — привлечь внимание к проблемам художественного аккомпанемента, осветить, хотя бы бегло, эту серьезную область музыкального исполнительства, обычно остающуюся в тени.

Можно ли мириться с теми серьезными недостатками, с которыми приходится иногда сталкиваться в ответственных камерных концертах, наблюдая, как некоторые пианисты-аккомпаниаторы небрежно относятся к творческому замыслу композитора, игнорируют его художественные требования, ясно указанные в нотах, изменяют ритм и ломают темп, не выполняя отдельных тонких деталей, существенных и характерных, помогающих раскрытию музыкального содержания и формы произведения?!..

Далеко не нормально обстоит дело с аккомпанементом на эстраде, где пианист-аккомпаниатор «легкой» музыки чувствует себя совершенно безответственным, считая, очевидно, что главная функция эстрадного аккомпаниатора — по возможности «эффектнее» фантазировать и импровизировать за счет автора, игнорируя его замысел в меру своих аккомпаниаторских способностей... Надо сказать, что самый быт и условия эстрады немало способствуют музыкальной халтуре, когда подчас случайный аккомпаниатор впервые встречается со случайным же солистом концерта, наспех, перед выходом на эстраду, «договариваясь» с ним, стараясь играть так, чтобы только элементарно не разойтись с солистом. Практика такого рода, естественно, определяет и «сознание» эстрадных пианистов, которых обычно мало тревожат художественные требования и принципиальные вопросы, связанные с подлинным, высоким понятием художественного исполнения фортепианной партии произведения.

Было бы неправильным винить в этом только пианистов-аккомпаниаторов и солистов эстрады. Несомненно, что большая доля вины за эту порочную практику ложится на самую организацию эстрадного дела, на эстрадные учреждения, во многом еще не избавившиеся от пережитков и «традиций» старых эстрадных дельцов, считавших основной своей функцией состряпать концерт похлеще и привлечь побольше «имен».

Пора, наконец, осознать творческую задачу пианиста-аккомпаниатора, интерпретатора фортепианной партии вокального или инструментального произведения. Ведь в фортепианной партии заключены не только гармония, контрапункт, фактура, форма произведения, но и целый ряд других важных моментов — образ, мысль, подтекст, сверхзадача, тончайшие нюансы... Все это — в руках аккомпаниатора-художника, который должен быть зорким и чутким помощником артиста на эстраде, в его наиболее напряженном творческом состоянии.

Такой пианист-психолог, пианист-наставник должен находиться в постоянном, жгучем и в то же время радостном беспокойстве 3a своего друга-солиста. От такого именно пианиста-аккомпаниатора, от его искусства, мастерства, чуткости и художественного такта многое зависит. Он умеет повернуть и направить солиста в нужную, верную и творчески принципиальную сторону. Такой аккомпаниатор приходит со своим солистом на эстраду не случайно, но после большой, длительной и кропотливой совместной творческой работы.